К статье АВГУСТИН, СВ.
В своих Retractationes (Пересмотренное заново), опубликованных им в 427 с целью исправить некоторые места в его ранних писаниях, Августин подсчитал, что им было просмотрено девяносто семь сочинений, в общей сложности содержащих 232 книги, не считая писем и проповедей. Впоследствии он написал еще ряд сочинений. Сохранилось также 224 его письма и около 500 проповедей.
Ранние сочинения. Из числа диалогов, написанных в Кассициаке, краткого упоминания заслуживают два. Против академиков содержит опровержение скептицизма. Там, в частности, говорится, что опора скептиков на вероятностное знание лишена смысла без некоторого знания действительной истины, поскольку говорить о вероятии чего-либо возможно лишь в смысле признания его сходства с истиной. Продолжая эту тему в диалоге О блаженной жизни, Августин утверждает, что счастье состоит не в стремлении к мудрости, но в ее обретении. Значительно больший интерес представляют Soliloquia, написанные Августином незадолго до крещения в форме диалога души с разумом. Их предваряет молитва, в которой он заявляет о своем желании познать только две вещи: Бога и душу. Если и то и другое недоступно чувственному восприятию, то как вообще они могут быть познаны? Августин прибегает здесь к аналогии. В случае обыкновенного чувственного восприятия знание достигается, когда мы направляем взгляд на видимый объект, освещенный материальным светом. Но разве не достигается сходным образом и познание Бога, когда умственный взор направлен на умопостигаемые истины, освещенные исходящим от Бога духовным светом? Разум достигает своей цели в акте созерцания, в котором душа встречается с Богом, а от Бога исходит свет веры, надежды и любви, врачующий душу и позволяющий ей проникнуть взором за пределы преходящих вещей. Эта теория божественного озарения, впоследствии развитая в других сочинениях Августина, становится одним из краеугольных камней августинизма.
Антиманихейские сочинения. Систему августиновских аргументов, направленных против манихейского учения, можно проиллюстрировать на примере нескольких его сочинений. В трактате Об истинной религии (390), посвященном Романиану, разбирается манихейское учение о двух противоборствующих началах в человеке. Августин опровергает его с позиций библейского учения о том, что зло является не неотъемлемым свойством творения, но лишь следствием его отпадения от Бога-Творца. Через это отпадение человек лишается своей изначальной цельности. Претерпеваемое им зло, понимаемое как утрата полноты бытия, есть наказание за греховный выбор его воли. Этот аргумент развивается в состоящем из трех книг диалоге О свободе выбора (388-395). Причина зла лежит не вне человеческой воли, а в превратной направленности самой свободной воли. Человек обладает свободой выбора, но только тогда, когда делает все от него зависящее, чтобы получить помощь от Бога. Августин настаивает на том, что, даже не обладая врожденным знанием блага, человек не принуждается этим ко злу, ибо душа всегда свободна признать свою слабость и испросить помощи от Бога, который непременно откроет дверь стучащему. Однако душа, отворачивающаяся от того, кто может ее исцелить, и отдающая предпочтение временным благам перед вечными, вступает в противоречие с собственной природой, повреждает ее и делается несчастной. Но и в этом случае ее бедственное существование лучше полного небытия, поскольку порок не уничтожает благо, а лишь убавляет его. В трактате О пользе веры (391) Августин атакует манихеев уже с другой стороны, опровергая их убеждение в приоритете разума перед верой. Августин обращается здесь к одному из своих друзей, Гонорату, которого некогда сам обратил в манихейство, а теперь хотел бы обратить в христианство. Он объясняет ему, почему вера должна предшествовать разуму, хотя разум стоит выше и получает свое завершение в Боге. Августин ссылается на примеры из повседневной жизни. Разве предосудительно, что ребенок верит своим родителям до того, как получает возможность убедиться, что они действительно его родители? Разве учитель будет стараться объяснить темные места у Вергилия, если прежде того не поверит в значительность Вергилия? Точно так же и читатель Св. Писаний должен уверовать в их авторитет прежде, чем научится их понимать. Использовать веру как путеводительницу для разума - разумно. Этот же аргумент сформулирован в знаменитой фразе из трактата Против послания Мани, именуемого Основоположным (396): "Я не поверил бы Евангелию, если бы меня к этому не побудил авторитет вселенской Церкви". Иными словами, принять Писания разумно, так как в их пользу свидетельствует церковь. Августин, несомненно, думал в этот момент об Амвросии, благодаря которому он научился понимать Библию. Поэтому в дальнейшем (особенно - в обширном трактате Против Фавста в 33 книгах, ок. 400) он постоянно переводит полемику в новую, экзегетическую плоскость, разъясняя трудные места Ветхого Завета, неправильно понимаемые манихеями.
Антидонатистские сочинения. В ходе полемики с донатистами Августин развивает учение о таинствах, церкви и роли государства. Основы этого учения изложены в трактатах О крещении (ок. 400) и О едином крещении, против Петилиана (401-405). Отвергая донатистскую практику перекрещивания, Августин доказывает, что крещение во имя Пресвятой Троицы, в какой бы общине оно ни совершалось, не требует повторения. В нем сообщается благодать, исходящая от Христа, а не от человека. Донатисты апеллировали к авторитету св. Киприана Карфагенского и Карфагенского собора (256), высказавшихся в пользу перекрещивания еретиков и схизматиков. Поэтому в трактате О крещении Августин основное внимание уделяет разъяснению того, что во времена Киприана этот вопрос еще не был окончательно выяснен и что с тех пор был выработан более ясный взгляд на существо дела, подкрепленный не только церковной практикой, но и авторитетом вселенского собора; свою позицию он обосновывает с помощью досконального анализа соответствующих текстов Св. Писания и аргументации обеих сторон. "Мы следуем тому, что провозгласила сама Истина". Кроме того, кафолическое (общецерковное) общение устанавливается не отдельно для Африканской церкви, как это представляется донатистам, а для церкви, распространившейся по всему миру, "целое же всегда, с полным на то основанием, ставится выше его частей". Донатистам необходимо вернуться в общецерковное общение не для того, чтобы их крещение стало действенным, а для того, чтобы оно доставляло спасение. Своей схизмой они ослабляют спасительное действие благодати, так как этим отсекают себя от единства церкви, через которое осуществляется божественное милосердие. В трактате Против Петилиана Августин сосредоточивает свое внимание на озабоченности донатистов чистотой и святостью церкви. Ему не составляет труда показать, что если бы действенность таинства крещения зависела от абсолютной безгрешности осуществившего его священнослужителя, никто из принявших крещение не мог бы быть в нем уверен, ибо совесть людей открыта только Богу, и только Бог на Страшном суде отделит подлинных христиан от мнимых. В неводы же земной церкви попадает как добрая, так и дурная рыба, и зерна соседствуют с плевелами. Кроме того, в нашем мире и земные владыки могут угодить своим служением Господу. Хотя Петилиан справедливо указывает, что некоторые из них были гонителями христиан, однако он забывает о других, друзьях и заступниках народа Божьего. К этим последним христиане могут обращаться за помощью, и донатисты, которые сами просили поддержки у Юлиана Отступника, не вправе их за это осуждать.
Антипелагианские сочинения. Из 15 главных трактатов, направленных против Пелагия и его учеников, Целестия и Юлиана, особого упоминания заслуживают следующие. Трактат О воздаяниях и отпущении грехов (412) написан в защиту практики крещения младенцев и учения о первородном грехе против Пелагия, отрицавшего врожденную предрасположенность человеческого рода ко греху. В трактате О духе и букве (412) проводится важное различение между "внешней" благодатью, буквой закона, и "внутренней" благодатью, духом закона. Кроме того, в нем подчеркивается различие между "желать" (velle) и "мочь" (posse), "ибо подобно тому, как мы иногда желаем того, чего не можем, точно так же иногда мы можем то, чего не желаем". Свобода состоит в способности нечто исполнить, а не просто в способности выбрать. Благодать же необходима для восстановления природы, поврежденной грехопадением. Эта мысль развивается в трактате О природе и благодати (415). "Мы намереваемся говорить здесь о человеке, которого полумертвым бросили на дороге разбойники и который, ослабевший и жестоко израненный, не способен снова взойти на вершины праведности, с которых прежде спустился". Наследственная греховность сковывает человеческую волю, исцелить которую должен Христос, "добрый самарянин". В трактате О порицании и благодати (426) разъясняется, почему один человек может порицать другого с целью направить его на путь истинный - при том, что спасение последнего зависит от действия Божьей благодати в его сердце. Порицание должно применяться как лекарство, в качестве наказания за прегрешение, наряду с молитвой об исцелении ближнего. В этом трактате Августин вводит свое знаменитое различение "неспособности согрешать" (non posse peccare) и "способности не согрешать" (posse non peccare). Этой последней первоначально обладал Адам, которого Бог наделил не только благой волей, но и способностью продолжать желать только благого. Однако Адам по своей вине не сумел воспользоваться данной ему властью. Если бы не это, он был бы вознагражден благодатным даром постоянства во благе. Эта высшая благодать обеспечивает неспособность ко греху и сообщается через Христа, "второго Адама".
Другие важные сочинения. Самое знаменитое сочинение Августина - Исповедь, носящая автобиографический характер (за исключением четырех последних книг, посвященных обсуждению вопроса о природе памяти и времени). По форме это молитвенное обращение к Богу, в котором Августин исповедуется в совершенных на протяжении жизни грехах и рассказывает о божественных милостях, чтобы показать людям благое действие Божьего Промысла. Эта автобиография положила начало новому литературному жанру. В ней приводятся факты, отобранные не по принципу внешней выразительности, но имеющие духовное значение как вехи на пути человеческой души к Богу. Не меньшее влияние имел трактат О граде Божием, который Августин писал тринадцать лет (413-426) и в котором история человечества рассматривается с христианской точки зрения. Поводом для его написания послужило падение Рима в 410 и последующие обвинения язычниками христиан в подрыве империи. Августин опровергает эти безосновательные обвинения, внушая римлянам более глубокий взгляд на причины их бедствий. Он начинает с констатации того факта, что римлян, искавших убежища в христианских церквах, варвары щадили из уважения к святости их алтарей, хотя подобное милосердие в отношении врагов никогда не было свойственно самим римлянам. Далее на протяжении десяти книг Августин приводит доказательства того, что боги, которым поклонялись римляне, не только не ограждали их материального и не обеспечивали духовного благополучия, но и постоянно их предавали. А в следующих 12 книгах он рассуждает о начале, пути и конечной цели Града Божьего. Из 22 книг этого трактата особенно важны следующие. В книге I речь идет о провиденциальной благотворности времен тяжких испытаний и о грехе самоубийства, ложно идеализируемого римлянами. В книгах VIII-IX он с похвалой отзывается о некоторых моментах платоновской философии, однако причиной пороков римлян называет их поклонение демонам, поощрявшееся поздними платониками. В книге XIV в свете высшего понимания природы зла в человеке, представленного в Книге Бытия, подвергается критике отрицательное отношение Платона к телесному началу и стоиков - к страстям. В книге XV дается определение сущности двух "градов", земного и небесного, один из которых зиждется на любви к себе, олицетворяемой библейским Каином, а другой - на любви к Богу, олицетворяемой Авелем, и рассказывается о том, как эти два противоположных града сосуществовали в истории. В книге XIX говорится о значении мира для человеческого сообщества, конечной целью которого является достижение вечного мира в Боге.
Трактат О Троице (399-419) стал главным вкладом Августина в догматическое богословие. Его 15 книг посвящены систематическому изложению доктрины, в которой Августин видел основу всего христианского вероучения. Он начинает с экзегезы, рассматривая и согласуя многочисленные тексты Св. Писания, на основании которых выводится Никейский символ веры. Далее следует защита догмата троичности с позиций философии, основанная на множестве аналогий с миром природы и особенно - с формами деятельности человеческого ума. Показывается, что троичность (единство трех Лиц в Боге) есть внутреннее свойство божественной сущности, обеспечивающее акт самосозерцания и общения внутри Божества, объединяющего в себе Лица, независимые от целого. Сущность Бога не предшествует его Лицам ни в плане бытия, ни в плане истинности, но одновременно и вечно пребывает в них и вместе с ними. Вопрос о чудесах затрагивается в книге III, а об искуплении - в книге IV и XIII.
В 12 книгах трактата О Книге Бытия дословно (401-414) содержится глубокое толкование рассказа о сотворении мира. Этот трактат, выходящий за пределы полемики с манихеями, которая обусловила первоначальный интерес Августина к Книге Бытия, по праву считается шедевром экзегетической литературы. В нем в числе прочего выдвигается важная для Августина концепция "семенных логосов", оплодотворяющих смыслов (rationes seminales), предвосхищающая некоторые современные представления об эволюции. Согласно его пониманию, первый стих Библии подразумевает, что "в начале" Бог сотворил некие "оплодотворяющие" принципы, или "сокровенные причины", из которых впоследствии, в надлежащий момент исторического развития, произошли индивидуальные сущности видимого мира, относящиеся к разным родам. Это не означает, что люди, которых мы видим, существовали от начала мира; это означает, что в самом начале человек был сотворен в "потенции", с тем чтобы позже, "в надлежащее время", получить действительную форму и видимое существование. Шесть дней творения Книги Бытия Августин предлагает истолковывать в мистическом смысле.
Другие важные экзегетические сочинения Августина - это обширные Изъяснения Псалмов, 124 трактата (толкования) на Евангелие от Иоанна и на Первое послание Иоанна, а также знаменитое Объяснение Нагорной проповеди. В них, как и в своих регулярных пастырских проповедях, Августин в тонкостях разрабатывает унаследованный от предшественников метод истолкования Писания через выявление его духовного и буквального смысла, сохранявший свое значение на протяжении всей средневековой эпохи и сегодня вновь привлекающий внимание. Кроме того, он составил (в 396, с дополнениями 426) руководство для читателей и проповедников Св. Писания - пользовавшийся огромным авторитетом трактат О христианском учении. В нем, как и в раннем диалоге Об Учителе (389), последовательно проводится различение знака и вещи, после чего Августин приступает к рассмотрению различных типов знаков. Особый интерес представляют замечания Августина по поводу значения темных, двусмысленных и иносказательных символов, содержащихся в Писании, и о том (книга IV), как апостол Павел переосмыслил учение Цицерона о трех родах красноречия.
Заключение. Величие Августина заключается в осуществленном им синтезе христианства и классической образованности. Он преподавал, критиковал и приспосабливал для новых нужд "свободные науки" своего времени, ставя их на службу христианской теологии. Его теология в своей основе была библейской и подкреплялась невероятной памятью на сотни текстов. Взяв девизом слова из Исайи (Ис 7:9, по Септуагинте): "Покуда не уверуете, не уразумеете", - он поверял авторитетом Св. Писания и проблемы современного ему общества, и глубины собственного духовного опыта. Из Писания он заимствует, в качестве основания для своего учения, идею милосердной любви (caritas), увенчивающей иерархию человеческих чувств и придающей окончательный смысл всем выразительным средствам языка и мышления.