Значение ЧАСТИ РЕЧИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре

— классы слов языка, выделяемые на основании общности нх синтаксических (см. Синтаксис), морфологических (см. Морфология) и семантических (см. Семантика) свойств. Различаются знаменательные Ч. р. (существительное, глагол, прилагательное, наречие) и служебные (союз, предлог, частицы, артикль и др.). К знаменательным Ч. р. традиционно относят также числительные и местоимения. Иерархия признаков, лежащих в основе выделения Ч. р., по-разиому понимается в разных лингвистич. школах. Традиционно на первый план выдвигались морфологич. признаки, что обусловлено ориентацией европ. яз-знаиия на флективные и агглютинативные языки. Расширение типологич. перспективы привело к осознанию неуинверсального характера морфологич. признаков. При типологич. анализе универсальное определение Ч. р. основывается на синтаксич. характеристиках, тогда как морфологич. параметры выступают в качестве дополнительных, значимых для флективных и агглютинативных языков. В качестве дополнительных выступают и семантич. свойства, существенные прежде всего для идентификации Ч. р. в разных языках. При типологич. анализе к одной Ч. р. относят слова, способные стоять в предложении в одинаковых синтаксич. позициях или выполнять одинаковые синтаксич. функции. Напр., одним из признаков, различающих существительное и глагол в рус. яз., является возможность быть главным членом атрибутивной конструкции с прилагательным («быстрый шаг» при невозможности «быстрый шагать»). При этом важен не только набор синтаксич. функций, но и степень характерности каждой из функций для данной Ч. р. Эти функции распадаются на первичные и вторичные (связанные с определ. морфологич. и синтаксич. ограничениями). Так, в рус. яз. и существительное, и глагол могут выступать как в функции подлежащего («Человек любит», «Курить — здоровью вредить»), так и в функции сказуемого («Иванов — учитель», «дерево горит»), однако для глаголов функция сказуемого первична, а функция подлежащего вторична, для существительного же функция подлежащего первична, а сказуемого — вторична, что и выражается в ряде ограничений, налагаемых на употребление существительного и глагола во вторичных функциях. В частности, существительное может быть подлежащим прн сказуемом любого типа, тогда как глагол не может выступать в качестве подлежащего при сказуемом, выраженном глаголом в личной форме (ср. «Курение подорвало его здоровье» при невозможном «Курить подорвало его здоровье»). Предложение с подлежащим-глаголом трансформируется в предложение с подлежащим-существительным («Курение вредно для здоровья»), но не 578 ЧАНСКИЙ наоборот. Вместе с тем сказуемое-существительное требует глагола-связки для выражения времени и наклонения («Иванов был/был бы учителем»), чего ие требует глагол. В кит. яз. и глагол, и прилагательное могут выступать в функции определения, но глагол при этом, в отличие от прилагательного, требует спец. «адъективного» оформления (суффикса -ды-). Синтаксич. функции определяют и разделение на классы служебных слов (служебных Ч. р.), напр. возможность нли невозможность относиться к предложению в целом, синтаксич. связь с тем или иным набором энаменаг. Ч. р. и т. д. (ср. в англ. яз. возможность связи предлога с именной группой в целом при том, что артикль соотносится с каждым отд. существительным: «in a book or a manuscript», но не «in a book or manuscript»). В типологич. перспективе оказывается сомнительной правильность выделения в качестве отд. Ч. р. местоимений и числительных (для большинства языков), т. к. принципы выделения этих классов отличаются от принципов выделения других Ч. р. Слова этих классов обычно разнородны по своим синтаксич. функциям и примыкают с этой точки зрения к разл. классам слов (см. Местоимение, Числительное). Поэтому их часто рассматривают как подклассы внутри др. Ч. р. (ср. существительные-числительные «три >, «четыре», прилагательные-числительные «первый», «второй»). Каждая Ч. р. характеризуется особой системой грамматич. категорий. Будучи выражены морфологически, наборы грамматич. категорий охватывают все слова данной Ч . р. или осн. ядро этих слов. На этом основан морфологич. критерий выделения Ч. р. в неаморфных языках. Так, в рус. яз. сущестиительному свойственны число, падеж и род (как словокласси-фицирующая категория), прилагательному — степени сравнения, число, падеж и род (как словоизменит. категория). В оирм. яз., напр., прилагательное и глагол в этом отношении не противопоставлены (выражение степени сравнения имеют слова, соответствующие и прилагательным, и ряду глаголов др. языков). При морфологич. классификации выделяются формы, совмещающие в себе морфологич. признаки разных Ч. р. (напр., причастия, обладающие морфологич. признаками глагола и имени). Хотя синтаксич. признаки выделения Ч. р. типологически универсальны, а морфологич. признаки таковыми не являются, именно морфологич. признаки, имеющие явное (эксплицитное) выражение, могут быть определяющими для языкового сознания носителей флективных и агглютинирующих языков. Распределение слов по Ч. р. во всех языках подчиняется определ. семантич. закономерностям, к-рые служат основанием для семантич. характеристики Ч. р. Хотя в такой класс, как существительные, входят в рус. яз. слова, обозначающие предмет («стол»), качество («краснота»), действие («хождение»), однако большинство существительных, обозначающих не предметы, производны, а большинство иепроизводных существительных обозначают предметы. Эта закономерность позволяет говорить об общем значении предметности у существительных как Ч. р., распространяя эту семантич. характеристику и на существительные, обозначающие качество, действие, состояние и т. д. («краснота» рассматривается как абстрактный предмет особого рода). Точно так же для глагола устанавливается общее значение действия или состояния, для прилагательного — каче- ства, для наречия — признака действия или качества. Семантич. признаки лежат в основе типологич. идентификации Ч. р. в разных языках. Так, мы можем говорить, что существительное имеется и в рус, и во Вьетнам, языках потому, что в иих выделяется (по разным синтаксич. признакам) класс слов, содержащий наименования предметов. Точно так же, когда утверждают, что предикатив в кит. яз. соответствует глаголу и прилагательному англ. яз., имеют в виду, что в кит. яз. выделяется класс слов, включающий обозначения, типичные для классов глагола и прилагательного англ. яз. (обозначение действий и качеств). Состав Ч. р. в разных языках различен. Различия касаются как самого состава, так и объема отд. Ч. р. Так, в рус, франц., лат. языках выделяются существительное, прилагательное, глагол, наречие. В ряде языков Сев. Америки и Африки наречия и прилагательные не различаются. В кит. яз. различаются имя, предикатив (глагол, прилагательное), наречие. В нек-рых языках вычленяются только имя и глагол (напр., в индейском языке йума). Различия в объеме Ч. р. наблюдаются при сравнении языка хауса, где слова, соответствующие прилагательным др. языков, объединяются с существительными, и бирм. яз., где такие слова объединяются с глаголом. Наиболее постоянным в языках является противопоставление имени и глагола, однако универсальность (см. Универсалии языковые) этого различия остается недоказанной. В. М. Живое. Вопрос о разделении слов иа классы вставал перед учеными разных эпох и народов. В 4 в. до н. э. Аристотель, выделяя «части словесного изложения», иа равных правах называет собственно разряды слов: имя, глагол, член, союз (или связку), и отд. звуки, слог и падеж. Др.-инд. грамматики (Яска, Панини, 5 в. до н. э.) выделяли 4 класса слов применительно к санскриту: имя, глагол, пре-фнкс-предлог, союзы и частицы. В александрийской школе Аристарх Самофракийский (2 и. до н. э.) и его ученик Дионисий Фракийский впервые выделили 8 Ч. p. (partes orationis): имя, глагол, причастие, член, местоимение, предлог, наречие и союз. Те же Ч. р. (вместо члена введено междометие) выделялись в рим. грамматике Варрона (1 в. до н. э.) и позже в слав, грамматиках, вплоть до грамматики Мелетия Смотрицкого (17 и,). М. В. Ломоносов в «Российской грамматике» выделил 8 Ч. р.: имя (собственно имя, прилагательное и числительное), местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междометие. Смот-рицкий и Ломоносов пользовались термином «части слова»; в 19 в. его сменил термин «части речи». Проблема, касающаяся сущности Ч. р. и принципов их выделения в разл. языках мира,—одна из наиболее дискуссионных проблем общего яз-знания. На протяжении 19 в. к этой проблеме обращались А. X. Востоков, Г. П. Павский, К. С. Аксаков, Ф. И. Буслаев и др. В кон. 19 в. А. А. Потебня и Ф.Ф. Фортунатов выдвинули разные принципы классификации Ч. р. Потебня на первое Mecto поставил семантику Ч. р., указав также и на их синтаксич. роль. Фортунатов построил классификацию Ч. р. на последовательном проведении морфологич. припципа, назвав классы слов (Ч. р.) формальными классами. Дальнейшие классификации Ч. р. в рус. яз-знании строились на совмещении принципов, предложенных Потебней и Фортунато- вым (напр., классификация Л. М. Пеш-ковского). А. А. Шахматов в основу деления Ч. р. положил сиитаксич. принцип с учетом морфологич. признаков. Л. В. Щерба предложил классифицировать слова по совокупности морфологич., сиитаксич. и семаитич. признаков. По мнению Щербы, к-рый первостепенное значение придавал семантич. признаку, основанием для классификации Ч. р. являются общие для всех языков мира категории: предметность, действие, качество. Многоступенчатую классификацию Ч. р. для рус. яз. предложил В. В. Виноградов, относя к Ч. р. ие все слова, а лишь те, к-рые являются членами предложения. Наряду с системой Ч. р. Виноградов выделил систему частиц речи (частицы, частицы-связки, предлоги и союзы) и образующие особые структур-но-семантич. разряды слов модальные слова и междометия. В. А. Плотникова (Робинсон). В совр. яэ-знании вопрос об основах классификации Ч. р. остается дискуссионным. Одни лингвисты определяют Ч. р. как лексич. категорию, лексич. классификацию слов, как иниариант пред-метно-логич. плана (Ю. М. Скребнев, А. Е. Михневич). При этом нек-рые лингвисты рассматривают Ч. р. только в функ-ционально-семантич. аспекте: с типоло-гич. точки зрения, с точки зрения языковых универсалий Ч. р. определяются как функционально-семантич. классы слов. Н. А. Баскаков считает, что Ч. р. должны рассматриваться дифференцированно и системе двух координат — семантики, т. е. слова как лексико-семантич. единицы, и функции, т. е. слова как элементы словосочетания и предложения. При этом сам принцип лексико-семантич. классификации недостаточно четко определен. Др. лингвисты считают, что Ч. р.— это логич. разряды слов и поэтому решающее значение при выделении Ч. р. имеют их морфологич. признаки. Однако этот критерий непригоден для языков со слабо развитой морфологич. системой. Напр., в англ. яз. определять Ч. р. приходится на основании двух признаков: семантического (категориального значения) и синтаксического (сочетаемости и функции в предложении). Нек-рые лингвисты определяют Ч. р. как грамматич. разряды слов, выделяемые на основе учета морфологич. и сиитаксич. свойств слов, и недостаточно учитывают лексико-семантич. свойства слова. Напр., А. А. Реформатский определял Ч. р. как грамматич. категории (а не лексические или лексико-грамматические), состав к-рых в каждом языке индивидуален и определяется совокупностью морфологич. и сиитаксич. свойств. Нек-рые лингвисты, напротив, полагают, что значения Ч. р.— их главный признак, и основой в выделении Ч. р. считают их лексико-семантич. признаки, обобщающие категориальные значения (Шахматов, Щерба, А. Н. Савченко). Наконец, Ч. р. рассматриваются как лекси-ко-грамматич. разряды слов, к-рые отличаются друг от друга не только рядом грамматич. черт (морфологически — изменяемостью и неизменяемостью, способом изменения, парадигматикой; синтаксически — способами связи с др. словами н сиитаксич. функцией), но и лексически. Эта точка зрения является наиболее принятой в совр. сов. яз-знании. Нек-рые лингвисты считают, что в каждом языке система Ч. р. сугубо специфична. Попытки установить всеобщую, универсальную, единую для всех языков мира схему классификации Ч. р., как в целом, так и в отд. ее частях, по их мне- нию, следует признать несостоятельными. Отсюда попытки найти в разл. языках мира специфич. Ч. р. Так, напр., в нанайском яз. выделялось имя качества, объединяющее слова типа «красивый», «красиво», «красота», имя времени, включающее слова «день», «дневной», «днем» и т. д. Сторонники этих теорий не учитывают, что подобные слова уже категориально распределены, и логич. признак «качество» или «время» ие в состоянии их объединить. Для кит., кор. и япон. языков выделяется особая Ч. р.— предикатив. Однако в этой теории прилагательное в функции сказуемого (равноценное употребление прилагательного со связкой) не рассматривается как имеющее специфич. категориальное значение, очень близкое или подобное категориальному значению глагола. Существуют разл. точки зрения по поводу того, являются ли категориальные значения Ч. р. изначальными или оии возникли под влиянием синтаксиса. В сов. лингвистике высказывалось мнение, что Ч. р.— это морфологизиров. члены предложения (И. И. Мещанинов, В. И. Дегтярев и ДР.). Савченко считает, что сиитаксич. свойства Ч. р. определяются их значениями. Возможен подход к проблеме Ч. р., исходя из концепции функционально-семантич. разрядов слов. Слова, выполняющие функции существительных, прилагательных, местоимений, глаголов, числительных, наречий и т. д., имеются во всех языках мира. Наличие категориального значения и определ. функций вполне обеспечивает существование функционально-семантич. разрядов в языке. Степень «обрастания» этих разрядов морфологич. показателями в разных языках сильно варьирует. Существующее мнение, что слово в языках со слабо развитой системой морфологич. средств потенциально способно выступать в роли любой Ч. р., по-видимому, ошибочно. Функционально-семантич. разряды слов не обладают мобильностью. В этом смысле каждый язык имеет «секторную» структуру, т. е. каждый элемент языка имеет собств. строго очерченную и строго определ. сферу действия, несмотря иа случаи тождественности по форме с к.-л. др. элементом языка, выступающим в др. функции. Б. А. Серебренников. О Шахматов А. А., Синтаксис рус. языка, Л., 1941; Виноградов В. В., Рус. язык. (Грамматич. учение о слове), М.— Л.. 1947; 2 изд., М., 1972; Драгунов А. А., Исследования по грамматике совр. кит. языка. Части речи. М.. 1952; Поспелов Н. С, Учение о частях речи в рус. грамматич. традиции. [М.1. 1954; Пешковский Л. М., Рус. синтаксис в науч. освещении, 7 изд.. М., 1956; Фортунатов Ф. Ф.. Сравнит, языковедение, в его кн.: Избр. труды, т. 1. М., 1956; Щерба Л. В.. Избр. работы по рус. языку, М.. 1957; Есперсен О., Философия грамматики, пер. с англ., М.. 1958; С а в ч е н-к о А. Н., Части речи и категории мышления, Ростов и/Д., 1959; Реформат- ский А. А., Введение в яз-знание. М., I960; Курилович Е., Деривация лексическая и деривация синтаксическая, в его кн.: Очерки по лингвистике, М., 1962: Успенский Б. А.. Структурная типология языков, М., 1965; Вопросы теории частей речи. На материале языков разл. типов. Л.. 1968; Дегтярев В. И., Основы общей грамматики, Ростов н/Д., 1973: Р е в з и н а О. Г., Р е в э и и И. И., Проблема частей речи в совр. лингвистике, в сб.: Лннгвотипологич. исследования, в. 2, ч. 2. М., 1975; Лай-онз Дж., Введение в теоретнч. лингвистику, пер. с англ., М., 1978; X о л о д о-вич Л. Л.. Опыт теории подклассов слов, в его ки.: Проблемы грамматич. теории, Л.. 1979.