Значение ЕНИСЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре

—группа языков, распространенная в Сибири вдоль Енисея (иногда по наиболее известному из Е. я. группа называется кетской, ио это менее точно). По давней традиции, Е. я. считаются изолиров. языками среди др. языковых семей Евразии. По соображениям этнонсторического характера нек-рые ученые относят Е. я. к палеоазиатским языкам. В разное время эти языки (а именно кетский) сравнивали с языками Юго-Вост. Азии, Кавказа, с такими изолиров. языками, как баскский, бурушаски, даже с языками амер. индейцев. Наиболее перспективна точка зрения, согласно к-рой Е. я. генетически связаны как с тибето-бирманскими языками, так и с нахско-дагестанскими языками (С. А. Старостин). Из Е. я. живыми являются кетский п сымский (самоназв.— югский) языки; на последнем говорит всего неск. чел. Ранее сымский рассматривался как один из двух (наряду с имбацким) осн. диалектов кетского яз. Др. Е. я. относятся к мертвым: коттский (в сер. 19 в. на нем еще говорило неск. чел.), арийский и пум-поко.тьский, последние сведения о существовании к-рых относятся ко 2-й пол. 18 в., ассанский, близкий к коттско-му как дналект одного языка. Кроме того, енисейскоязычными, видимо, были ястын-цы, яринцы, бохтинцы, население верховьев р. Кеть, отчасти бачатские телеуты (ашкиштимы) и койбалы, или койбал- 150 ЕНИСЕЙСКИЕ кнштнмы, от к-рых или дошли отд. слова в записях 18 в., или ничего не сохранилось. Влияние Е. я. обнаруживается в соседних тюркских (хакасском, тувинском, особенно у тувинцев-тоджинцев, и др.) н нек-рых вымерших самодийских языках (прежде всего в камасинском) этого ареала. Характерно, что население, утратившее Е. я., нередко переходило сначала на самодийскую, потом на тюркскую и, наконец, на РУС речь. Терр. распространения совр. Е. я. охватывает ср. течение Енисея от р. Курейка на С. до pp. Елогуй и Подкаменная Тунгуска на Ю. (кеты) и несколько южнее — басе. р. Сым (сымские кеты, или юги). Вымершие Е. я. располагались по Енисею дальше к Ю.: коттский к В. от Енисея, севернее р. Кан, ассанский — к Ю. от коттского, пумпокольский — в верховьях р. Кеть, арийский — к С. от Красноярска. О более древнем ареале Е. я. и их диал. членении можно судить по гидро-нимич. данным (прежде всего по разл. формам слова, обозначающего реку: кет. 'сес', котт. 'шет'/'чет', арин. 'сет', пум-покольское 'тет', ассан. 'ул '—букв, 'вода'). Гидронимы этого типа распространены на обширной терр. от Курейки на С. до Алтая и истоков Енисея на Ю. и от Иртыша (в р-не р. Тара) на 3. до р. Бирю-са на В. Учитывая относительно позднее передвижение кетов в сев. широты и наличие разных Е. я. в верховьях Енисея, правдоподобно заключение о более южном распространении Е. я. в прошлом и о характерных связях носителей Е. я. с древними культурами Саян и Центр. Азии. Кетскнй яз. (в значительно меньшей мере — сымский) известен по записям текстов мифологич., фольклорного, бытового содержания. У большинства Е. я. известны гл. обр. фонетич. особенности и неск. сотен слов; о грамматич. строе можно судить на основании кетского и — в меньшей мере — сымского и коттского. Поэтому типологич. характеристика Е. я. ориентируетси на частичный материал. Среди важных фонетич. черт Е. я.— наличие гортанной смычки (среди смычных н, возможно, шелевых), увулярных и имплозивных согласных, огранич. развитие оппозиции звонкость — глухость, появление оппозиции твердость — мягкость в сев. части ареала Е. я., относительно простая схема дистрибуции звуков (в начальной позиции — только одиночный гласный или согласный, в конечной — V или С, СС и в виде исключения — ССС, ср. кет. ok$n 'стерляди'; в середине слова встречаются сочетания VV и СС и даже ССС), простой набор слоговых типов (V, VC, CV, CVC.CCVC, CVCC), разноместное фонологич. ударение (ср. в кет.: ujdi? 'капля', но ujdi's 'капли'), наличие четырех тонов в зависимости от регистра мелодии, уровня и распределения интенсивности, длительности и фарингализации (по сымским данным). Морфология Е. я. характеризуется относит, простотой и регулярностью системы имен и исключит, сложностью глагольной системы. Для существительных характерны категории рода, числа, падежа и притяжательное™ (особое притяжат. склонение). Категория рода хранит отчетливые следы старой системы именных классов; так, в нек-рых кетских говорах выделяются 4 класса: 1) разумный, активный ( = мужской), 2) разумный, неактивный ( = женский), 3) неразумный, активный (нек-рые сакрально отмеченные предметы, напр. дерево, крест и т. п.), 4) неразумный, неактивный ( = вещный), хотя в большинстве говоров утвердилась система трех классов (мужской, женский, вещный). Падежная система двухслойная: т. иаз. общий падеж имеет форму, к-рая является базой для всех падежей включая род. п.; сам же род. п. служит базой для построения падежей своей собственной подсистемы — вин., дат., местный, отложит., назначит, (нередко трактуемый как внн. п.). Помимо названных, существуют падежи, нередкие и для др. языков этого ареала: лишительный, продольный (просекутив), совместно-орудный, местно-временной, местно-личный; иные из этих форм еще не стали полноправными членами падежной парадигмы. Прилагательные в составе сказуемого образуют особые лично-предикативные формы, обладающие временным значением. Притяжат. местоимения имеют атрибутивную н предикативную формы. Числительные хранят следы старой семеричной системы, что также связывает Е. я. с рядом др. языков этого ареала. В глаголе существенны категории лица, числа, класса, времени, наклонения, переходности/непереходности, способа действия (вида); различаются формы состояния и формы действия. Субъектно-объектные отношения в глаголе, как и ряд др. категорий, выражаются аффиксами, к-рые могут находиться в середине, начале и конце слова; внутр. флексия сочетается с агглютинативным принципом, широко распространенным в соседних языках. В глаголе отмечены явления, близкие к эргативности; особую роль играют формы 3-го л. Со словообразоват. т. зр. существенно различение у глаголов простых и сложных, прерывных (прерываемых инфиксами) н непрерывных основ и учет места основы и деривационных морфем в структуре слова. Инфинитив, будучи сказуемым, принимает лично-предикативные показатели и передает временные значения. В целом для Е. я. характерны тенденции к полисинтетизму. В грамматич. отношении Е. я. входят вместе с рядом самодийских, тунгусо-маньчжурских, тюркских н монгольских (отчасти угорских) языков в состав енисейского языкового союза. Лексика Е. я. богата заимствованиями из самодийских, тюрк, и русского языков. На основании сравнения данных живых и мертвых Е. я. восстанавливается общеенисейский ( ) словарь (в его ядре) и, следовательно, звуковая система праенисейского языка и серии фонетич. соответствий между Е. я. Можно полагать, что праенисейский яз. имел неск. ветвей. Во всяком случае, преимуществ, близость обнаруживают кетский и югский, арийский и пумпокольский, коттский н ассанский. Кажется, можно говорить о нек-рой дифференциации между зап. н вост. частями общеенисейского языкового ареала. Опыт введения кетской письменности в нач. 30-х гг. 20 в. (букварь, составленный Н. К. Каргером) не получил развития; во 2-й пол. 80-х гг. разрабатывается новая письменность. Данные о котт., арин., пумпокольском и ассан. языках содержатся в записях ученых 18 в. (Ф. Ю. Страленберг, Г. Ф. Миллер, И. Э. Фишер, П. С. Пал-лас). Пионером в науч. изучении Е. я. был М. А. Кастрен, давший первое описание кетского и коттского языков. Значит, вклад в изучение Е. я. и в установление нх связей с др. языками внесли Г. Й. Рамстедт, К. Доннер, Э. Леви, Каргер, К. Боуда, О. Тайёр, Г. К. Вер-нер. Особо следует отметить труды Л. П. Дульзона н Ю. А. Крейновича, открывшие новый этап в изучении истории енисейцев и строя Е. я., а также работы С. А. Старостина по реконструкции и генезису Е. я. О Дульэон А. П., Былое расселение кетов по данным топонимики, в сб.: Вопросы географии, сб. 58, М., 1962; его же, Кетский язык, Томск, 1968; К р е й в о-в и ч Е. А., Кетский язык, в кн.: Языки народов СССР, т. 5, Л., 1968; его же, Глагол кетского языка, Л., 1968; Кетский сб., М., 1968; то же, М., 1969; то же, Л., 1971; Т о-по р о в В. Н., Заметки по лингвистич. географии Енисея, в кн.: Лингвотипологич. исследования, в. 1, ч. 1, М., 1973; Старостин С. А., Праенисейская реконструкция и внеш. связи енисейских языков, в кн.: Кетский сб., Л., 1982; Вернер Г. К., Типология элементарного предложения в енисейских языках, ВЯ, 1984, >Ь 3; Cast-ген М. A., Versuch einer jenissei-ostjaki-schen und kottischen Sprachlehre, St.-Peters- Ьоигя, 1858; Ramstedt G. I., Uber den Ursprung der soaenannten JenisseiOstjaken, JSFOu. 1907, Bd 24; Donner K., Uber die Jenissei-Ostjaken und ihre Sprache, там же, 1930, Bd 44; его же, Ketica, ft. 1-2], Hels., 1955-58; Bouda K., Die Sprache der Jenissejer. Genealogische und morpholqgische Untersuchungen. «Anthro-pos», 1957, Bd 52; T a i 1 1 e и г О. G., Un ilot basco-caucasien en Siberie: les langues ienisseiennes, «Orbis», 1958, t. 7. В, Н. Топоров.