Значение слова СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ в Лингвистическом энциклопедическом словаре

СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ

—класс полно-значных слов (часть речи), к-рый включает в себя названия предметов и одушевленных существ и может выступать в предложении по преимуществу в качестве подлежащего и дополнения. Основное и универсальное членение частей речи на С. и глагол соотносится с членением высказывания на субъект предикации и предикат: типичная функция С.— обозначение субъекта предикации (или вообще осн. актантов предиката), глагола — обозначение предиката. Это соотношение было основой разграничения частей речи уже у Платона СУЩЕСТВИТЕЛЬН 499 и Аристотеля (см. Античная языковедческая традиция). Отражая тем илн иным образом логич. структуру высказывания, сивтаксич. отношения образуют в любом языке формальные признаке, противопоставляющие класс лексем, типично обозначающих предмет высказывания, классам лексем, типично обозначающих предикацию. В большинстве языков классы лексем (части речи) не соотносятся однозначно с синтакснч. функциями; напр., С. могут выступать не только в функции подлежащего и дополнения, но и в функции сказуемого, глагол — не только в функции сказуемого, но и в функции подлежащего, и т. д. С. является наиболее полифункциональным классом слов языка. Наряду со своими первичными функциями подлежащего и дополнения С. выполняет н функции, характерные для др. частей речи: обстоятельства («идти лесом»), определения («дом отца»), сказуемого (араб, ana ragulum 'я человек') или его именной части (англ. he is a hero 'он герой'), и образует синтакснч. единства с предлогами, послелогами и счетными словами. Тем не менее употребление лексемы в нетипичной функции связано с теми или иными ограничениями (спец. условиями). Напр., С, будучи употреблено в качестве сказуемого, может требовать особых частиц или глагола-связки (ср. англ. Mary is a girl 'Мэри — девочка,' но не Mary a girl), к-рые не обязательны прн употреблении в этой функции глагола. С др. стороны, употребление глагола в качестве подлежащего илн дополнения может иметь место лишь в ограниченном числе синтакснч. конструкций, тогда как употребление С. в этой функции таким ограничениям не подлежит, напр., подлежащее-глагол не имеет тех возможностей синтакснч. развертывания, к-рые есть у подлежащего-С. (ср. рус. «Трудиться — наш долг» и «Труд — наш долг», но только «Идущий на благо человечества труд — наш долг» при невозможности «Идущий на благо человечества трудиться — наш долг»). Ограничения такого рода и формируют противопоставляющие С. др. частям речи синтакснч. признаки двух типов: во-первых, возможность для С. ряда конструкций, невозможных для др. частей речи, при употреблении его в типичной функции, во-вторых, сочетаемость С. с рядом грамматич. элементов при употреблении его в нетипичной функции. Так, во Вьетнам, яз. С. противопоставлены глаголам и прилагательным необходимостью связки La прн употреблении их в роли сказуемого (нетипичная функция) и нх сочетаемостью с показателями единичности и множественности (невозможная для глагола конструкция в типичной для С. функции). В кит. яз. только С. выступают в качестве гл. члена атрибутивной конструкции с <ды» (признак первого типа) и т. п. Допуская выделение по синтакснч. признакам, С. обладает вместе с тем понятийной (семантич.) спецификой. Хотя в класс С. входят обычно слова разной семантики (ср., напр., в рус. яз. «Петр», «женщина», «бык», «стол», «существование», «краснота», «бег» и т. п.) и в разных языках понятийные объемы этого класса не совпадают, определяющим признаком служит наличие в классе С. обозначений конкретных предметов, лиц, животных и т. д., т. е. слов, и по своему понятийному содержанию выступающих прежде всего как субъект (или актант) предикации. Этот семантич. признак лежит в основе типологич. идентификации С. в разных языках; сколь бы различны ни были синтакснч. критерии, по к-рым выделяются классы слов в таких языках, как, напр., русский и вьетнамский, мы можем говорить, что в обоих языках имеются С, поскольку в обоих языках есть класс лексем, включающий указанные выше наименования. Понятийная специфика С. является также основанием их определения в традиционной европ. грамматике со времен античности [ср. у Дионисия Фракийского: «Имя есть склоняемая часть речи, обозначающая тело или вещь (бестелесную), например: камень, воспитание»]. По своей семантике С. делятся на собственные (назв. индивидуальных предметов — «Иван», «Москва») и нарицательные (прочие С); выделяются также конкретные (напр., «стол», «человек») и отвлеченные, или абстрактные (напр., «белизна», «хождение»), С. Синтакснч. признаки выделения С. имеют универсальный характер (хотя и в вариативном наборе), сохраняя свою значимость и для аморфных (изолирующих) языков. В языках др. типов С. определяется также и морфологич. признаками. В принципе эти признаки могут быть только негативными (напр., в тагальском яз., где С. лишены словоизменения, тогда как глаголы изменяются по категориям вида и наклонения), однако обычно в обладающих словоизменением языках С. характеризуется такими категориями, как род, именной класс, число, определенность, падеж, отчуждаемая/неотчуждаемая принадлежность, определяющими набор форм С. или согласуемых с ним при словоизменении частей речи. Так, в рус. яз. С, обладающее такими спец. синтакснч. функциями, как функция дополнения и функция гл. члена атрибутивных конструкций с прилагательными и причастиями, сочетаемостью с предлогами, характеризуется вместе с тем набором морфологич. категорий: родом (как словоклассифицирую-щнм показателем), числом н падежом. В тех языках, где части речи обладают морфологич. признаками, именно эти признаки задают соотношения отд. классов слов, при этом С. выступает в качестве ядра именных частей речи, противопоставленных глаголу (глагольным частям речи). Так, в языке таос С. характеризуется категориями рода, числа, принадлежности и падежа (абсолютный, объектный, звательный). Наряду с С. к имени относятся числительные, указат. местоимения и прилагательные. Числительные могут различаться по роду, но не изменяются по числам, падежам или принадлежности; указат. местоимения различаются по роду и числу, но не изменяются по падежам и принадлежности; прилагательные (они употребляются только в предикативной функции) согласуются с именем по роду и числу, но выступают только в абсолютной форме (падеже) и не изменяются по принадлежности. Т. о., все именные классы слов могут быть определены как в том или ином виде «дефектные» С. Морфологич. признаки имеют легко выделяемое внеш. выражение, и поэтому в языковом сознании носителей флективных языков они играют наиболее существенную роль; С. воспринимаются прежде всего как класс тех слов, к-рые склоняются и детерминируют (в рамках именных категорий) согласуемые с ними части речи. Это языковое сознание находит отражение в грамматич. традиции, в к-рой морфологич. признаки кладутся в основу классификации частей речи. Данная традиция также восходит к античности и находит свое логич. развитие в т. наз. грамматической, или формальной, классификации частей речи (Ф. Ф. Фортунатов, Д. Н. Ушаков и др.), когда С. определяются как «склоняемые слова, т. е. слова с формами словоизменения, называемого склонением» (Фортунатов). Недостаточность морфологич. подхода к флективным языкам яснее всего обнаруживается при обращении к несклоняемым С. (типа рус. «кенгуру»), к-рые при формальной классификации попадают в одни класс с предлогами, союзами и междометиями. Очевидная для носителя рус. яз. принадлежность таких слов, как «кенгуру» или «метро», к тому же классу, что и «стол», «бык», показывает, что именно синтактико-се-мантич. признаки служат основой выделения С, тогда как морфологич. признаки являются вторичными, дополнительными. Как отмечал Л. В. Щерба, «едва ли мы потому считаем стол, медведь за существительное, что они склоняются: скорее мы потому нх склоняем, что они существительные». Морфологич. подход недостаточен и для лингвистич. типологии. С. может противостоять др. частям речи и по набору словообразоват. аффиксов, причем функцией ряда аффиксов может быть образование С. от др. частей речи, ср. аффиксы отглагольных С. (напр., в рус. яз. -ание, -еиие), аффиксы отадъективных С. (напр., -ость). Дополнит, отличием С. от др. частей речи может служить его фонетич. структура (напр., в языке йоруба С. начинаются с гласного, а глаголы — с согласного). в Вандрнес Ж., Язык, пер. с франц., М., 1937; Ф о р т у н а т о в Ф- Ф., Сравнит, языковедение, в его кн.: Избр. труды т. 1. М., 1956; Щерба Л. В., О частях речи в рус. языке, в его кн.: Избр. работы по рус. языку, М., 1957; Есперсен О., философия грамматики, пер. с англ.. М., 1958; Спорные вопросы строя языков Китая и Юго-Вост. Азии, М.. 1964; Вопросы теории частей речи, Л.. 1968; Лайонз Дж., Введение в теоретич. лингвистику, пер. с англ., М., 1978; Matthews P.. Morphology. L., 1974; Tesnie te L.. Elements de syntaxe structural, 2 ed.. P., 1976; By bee J. L., Morphology. Amst.— Phil., 1985. В. М. Живое,

Лингвистический энциклопедический словарь. 2012