см. «Библия». II. ДРЕВНЯЯ — обнимает последние пять веков до и первые пять веков после начала христианского летосчисления. В начале и середине этого периода завершается работа по редактированию книг Библии, а под конец его — фиксируются записи Мишны [II в. христ. эры] и Гемары (Талмуд иерусалимский в конце IV, вавилонский — в конце V в. христ. эры). До III в. христ. эры центром побиблейской культуры является Палестина, хотя ее основные элементы складываются уже в Персии («Вавилоне»). Начало рассматриваемого периода протекает под знаком борьбы с маздеизмом (дуалистической религиозной системой Ирана). Отражение этой борьбы мы находим уже в Библии (у Исайи II), а позже — в Мишне и Талмуде; той же борьбе с парсизмом мы обязаны одним из наиболее значительных апокрифов — книгой Товии (конец III в. до христ. эры, сохранилась только в греческом переводе), к-рая по своим художественным достоинствам, по цельности и стройности своей архитектоники превосходит библейские повести и идиллии (Эсфирь, Руфь, Иона). Ценнейшей из апокрифических книг (если не считать I книги Маккавеев) является книга Иисуса сына Сирахова; по своему содержанию она приближается к так наз. «Притчам Соломона», вошедшим в Библию, а по языку — это один из древнейших образцов библейской Д. е. л. Другие апокрифы сохранились только в греческом (и, отчасти, в сирийском) переводе, и почти все носят явственные следы позднейшей греческой культуры. Первоначальные следы влияния эллинизма встречаются еще в Библии: в «Песне песней» и в «Екклезиасте». В последней книге видно знакомство с греческим яз. и с греческой философией, а яз. ее является как бы переходом к яз. Мишны. Последняя возникает из записей правовых норм, складывавшихся в течение 6—7 столетий: крайнее обострение и усложнение общественных отношений, в связи с ростом имущественного неравенства и междуплеменными конфликтами, вызывают и в Палестине и в Персии усиленное развитие права. Иегуда га-Наси [135—219 христ. эры] собирает эти записи и данные «устной традиции» в «6 сборников Мишны» (впрочем, вставки в текст Мишны делаются и после Иегуды га-Наси, вероятно до конца III в.). В Мишне прежде всего обращает на себя внимание ее яз.: древнееврейская основа обрастает новыми формами, четкий и ясный слог приближается к складу сирийско-арамейской речи, заметна также примесь иноязычных слов (греческих, латинских).
567 Огромный материал, накапливающийся при разработке и толковании Мишны, начинает собирать при Ездигерде II Рав-Аши [352—427], но труд этот заканчивается лишь под самый конец V в. Равиной и сыном Аши (Мар-бар-рав-Аши). Эта исключительная энциклопедия, получившая название «Вавилонского талмуда», содержит и богатый лит-ый, культурно-исторический и собственно-исторический материал — особенно по истории борьбы социальных групп и партий в начале христ. эры. В «Агаде» (см.) Мишны, ее «Дополнении» («Тосефты») и Талмуде рассеяно многое из художественного творчества данной эпохи. III. ЛИТ-PA СРЕДНЕВЕКОВЬЯ [V—XV ВВ.][/b]. — В начале этого периода центром культурного творчества еврейства является обширная область, входящая в состав Персидской монархии и получившая в еврейской письменности название Вавилонии. Область эта примыкает к древним великим торговым путям; еврейское население, сосредоточенное гл. обр. в центральной части, в долинах рек Тигра и Евфрата, — земледельческое и ремесленное. Язык его — разные наречия восточно-арамейского диалекта; в то же время еврейское население Палестины говорило на разных наречиях западно-арамейского диалекта, который иногда в еврейской письменности называется «сурсийским». На первом из этих диалектов остались литературные памятники в виде арамейских частей «Вавилонского талмуда» и «респонсов гаонов», на втором из них до нас дошли переводы Библии — Таргумы и арамейские части «Палестинского талмуда» (ср. «Арамейские языки и литература» ). О народной словесности «вавилонского» еврейства мы знаем очень мало; известны лишь истоки его лит-ры — это книжное наследие, полученное еще из Палестины. В общем организация и культурный облик средневекового еврейства складываются именно в «Вавилонии». Европейское еврейство в средние века благодаря его связи с Востоком сохраняет и древнееврейско-ара-мейский язык как язык своей письменности и самую талмудическую (раввинскую) письменность, как непосредственно связанную с бытом и общинными судебными и фискальными органами, хотя особые условия европейских стран значительно видоизменяют внутренний строй жизни еврейского населения и накладывают свой отпечаток и на развивающуюся в каждой из них Д. е. л. До появления на политической арене арабов авторитет центров умственной жизни «вавилонского» еврейства (Суры и Пумбадиты) непоколебим. Извне проникают разные наслоения персидской культуры, а местами ощущаются греко-христианские веяния. Распространение арабского владычества в областях, ранее входивших в состав Персидской и Восточно-римской империй, в первое время усиливает воздействие «Вавилонии» на все еврейское население христианского Востока и Сев. Африки, а покорение
568 арабами Испании [в начале VIII в.] подчиняет этому воздействию и Южную Европу (правда, вскоре центробежные тенденции, обнаружившиеся в халифате, сказываются и в еврействе: старые руководящие центры «Вавилонии» все более и более теряют свое значение, гегемония в пределах Востока переходит к Сев. Африке, а в Европе — к Испании). Развитие арабской государственности и культуры на основе овладения торговлей на Средиземном море, в к-рой евреи играют видную роль, дает могучий толчок развитию Д. е. л. и в значительной мере определяет и характер и направление этого развития. Вплоть до XIV в. Д. е. л. развивается под непосредственным влиянием литературы арабской, и характер ее в каждой стране определяется степенью и близостью этого влияния. Нагляднее всего эта зависимость может быть прослежена на Востоке и в Испании; переработки и переводы с арабского составляют ядро Д. е. л. в Провансе, а еврейская письменность Сев. Франции и Германии, лишенная непосредственного соприкосновения с могучим умственным движением в Европе, является весьма бледным отражением «вавилонского» творчества до основания халифата. Единственная область, в к-рой заметно обратное влияние — Д. е. л. на арабскую, — это «Halacha». Автономная организация внутренней жизни стимулирует развитие в еврействе правовых построений, литературным выражением к-рых и является Талмуд (вставки в его текст делались до первой половины VII в. включительно). Его многочисленные комментарии и, наконец, респонсы — ответы на запросы о случаях, не предусмотренных существующими нормами (сборники респонсов последних руководителей Сурской и Пумбадитской академий — «гаонов» — «Teschubotn ha-Geonim» — представляют исключительный культурно-исторический интерес, т. к. отражают жизнь и быт средневекового еврейства на протяжении VII—XI вв.). «Halacha» развивалась формально в связи с правовыми догмами Библии; в связи с повествовательными произведениями Библии и библейской поэзией разрослась так наз. «Агада» (см.) — область поэтического вымысла, сказаний и легенд. «Галаха», испытав сильное влияние римского права, получила свое дальнейшее самостоятельное развитие в персидской «Вавилонии», а перенесенная затем на европейскую почву, она все более разрасталась в ширину и теряла в глубине. «Агада» развивается из проповеди, и на всем протяжении своего развития она остается, как и сама проповедь, областью вольного, не стесняемого, но и не регламентируемого традицией творчества. Ее первоначальные формы — притча, басня — близко смыкаются с народной словесностью, и в нее проникает множество странствующих сказаний и повестей мировой литературы, главным образом индийской, затем арабской и персидской,
569 а впоследствии — и из словесности европейских народов. Агадический элемент имеется уже в самом Талмуде и в древнейших чисто галахических произведениях, как «Safro», «Sifri» и «Mechilta», но, так сказать, в чистом виде «Агада» дана в сборниках «Medrasch», по форме являющихся комментариями к Библии. Важнейшие «Medrasch’и» созданы между VII и XII вв., но они сохранили и более древний материал. Своеобразное место занимают непосредственные переводы Библии — Targum’ы; по тенденции своей они строго согласованы с традицией, с данными Галахи (в особенности канонизованный Targum Onkelos), но помимо буквального перевода они дают и агадический материал. От Targum’ов ведут свое происхождение комментарии («Peruschim»), а развитием последних являются глоссы («Tosfoth»). Комментаторская лит-pa разрослась в средние века, особенно в Германии и Сев. Франции. Классический комментарий Соломона Ицхаки (Раши, 1040—1105) к Библии и Талмуду приобрел исключительную популярность во всех странах; его рассматривали до XIX века как единственный канонизованный комментарий. Комментарий Раши к Библии — первое еврейское печатное произведение; он влиял на всех последующих еврейских интерпретаторов и переводчиков Библии (а косвенно и на перевод Лютера). Собственно философской Д. е. л. до средних веков мы не знаем; центр тяжести библейских книг Иова и Екклезиаста — исключительно в этике; Талмуд ограничивается опасливым предостережением от умствований и увлечений «греческой мудростью». Творцы Мишны и Талмуда, правоведы по преимуществу, интересуются только правилами («Midoth») формальной логики, необходимыми для умелой интерпретации норм и ведения состязательного процесса. Лишь в средние века появляются зачатки философской лит-ры, в виде так наз. «тайного учения», гностики (поводом для нее является космогония первых глав кн. Бытия и «Видение» I гл. кн. Иезекииля). Первый известный нам крупный памятник этой лит-ры — «Sefer Jezirah» (Книга творения) — появляется, как полагают, еще в VIII в., но «тайное учение» долгое время остается уделом немногих, и место в еврейской письменности оно завоевывает себе лишь после того, как слабые веяния христианской гностики сменяются длительным влиянием арабской философии, через посредство к-рой средневековое еврейство знакомится с Платоном и Аристотелем. В XIII и последующих веках древнее «тайное учение», одновременно углубленное и вульгаризированное, обогащенное слишком 300-летним опытом еврейской и арабской философской мысли, но в еще большей степени уснащенное магией и хиромантией, воскресает в виде Каббалы; выступая реакцией против рационалистической философии, эта смесь из христианской гностики, неоплатонизма и неопифагореизма, воплощенная в
570 книге «Зогар», приобретает популярность, далеко выходящую за пределы еврейства. Первым выдающимся писателем в области древнееврейской философии можно считать Саадию Гаона [892—942], перенесшего в нее арабский калам, но и Саадия и другие еврейские мыслители, в том числе Маймонид [1135—1204] и Иегуда Галеви (см.) , до XII в. писали гл. обр. по-арабски, и их произведения только переводились на древнееврейский язык. Из видных авторов, писавших по-древнееврейски, можно назвать Леви-бен-Гершона (Ралбаг, 1288—1344) и Иосифа Альбо [в XV в,]: «Milchamoth Adonai» первого отмечается как серьезная оригинальная работа в области собственно философии, а «Ikarim» второго — как попытка систематизации еврейской догматики.
Иллюстрация:[/b]Страница из рукописного молитвенника XVIII в.,
хранящегося в синагоге м. Волны
Изучение древнееврейского яз. начинается, конечно, задолго до образования арабской государственности (начало так наз. Masorah, т. е. работа по установлению официального текста Библии, относится еще к V в.), но оформляется лишь после того, как арабский язык становится господствующим на всем протяжении от Персидского залива до Красного моря. И в грамматике и в стихосложении учителями евреев выступают арабы, и лишь под конец рассматриваемого периода в Италии и Провансе древнееврейская поэзия проникается местными мотивами и приобретает подлинный местный колорит. К какому времени относится начало влияния арабов на Д. е. л.,
571 вряд ли можно установить (согласно одной гипотезе даже «Книга Иова» — арабского происхождения), но в средние века это влияние было исключительно благотворно. Ранняя поэзия восточного (внепалестинского) еврейства мало известна. «Вавилония» знает уже литургических поэтов. У Иосе-бен-Иосе мы находим акростих, Янай вводит рифму, Элиэзер га-Калир [начало IX века] из-за рифмы искажает даже самый яз. (недаром «Oz Kojzez» га-Калира и поныне является нарицательным именем тяжеловесного яз.), но поэзия, в точном смысле слова, появляется на древнееврейском яз. лишь после того, как грамматик Дунаш-бен-Лабрат из Феца [в X веке] вводит арабский стихотворный размер. Золотым веком древнееврейской поэзии является эпоха владычества арабов в Испании. Стих Самуила га-Нагида [993—1055] еще слаб, но уже в философских стихотворениях Соломона Ибн-Габирола (Авицеброна, 1021—1070), в творчестве Авраама Ибн-Эзры [1093—1167], в интимной лирике Моисея Ибн-Эзры [р. около 1070], а в особенности у Иегуды Галеви (см.) он приобретает исключительную силу. Ряд крупных поэтов Испании замыкает Иегуда аль-Харизи. Его «Machberoth Itiel» не лишены культурно-исторического интереса, но более всего известно его произведение «Tachkemoni», написанное легкой рифмованной прозой в форме арабской драматической повести — макам. Конец XII и начало XIII в. ознаменованы появлением сатирической повести. Из представителей этого жанра можно отметить: Иосифа Ибн-Сабора (его «Sefer Schaa-schuim» пользовался в свое время успехом), Иегуду Саббатаи («Minchath Jehudah Sone ha-Naschim» — «Повесть о женофобстве» — и «Milchemeth ha-Chachmah weha-Oscher» — «Борьба Мудрости и Богатства»), Иедайя га-Пенини — автора философско-поэтического произведения «Bchinath Olam» — выступившего против «Повести о женофобстве» написанным в том же духе «Ohew Naschim» (Женофилом). К этому жанру примыкают и сатиры поэта Калонимоса бен-Калонимоса («Igereth Baale-Chajim» — сюжет заимствован из арабской литературы; «Masecheth Purim» — остроумная пародия на Талмуд — и др.). Сатирой по преимуществу пользуется и известнейший из еврейских поэтов Италии Имануил Римский, в поэзии к-рого как бы слились художественные достоинства арабского Востока и христианской Италии. Сонеты Иммануила Римского с перемежающимися рифмами принадлежат к лучшим произведениям его времени. В XV веке Моисей из Риэте [1388—1430] дал в своем «Mikdasch meat» интересную литературную хронику, написанную терцинами. В Южной Франции Д. е. л. — литература научных переводов (в особенности весьма ценны переводы и работа над созданием научного языка в древнееврейской письменности семьи Ибн-Тиббон в XII—XIII вв.)
572 и языковедческих сочинений. В отношении поэзии древнееврейская литература там примыкает к литературе Испании. В Северной Франции и Германии разрабатывались гл. обр. Halacha (Peruschim, Tosphoth, респонсы) и дидактическая лит-ра, из к-рой выделяется написанный в XIII в. «Sefer Chasidim» Иуды из Регенсбурга. Светская лит-pa (рыцарские песни, повести, роман) возникает у евреев Германии [в XIII—XVI в.] уже на разговорно-еврейском языке. (J?disch-Deutsch, Jidisch). В Италии в X в. появилась и древнееврейская переделка книги Иосифа Флавия, полная легендарного материала, под названием «Josiphon». От средневековья дошли до нас книги путешественников: «Книга Элдада га-Дани» [конец IX в.], «Путешествие Вениамина из Туделы» [1166—1173], «Кругосветное путешествие» («Sibub») рабби Петахья из Регенсбурга [1170—1180]. IV. ПЕРИОД ДЛИТЕЛЬНОГО УПАДКА [XVI—XVIII вв.] — наступает в связи с изгнанием евреев из Испании [1492 и Португалии [1497]. Древнееврейская поэзия вплоть до XIX в. ни разу не поднимается до уровня еврейско-испанской. Светская поэзия развивается в Италии, а отчасти в Голландии и на Востоке, но она везде весьма легковесна. Крупнейшим поэтом среди сефардских выходцев Востока является Израиль Наджара [XVI в.]; многие из его гимнов вошли в литургию, в собрание субботних застольных песен («Zmiroth»; среди последних весьма популярен написанный на древнееврейско-арамейском яз. и распеваемый на несколько ладов «Jah Ribon Olam»). В своих звучных стихах он разрабатывает ходкие — зачастую и нееврейские — мотивы. На творчестве древнееврейских поэтов Италии все более и более сказывается влияние итальянской изящной лит-ры. В XVII в. появляются первые опыты драмы: «Jessod Olam» и «Tofteh Aruch» Моисея Закуто [1625—1697], — последняя написана в 5-строчных строфах и разрабатывает мотивы из Данте, — и 3-актная аллегорическая драма Исаака Пенсо «Assire ha-Tikwah» — первая из напечатанных на древнееврейском яз. драм. В 4-актной идиллической драме «Migdal Oz» М. Х. Луцатто [1707—1747] (см.) и в его же аллегорической «La-Jescharim Tehilah» видно большое мастерство яз.; религиозные настроения и склонность к мистицизму роднят М. Луцатто с его веком, но по своему стилю он принадлежит уже новой литературе. Сефардские изгнанники на Востоке культивируют гл. обр. Галаху и Каббалу. В области первой кодекс Иосифа Kapo, «Schulchan Aruch» [1550], еще при жизни автора становится исключительно популярным во всех странах с более или менее значительным еврейским населением. Из многочисленных же сочинений XVI—XVII вв. по Каббале нет ни одного, к-рое могло бы хоть в какой-либо мере сравниться с «Зогаром» и др. произведениями XIII в.
573 В XVI в. заслуживают быть отмеченными исторические сочинения: «Schewet Jehudah» Иуды, Соломона и Иосифа Ибн-Верга [1554], хроника А. Закуты «Sefer Juchasin», летопись Давида Ганса «Zemach Dawid» и первая критическая работа по философии еврейской истории «Meor Enajim» Азарии де-Росси [1504—1578]. Первая крупная библиографическая работа по Д. е. л. относится к XVII в. («Sifte Jeschenim» Саббатая Басса, 1680), а крупнейший био-библиографический словарь — к XVIII веку («Sehem hagedolim» Азулаи). V. НОВАЯ ЛИТ-РА возникает в XVIII в. в Италии, где имеется некоторая традиция светской древнееврейской письменности. С общеевропейской литературой она смыкается прежде всего в области стихосложения. В произведениях Франко Мендеса [1709—1792] сказывается уже новейшее литературное направление — классицизм («Gmul Athaljah» Франко Мендеса — перевод «Аталии» Расина). Классицизм в новейшей Д. е. л. ориентируется не на древнюю греко-римскую письменность, а на древнейшую гебраистскую литературу, гл. обр. на Библию (см.) , и является направлением реакционным как с точки зрения тематики, — поскольку приковывает читателя к древности, а самую древность изображает, исходя из примитивно-рационалистических представлений о ней, — так и с точки зрения формы, ибо игнорирует формальные достижения средневековой древнееврейской поэзии и прозы. В германских и славянских странах переход к светской лит-ре совершается значительно труднее и медленнее. В связи с оживлением торговых связей между сев.-зап. окраиной России и Германией, в «Литве» (Белоруссия, Жмудь, Прибалтика) возникает светская Д. е. л., главным образом научная. В центре ее — вопросы естествознания. Типичным произведением той эпохи является энциклопедическая книга «Sefer ha Brith» [1797] П. Гуревича. Влияние этой лит-ры невелико, оно охватывает лишь верхушки тогдашней еврейской интеллигенции. Сильнейший толчок развитию Д. е. л. дает Гаскала («Haskalah» — «Просвещение») — просветительное движение, зародившееся в Зап. Европе (гл. обр. в Германии) в конце XVIII века и проникшее в Вост. Европу в начале XIX в. Это движение длилось здесь до 70—80-х годов. Движение это отразило стремление еврейской буржуазии примкнуть к общему капиталистическому «прогрессу», вклиниться в состав коренной буржуазии в целях общей эксплоатации «отечества». Гаскала — еврейский либерализм, прогрессивное движение еврейской буржуазии в период ее расцвета. Подобно тому как общественное и политическое самоопределение буржуазии вообще сопровождается переоценкой феодальных идеологических ценностей, так и политическое самоопределение еврейской буржуазии требует пересмотра идейного багажа еврейского средневековья. Гаскала
574 энциклопедична, универсальна; ее деятели (так наз. «Маскилим») отличаются разносторонностью умственных интересов, разнообразием знаний, исповедуют, как и большинство мыслителей периода буржуазных революций в Европе, рационализм. В Зап. Европе, при общей малочисленности еврейского населения и преобладании в нем зажиточных элементов, Гаскала была умственным течением лишь маленькой интеллигентской верхушки еврейской буржуазии. В классической стране зап.-европейской Гаскалы, в Германии, переход от еврейского яз. к яз. государственному совершается быстро. Вождем германской Гаскалы считается Моисей Мендельсон (мендельсоновский перевод Библии на немецкий яз. в 70-х гг. XVIII в. был событием в истории еврейского просвещения). Мендельсон — воплощение умеренности, оппортунизма, эклектизма. Политический идеал Гаскалы — просвещенный абсолютизм. Программой-манифестом Гаскалы является «Diwre schalom weemeth» посредственного поэта Н. Виссели. В ней даны основные положения просветительного движения еврейской буржуазии: модернизация, приобщение к государственному яз., европейской науке и культуре, нормализация быта и воспитания. Просветители Германии издают [1784—1811, с перерывами] сборники «Ha-Measef», вокруг к-рых группируются лучшие еврейские литературные силы того времени. Художественная лит-ра в «Ha-Measef» весьма малоценна, а научная устарела, но эти сборники — интереснейший исторический памятник умственного и политического движения еврейской буржуазии в эпоху ее самоопределения. В Галиции Гаскала развивается своеобразным путем. Крайняя бедность и отсталость еврейского населения, количественная слабость еврейской буржуазии и то обстоятельство, что государственный яз. (немецкий) не был яз. местного населения (польского и украинского), — все это ослабляет Гаскалу и превращает ее из общего Kultur-Kampf’а в длительную борьбу в самых верхних этажах надстройки. Галицийские просветители выдвигают из своей среды мыслителя-гегелианца Н. Крохмаля (см.) , «More Nebuche ha-Zman» которого является крупнейшим и глубочайшим произведением этого периода. Им же Д. е. л. обязана и сатирическими произведениями. «Megaleh Tmirin» Иосифа Перля и «Ha-Zofeh le-Beth Israel» И. Эртера — классические произведения этого жанра на древнееврейском языке. Веру отсталой хасидской толпы в чудесное и таинственное Перль высмеивает, мастерски имитируя язык самих хасидских писаний. В Россию влияние западных или, как их здесь называли, «берлинских» просветителей проникает еще в XVIII в., но размах движения при наличии многочисленной отсталой еврейской бедноты суживается, подобно тому как суживается и политическая
575 борьба еврейской буржуазии; заметным оно становится лишь в XIX в., по мере укрепления и развития еврейской буржуазии и буржуазной интеллигенции России. Крупная еврейская буржуазия и буржуазная интеллигенция — настоящая социальная база Гаскалы, хотя в развитии своем движение охватывает и выходцев из низов. «Маскилим» поддерживают политику Александра I, Николая I и Александра II по отношению к еврейскому населению, совершенно не понимая подлинных мотивов «просветительных» мероприятий царского правительства. И. Б. Левинзон — «Российский Мендельсон» — проповедует программу Гаскалы с исключительной страстностью, включая в нее и лозунг перехода к производительному труду, в частности к земледелию, но и он не мыслит себе осуществления своих чаяний иначе, как при помощи царского правительства. В специфических условиях России видоизменяется развитие Гаскалы: 1. Модернизация и вклинивание еврейской буржуазии в состав коренной буржуазии происходит с трудом ввиду феодально-крепостного строя России. 2. Просветительное движение еврейской буржуазии развертывается в России в то время, когда в стране, наряду с либерализмом, уже дают себя чувствовать более крайние течения («нигилизм», затем народничество). Берлинское просвещение проникает вместе с немецким яз., с Клопштоком, с идеализмом Фридр. Шиллера и др. Д. е. л. художественная наводняется стихотворчеством, выспренней риторикой; в ней господствует сентиментализм. Сентиментальной является и лирика Лебенсона-отца («Adam ha-Kohen») и проза М. А. Гинзбурга. В лирических стихах Лебенсона-сына, в исторических романах А. Мапу — «Ahawath Zion» и «Aschmath Schomron» — сентиментализм уступает место романтизму. Собственно российская Гаскала начинает сказываться в Д. е. л. лишь с 50-х и 60-х гг. Влияние немецкой и еврейско-германской лит-ры идет на убыль, усиливается влияние русской лит-ры, в частности русских критиков. «Просветители» обзаводятся еженедельниками («Ha-Magid», «Ha-Meliz», «Ha-Karmel»), в к-рых ведут отчаянную борьбу с темными сторонами еврейского быта. Романы А. Мапу — «Хамелеон» (Ajit Zowua) — и С. Я. Абрамовича ( см. «Менделе Мойхер-Сфорим» ) — «Отцы и дети», — публицистическая деятельность М. Л. Лилиенблюма, поэмы И. Л. Гордона, крупнейшего поэта периода Гаскалы, преследуют одну и ту же цель — борьбу с отсталостью масс, с отсталым бытовым укладом жизни, с нелепыми предрассудками. В Д. е. л. России 60-х гг. — боевой задор, явственный отклик русской лит-ры того времени (идеалом поэта для И. Л. Гордона является Некрасов, а М. Л. Лилиенблюма вдохновляет Писарев). По своей политической ориентации многие представители Д. е. л. умереннее даже российского либерализма, хотя все же восприимчивы к новым веяниям
576 русской лит-ры: еврейский капитал, привлекаемый к участию в общем развитии российского капитализма, при некоторой «терпимости» правительства Александра II к еврейскому населению, питает тягу к «прогрессу». Расслоение в среде еврейской интеллигенции приводит к тому, что собственно буржуазная ее прослойка (Оршанский, Маргулиес и мн. др.) связывается с русской культурой; Kultur-Kampf в еврейской среде продолжают вести представители мелкого мещанства и духовенства. В Д. е. л. тон задают именно выходцы из мелкой буржуазии, но они обнаруживают полную идейную беспомощность. И. Л. Гордон провозглашает свою знаменитую формулу «будь человеком на улице и евреем дома», требуя этим принятия европейской (в частности российской) культуры при сохранении преемственности и связи с еврейским прошлым. В области лит-ры формула эта оказывается несостоятельной уже в 60-х гг. Еще не осознано то обстоятельство, что при специфических условиях еврейской жизни в России еврейская буржуазия не может не ассоциировать выход в «люди» с разрывом с «евреем», но уже остро чувствуется, что Д. е. л. — наглядный символ преемственности еврейской докапиталистической культуры — явно не может удовлетворить «человека» эпохи Александра II. В 1860 Менделе в «Mischpat Schalom» осуждает Д. е. л. до 60-х гг., ее оторванность от жизни, бедность ее тем, убогость и подражательный характер ее форм. В том же духе пишет А. Паперна. Крайнее крыло «маскилим» (А. Ковнер, О. Лернер) под влиянием Писарева подвергает уничтожающей критике всю Д. е. л. XIX в. В 70-х годах, по мере проникновения в среду еврейской интеллигенции народнической агитации, социалистические идеи находят отражение и в Д. е. поэзии.: поэмы И. Иегалеля (Левина) «Kischron ha-Maaseh», стихотворения И. Каминера по своей идейной насыщенности и социальной целеустремленности — исключительное явление в Д. е. л. А. Либерман, Л. Цукерман, М. Винчевский группируются вокруг социалистического журнала «Ha-Emeth», а по закрытии и этого журнала — в «Asephath Chachomim» Родкинсона. Еврейская буржуазная журналистика встречает крайне враждебно и «Ha-Emeth» и статьи Либермана и его товарищей. Такое отношение к немногим представителям соц. идей в Д. е. л. еще больше усиливается в 80-х гг. в связи с погромной политикой царизма и русской буржуазии. К концу 70-х гг. в Д. е. л. назревает кризис: переход еврейской буржуазии к государственному языку — уже совершившийся факт, и среди радикальных выходцев из мелкой буржуазии уже возникают сомнения в самой целесообразности древнееврейской литературы (Ковнер); Гордон грустно вопрошает: «Для кого я тружусь?»
577 В 80-х и 90-х годах, при Александре III и Николае II, еврейская буржуазия остается на тех же патриотических позициях, но либерализм и радикализм еврейского мещанства исчезают без остатка. Для еврейской буржуазии попрежнему остается излишней вторая часть указанной формулы Гордона, а мелкой буржуазии не под силу ее первая часть: царизм лишил еврея возможности выйти в «люди». По мере того как усиливается и растет антисемитизм в среде царского правительства и российской буржуазии, еврейская мелкая буржуазия проникается националистическими настроениями, и Д. е. л., базой к-рой с 80-х гг. становится мещанство, вся пропитывается национализмом, становится палестинофильской, а с конца 90-х гг. — сионистической. Глашатаем национализма является П. Смоленский [1842—1885] в своем романе «Nekam Brith» и в ряде статей в журнале «На-Schachar». На путь национализма переходят М. Лилиенблюм, И. Л. Гордон, Иегалель (Левин) и многие из тех, кто в свое время отстаивал «прогресс» в духе воззрений русских шести- и семидесятников. Начало 80-х гг. выдвигает посредственных поэтов — М. Долицкого, М. Инбера [1856—1909] — автора сионистского гимна «Ha-Tikwah». В конце 90-х гг. выдвигаются реалисты: новеллист Бен-Авигдор (Шалкович) и романист Гольдин. Тенденции реалистического изображения еврейского быта продолжает в XX в. Бершадский. Менделе с конца XIX в. пишет больше на еврейском яз., но те же мотивы ( см. «Менделе Мойхер-Сфорим» ), которые побудили его писать на яз. еврейской массы, побуждают его и к реформе древнееврейского яз. Яз. древнееврейских произведений Менделе впоследствии становится образцом для всех древнееврейских прозаиков: своеобразная комбинация древнееврейского и арамейского языка приобретает некоторое подобие ритма живой речи. Д. Фришман в своих «Письмах о лит-ре» высмеивает убожество Д. е. л. и призывает ее следовать за «Европой» (т. е. за немецкой литературой). От Фришмана ведут свое начало эстеты, ценящие в Д. е. л. гл. обр. язык, форму. Эстетство и культура формы в Д. е. л. XX в. — одно из наиболее резких проявлений отрыва Д. е. л. от действительности. Эстетствующая поэзия достигла крайнего развития в XX в. в творчестве С. Черниховского, З. Шнеура и др. Антисемитизм, усиливая реакцию в еврейской среде, суживает кругозор еврейской мещанской интеллигенции, сюжеты и мотивы Д. е. л. Но параллельно с ростом антисемитизма, как крайней формы групповой («национальной») конкуренции, идет также рост капитализма; последний, проникая в еврейскую среду, разлагает старый еврейский быт и деформирует тем самым базу Д. е. л. — бытовой уклад еврейского мещанства. Еврейская интеллигенция не может
578 не подвергаться воздействию нового хозяйственного строя, но новая жизнь ее пугает, ибо она несет с собой гибель докапиталистической еврейской культуры и самого мещанства. Порождением этих настроений надрыва и мучительного надлома («Kera scheba-Lew»), «вечного» конфликта между «человеком», приемлющим капитализм и современную культуру, и «евреем», не могущим расстаться с обреченным на смерть бытовым укладом эпохи, является поэзия Файерберга (важнейшее из его произведений «Leon?» — «Куда?»), М. Бердичевского (см.) , и Бреннера (см.). Произведения И. Л. Переца (см.) 90-х гг. (позже он писал гл. обр. по-еврейски) по своей тематике продолжают Гаскалу, но в трактовке тем сказывается сильное влияние русского народничества. Древнееврейские писания Переца в Д. е. л. конца XIX в. стоят особняком, но и он отдал дань национализму («Manginoth ha-Sman» и др.). Конец XIX и начало XX в. — период расцвета литературной деятельности Ахад Гаама, Х. Н. Бялика (см.) и вообще новой гебраистской литературы. Талантливый публицист, хотя и с ограниченным философским кругозором (его сведения шли не дальше английских позитивистов), приверженец умеренно-правых политических воззрений, Ахад Гаам однако имел огромнейшее влияние на всю еврейскую интеллигенцию. Он игнорирует материальную нужду и нищету еврейских масс; его занимает гл. обр. проблема «еврейского стиля» и «самобытного» еврейского культурного творчества. «Духовный сионизм» Ахад Гаама рекомендует создание в Палестине «духовного центра», как общего «центра подражания» для еврейской интеллигенции, но отказывается от разрешения вопроса о социально-экономическом положении еврейских масс. Трибуной его в 1896—1902 был редактировавшийся им журнал «Haschiloach». Его «Al Poroschath Drochim» — крайнее выражение политической «мудрости» еврейской средней буржуазии, консервирования «самобытного» «духа юдаизма». Х. Н. Бялик (см.) — ученик Ахад Гаама. Недюжинный дар поэта, новеллиста, критика, исключительное мастерство яз., — все это он отдал на службу национализму. В связи с распространением сионистских иллюзий в широких кругах еврейской мелкой буржуазии растет культ древнееврейского языка, возникают специальные курсы и кружки для его изучения, «образцовые хедера», богатая учебная и детская литература. Литературному оживлению способствуют в немалой степени издательства «Тушия» и «Ахиасаф». Еще в 1904—1905 на древнееврейском яз. выходит 4 ежедневных газеты («На-Meliz», «Ha-Zefirah», «Ha-Zofeh», «Ha-Sman»), но с 1906 начинается быстрое увядание Д. е. л. Накануне войны 1914—1918 гг. Д. е. л. уже явно хиреет. VI. НОВЕЙШАЯ (ПОСЛЕВОЕННАЯ) ЛИТ-РА в настоящее время имеет своей базой почти
579 одну Палестину. Вся она — под знаком сионизма, еврейского фашизма. Тиражи книг и газет на древнееврейском яз. ничтожны. На всех этих писаниях лежит печать посредственности. Многие из беллетристов и поэтов пишут одновременно и на еврейском языке («идиш»). Библиография : Марксистской истории Д. е. л. нет. Для справок можно пользоваться след. лит-рой: Steinschneider M., J?dische Literatur; Karpeles G., Geschichte der j?dischen Literatur (русск. перев. под ред. А. Гаркави, 2 тт., СПБ., 1896); Клаузнер И., Новоеврейская литература XIX в. [1785—1898], литературно-историч. очерк, Варшава, 1900; Кац Б., Toldoth Haskalath Ha-Jehudim, «Hasman», 1905, кн. I—III; Марек П., Очерки по истории просвещения евреев в России, М., 1909; Цинберг С., История еврейской печати в России в связи с общественными течениями, П., 1915; Лилиенблюм, Afoth Ha-Haskalah, сб. «Ахиасаф», VIII; Гейликман Т., История еврейских общественных течений в Польше и России, М., 1930. Авербух (А. Хашин) и М. Герр