Значение слова ЧАСТИЦЫ в Лингвистическом энциклопедическом словаре

— разряд неизменяемых служебных слов, участвующих в выражении форм отдельных морфологических категорий, входя в состав слова («н е кто», «кто- т о», «дай- к а») либо присоединяясь к нему («пошел б ы», «д а будет», «пошел б ы л о» и т. п.), передающих коммуникативный статус высказывания (воп-росительность—«разве», «ли», «неужели», отрицательность—«ие>, «ни»), а также выражающих отношение высказывания и/или его автора к окружающему контексту, выраженному или подразумеваемому: т. наз. модальные частицы («только», «и», «даже», «еще», «уже», «ведь», «же», «тоже» и т. п.). Пестрота предлагаемых классификаций Ч. и многообразие их списков объясняется принципиальными особенностями функционирования Ч.: их многозначностью, нечеткими семантич. границами, совмещенностью субъективного и объективного модальных начал, тесной связью Ч. с лек-сико-грамматич. структурой высказывания, способностью соединяться в комплексы, обилием Ч. в разг. речи, а также обя-зат. соотнесением их с совпадающими по форме и близкими по семантике единицами др. частей речи (союзами, междометиями, наречиями, застывшими формами сущестиительных, местоимений, глаголов), с к-рыми Ч. связаны генетически. Ч. легко входят в комплексные сочетания друг с другом или с единицами др. частей речи. В соответствии с этим классификационные списки Ч. различаются — в разных грамматич. традициях — для одного языка и также для разных языков. Не совпадают они в рамках синхронного и ист. яз-янания: в пределах сравнительно-исторического языкознания принято называть Ч. те элементы, к-рые в др. направлениях совр. яз-знания именуются союзами или формантами. Интерес к. коммуникативно-дискурсивной стороне речи, развитие теории функционального синтаксиса, семантики, возникновение лингвистики текста, теории пресуппозиций и пр. обусловили растущий интерес к модальным Ч. (выделительным, усилительным, акцентирующим, эмфатическим). Теория праг-матич. пресуппозиций позволяет определить общее свойство Ч. подобного типа: вызывать в сознании воспринимающего дополнит, смысловую информацию, объединяющую его с говорящим: «Только он не вернулся» (остальные вернулись), «Мие он и рубля не дал» (а такую малую сумму мог бы) и т. п. В высказывании Ч. могут относиться ко всему составу: «Только / задачу вы решили неправильно» (а не так, как вы думали: правильно), «Даже / книгу не могла держать в руках» (так волновалась, читая), и к отд. слову: «Только задачу вы решили неправильно» (остальное правильно), «Даже книгу не могла держать в руках» (а более тяжелое — и подавно). Значения, передаваемые Ч. (помимо чисто морфологических), обычно связаны с др. содержат, категориями высказывания. В первую очередь — с категорией определенности/неопределенности, с выражением форм к-рой, напр. в рус. яз., непосредственно соотносятся Ч. «не», «то», «иибудь», «либо», «бы то ии было», «угодно», формирующие неопредел. местоимения, и Ч. типа «вот», «вон», «же», относящиеся к высказыванию в целом: «Вот едет могучий Олег со двора», «Вон речка показалась». Высказывались пред- ЧАСТИЦЫ 579 положения об артиклоидном характере Ч. «и» как носителе значения определенности в рус. яз.: «Вот и мальчик». Часть Ч. принимает на себя функции глагола-связки: «Государство — это я», ), выделяемых и выделяющих («вот», , «только», ). В последней группе вы-деленность Ч. соотносима с текстовым явлением анафорики (см. Анафорическое отношение): <Вот мальчик» (новое) — «Вот мальчик» (о нем уже говорилось), «Это книга» (демонстрация) — «Это книга» (уточнение с поправкой), <Е щ е сахару» (сахар уже брали) — ¦«Еще сахару» (брали, но не сахар) и т. д. Особенно тесно тип акцентного выделения связан со словом <одии» в разных его функциях. Существенно и синтагматич. членение при Ч.: «Только / Петрову это не под силу» — «Только Петрову это не под силу»: «Вот / мальчик, о котором я говорила» (интродукция) —«Вот мальчик, о котором я говорила» (дейктич. демонстрация). Общепринятым является признание у Ч. размытой семантики, нечеткости их разделения с др. частями речи, от к-рых они происходят, модификативность общего их списка. Дискуссионным является вопрос о наличии у Ч. собств. инвариантного значения (и тем самым вопрос об их знамена-тельности/незнаменательностн) или об определении их значения семантикой конкретного высказывания; вопрос об эволюции Ч., поскольку их обилие отличает древние языки архаичной структуры и в то же время число их активно возрастает; вопрос о границах их линейной протяженности и единнчности/множествеиности значения при комплексах («и так», «так и», «вот ведь», нем. aber auch, nur mal). Частота употребления коммуникативных Ч. является типологически различающим критерием. Наибольшее число Ч. отмечается для др.-греч., рус. и ием. языков. В ряде древних языков, напр., в индоевроп. языках М. Азии, типологически характерным является наличие инициальных для высказывания комплексов Ч. с определ. линейным их порядком (см. Ваккернагеля закон). Свободное и правильное употребление Ч. и их комплексов является свидетельством совершенного владения языком, поэтому они представляют особые трудности при преподавании, а тип их и кол-во могут быть свидетельством при определении языковой принадлежности автора текста (напр., значимо резкое уменьшение числа Ч. в греч. языке Нового Завета по сравнению с классич. греч. яз.). Таксономич. сложности определения статуса Ч. обусловили наметившееся в яз-знании 60—70-х гг. стремление к их пословному описанию и отсутствие сис-темно-иерархич. описания их общей семантики. 580 ЧЕРЕДОВАНИЕ • Шведова Н. Ю., Очерки по синтаксису рус. разг. речи, М.. 1960; Киселев И. А., Частицы в совр. вост.-слав, языках, Минск, 1976; Рус. грамматика, т. 1—2, М., 1980; Николаева Т. М., Функции частиц в высказывании, М.. 1985; Чолакова К., Частиците в съвремеиння български книжовен език, София, 1958; До-грамаджиева Е., Структура на ста-робългарското сложно съчинено изречение, София, 1968. Т. М. Николаева.