ОПРЕДЕЛЕНИЕ. — Древнеиндийская литература, точнее, литература на древнеиндийских и среднеиндийских яз. (см. «Индийские яз.»), охватывает лит-ую продукцию огромного периода, начиная от второго (а по мнению некоторых ученых — шестого) тысячелетия до христ. эры и кончая XX в. Отделение древнеиндийской лит-ры от лит-ры новоиндийской, точнее лит-ры на новоиндийских яз. (см. «Индийские яз.») , в значительной мере условно. Действительно: примерно с IX в. христ. эры налицо период длительного
501 сосуществования древнеиндийской и новоиндийской лит-р. Об этом свидетельствуют древнеиндийские поэтики и драматургии: первые в качестве яз. поэтического произведения допускают не только санскрит и пракриты, но и апабхранша, т. е. древнейшие формы новоиндийских наречий; вторые — отражая в языке драм сословную дифференциацию, наряду с санскритом брахманов и пракритами высших каст вводят пользование апабхранша для низших каст. Многие из произведений классической древнеиндийской лит-ры моложе древнейших произведений новоиндийской лит-ры. Однако чисто формальное деление индийской лит-ры на древнеиндийскую и новоиндийскую по характеру используемого в ней яз. сохраняется и в новейших работах по истории индийской литературы, ввиду необычайной трудности установить ее хронологию и разбить ее на периоды. ПРОБЛЕМА ПЕРИОДИЗАЦИИ ДРЕВНЕИНДИЙСКОЙ ЛИТ-РЫ. — Помимо недостаточной изученности целых лит-ых эпох (лит-ра джайнов напр. обратила на себя более пристальное внимание индологов лишь в XX в.) периодизации древнеиндийской лит-ры препятствуют во многом как особенности туземной традиции, так и характер самой лит-ой продукции. Произведения более древних эпох анонимны и не датированы: сохраненные индийской традицией имена и даты носят исключительно мифический характер. Отнесение известного произведения к эпохе, охватывающей не только столетия, но и тысячелетия, производится на основании косвенных указаний — языка, стиля, упоминаний о тех или иных исторических личностях, цитат из датированных произведений или в датированных произведениях. Однако и при наличии таких указаний исследование остается на шаткой почве, так как при преобладании устной традиции произведения легко подвергаются переработке, подновлению языка, интерполяциям. Внутренние критерии мало показательны и по другой причине: отображая психоидеологию господствующих классов в застойных формах экономики и общественности «азиатской государственной формации», древнеиндийская лит-ра в тех ее формах, к-рые являются достоянием одной общественной группы, обнаруживает поразительное единство стиля и сюжетики на протяжении столетий; характерно, что и туземная традиция для более древних — преимущественно связанных с культом — произведений не знает индивидуального авторства, сохраняя лишь предание об авторстве брахманских родов, школ или монашеских общин. Произведения «классического» периода, когда начинает пробиваться индивидуальное самосознание автора, трудно датировать по другим причинам: характерные для этой эпохи формы меценатства вызывают довольно часто
502 замену имени поэта именем его царя-покровителя, тогда как столь свойственное эпигонству преклонение перед канонами поэтики и стилистики ведет к частому приписыванию позднейших произведений, получивших высокую оценку, уже признанным авторитетам древности. Отсюда — величайшие трудности и колебания в хронологии древнеиндийской литературы. В определении возраста древнейшего памятника ведийской лит-ры — гимнов Риг-веды — исследователи колеблются между вторым и шестым тысячелетием до христ. эры. «Махабхарату» индийская традиция относит к четвертому тысячелетию до христ. эры, тогда как европейские индологи склонны связать ее окончательную редакцию с серединой первого тысячелетия до христ. эры. Творчество Калидасы, по преданию, относится к середине I в. до христ. эры, — современная история лит-ры фиксирует его в V в. христ. эры, подвергая вместе с тем сомнению подлинность значительной части приписываемых ему произведений. Существенную опору для установления хронологических рамок древнеиндийской лит-ры могли бы дать надписи на архитектурных и скульптурных памятниках и рукописи, но — в течение многих веков после освоения древнесемитского алфавита — индийцы применяли письмо лишь в узко-практических целях. Особенное противодействие со стороны жреческой (брахманской) касты встречала запись культовых произведений — о социально-экономических основах этой борьбы см. « Графика ». Впрочем и древнейшая традиция буддизма и джайнизма сохраняется исключительно путем устной передачи. Древнейшая индийская надпись знаменитого покровителя буддизма — царя Ашёки — относится к III в. до христ. эры, рукописи же, благодаря хрупкости материала (березовая кора, пальмовые листья) и разрушительному действию климата, сохранились от значительно более поздней эпохи [IX в. христ. эры]. Наряду с данными самой древнеиндийской лит-ры и истории, для установления ее хронологии имеют значение указания иноземцев, в частности греческих и китайских, а позднее — арабских писателей. Из всего сказанного ясно, что периодизация древнеиндийской лит-ры при современном состоянии индологии может считаться лишь предварительной; однако крупные сдвиги в отображаемой в древнеиндийской лит-ре общественной психоидеологии, явно связанные с соответствующими сдвигами во взаимоотношениях господствующих классов и социально-экономической структуре страны, позволяют все же наметить в ней несколько больших разделов: 1. лит-ра, отображающая постепенное укрепление гегемонии жречества (брахманской касты) и развитие форм культа, являющаяся выражением кастовой идеологии жречества и его орудием, — ведийская лит-ра;
503 2. лит-ра, отображающая выявление классовых противоречий, выступления религиозных реформаторов и перерождение брахманизма, — лит-ра буддизма и джайнизма, с одной стороны, пурана и переработка национального эпоса в современную форму «Махабхараты» — с другой; 3. лит-ра, отображающая психоидеологию связанной с царским двором верхней прослойки непроизводящих классов — лит-ра «классического» и «послеклассического» периодов. Иллюстрация: Рельеф на мотив неизвестного буддийского сочинения [IX в.] При этом не следует забывать, что литературная продукция низших каст обычно становится доступной исследованию лишь в преломлении лит-ры господствующих каст. Так, поздневедийская лит-ра впитала в себя ряд преданий и легенд, сложившихся безусловно во враждебных жреческой гегемонии кругах военной аристократии — кшатриев. Еще в большей мере достоянием кшатриев являются сюжетика и топика «Махабхараты»; и все же засвидетельствованный в своей окончательной форме национальный эпос Индии дан в преломлении жреческой (брахманской) идеологии, придающей ему своеобразную философскую и мистическую окраску и превращающей его в орудие пропаганды позднейших форм брахманизма. Точно так же дидактическая притча буддизма и джайнизма, художественная сказка классического и послеклассического периода щедро
504 черпают из сокровищницы сюжетов устной лит-ры. На связь с народной словесностью указывает напр. тот факт, что, согласно традиции, важнейший сборник сказок в классической лит-ре — «Великий сказ» Гунадхьи — был написан не на санскрите или пракритах, но на народном диалекте пайшячи. Однако дошедшие до нас переделки «Великого сказа» Сомадевы и Кшемендры дают лишь санскритский текст, «разукрашенный» по всем правилам классической стилистики. Не подлежит сомнению связь «Гитаговинды» с эротико-мистическими культовыми действами в честь Вишну-Кришны, отражение к-рых можно видеть еще в современной народной драме Индии, но вместе с тем эта лирическая драма является одним из величайших формальных достижений послеклассической санскритской лит-ры. Эту специфическую черту древнеиндийской лит-ры необходимо учитывать при объяснении «внезапного» появления в ее истории тех или иных уже вполне развернутых художественных форм; объяснения этому, как ясно из сказанного выше, надо искать в глубокой социальной дифференцированности древнеиндийской лит-ры. ОСНОВНЫЕ ПЕРИОДЫ ДРЕВНЕИНДИЙСКОЙ ЛИТ-РЫ. а. Ведийская лит-ра. — В противоречии с туземной традицией, стремящейся представить ее как священное знание, полученное аскетами незапамятной древности в форме божественного откровения,
505 ведийская лит-ра — в ее совокупности четырех санхита ( см. « Веды ») и комментирующих их брахмана, араньяка, упанишад и веданга — раскрывается современным исследованием как отображение многовекового периода индийской истории, как комплекс весьма разнородных произведений художественной и нехудожественной лит-ры, получивших окончательное оформление в кругах отстаивающего свою гегемонию жречества. Древнейшая часть ведийской лит-ры — гимны так наз. «семейных» (т. е. приписываемых известным жреческим родам) книг Риг-веды — отображают момент, непосредственно следующий за оседанием скотоводов-арийцев в области Пятиречья, и их ожесточенную борьбу с темнокожими исконными насельниками края. Примитивная психоидеология крепкого, жадного и здорового, образующего мощную боевую организацию с возглавляющими отдельные роды князьями, еще не изжившего родовой строй племени-захватчика четко отобразилась в этих гимнах, к-рые поэты из жреческих родов слагали при княжеских дворах за награду в виде коней, быков и золота и в к-рых они испрашивали у богов и прежде всего у племенного бога Индры побед над врагами, коров и сыновей. В последней книге Риг-веды и в остальных санхита, в частности в Яджур-веде, находит выражение психоидеология того же жречества в существенно отличную от первой по формам экономики и общественности эпоху. В это время индо-арийцы уже завладели областью Ганга и Ямуны; начинается рост городов, приобретает все большее значение золото как меновая единица (не коровы, как в «семейных» книгах Риг-веды), изменяются формы быта (здесь уже встречаются намеки на гетеризм — ср. Pischel u. Geldner, Vedische Studien): боевые захватнические настроения сменяются философскими спекуляциями о происхождении мира, о сущности божественного мирообразующего начала; представления о человекоподобных богах, об упивающемся сомой богатыре-воителе — Индре — сомнением в их мощи и всеведении... «Кто слышал, откуда произошло бытие? Боги возникли уже после него, — кто же скажет, откуда оно произошло? Тот, кто сотворил бытие, кто взирает на него с небесного свода, тот, кто его сотворил или не сотворил — тот знает! Или и он не знает?» — гласит знаменитый 129-й гимн X книги Риг-веды. Полное отображение новая психоидеология жречества находит в комментирующих санхита прозаических брахманах, относимых обычно к концу второго — началу первого тысячелетия до христ. эры. Эти богословские трактаты, включение к-рых в историю художественной лит-ры возможно лишь благодаря множеству вкрапленных в них фабульных элементов — так наз. итихаса, акхьяна,
506 пурана, — дают исчерпывающее отображение социальных отношений эпохи. Если в древнейший период ведийской лит-ры политическое господство принадлежит военному вождю-князю, у к-рого и испрашивает дары и награды совершающий для него жертвоприношение брахман, то теперь жречество выступает в качестве единственного гегемона в структуре индо-арийского общества. Обоснование жреческой гегемонии дается в сложнейшей символике жертвенного ритуала; знание сокровенного смысла священных формул, по верованиям древних индийцев, принуждает богов к повиновению жрецам и определяет прошлое, настоящее и будущее бытие; основываясь на этом, жрецы оправдывали свое господство монополистов ритуала. Теоретически эти притязания жрецов на господство получают выражение в разработке строго дифференцированной кастовой системы, утверждающей привилегированное положение брахманской первой касты; ей подчинены вторая и третья касты — военная аристократия (кшатрии) и земледельцы и купцы (вайшья); ей обязана рабским повиновением четвертая — низшая каста (шюдры), к-рую образуют ремесленники, актеры, музыканты и т. п. из покоренного арийцами высококультурного темнокожего населения. Подробная разработка кастовой системы в сутрах и метрических трактатах (куда относятся и знаменитые «Законы Ману», еще в XVIII в. ставшие достоянием европейской науки в английском переводе В. Джонса) относится к более поздней эпохе — началу и середине I тысячелетия до христ. эры — и рассмотрение ее выходит за рамки истории художественной лит-ры Индии. О значении кастовой дифференциации в проблеме периодизации древнеиндийской лит-ры говорилось выше. Иллюстрация: Вишну с кабаньей головой поднимает землю (Бхуми-деви) из вод (рельеф Вуладалукдха, VII в.)
507 В примыкающих к брахманам араньяках («лесных книгах»), т. е. книгах, подлежащих изучению в лесных пустынях ограниченным кругом лиц, и во включенных в араньяка упанишадах («тайных учениях») дан новый этап в развитии жреческой психоидеологии, вызванный в значительной мере нарастанием классовых противоречий и активным наступлением военной аристократии (кшатриев) на идеологическом фронте. Характерно, что участниками и нередко победителями в религиозно-философских спорах упанишад и героями их легенд часто выступают не только члены царских родов и кшатрии, но и женщины и простолюдины. И антибрахманскую окраску носят и основные учения араньяк и упанишад — учение о перевоплощении, об определяющем будущее бытие деянии (карма) предыдущего воплощения, об освобождении от вечной цепи сменяющихся воплощений, об единстве индивидуальной (атман) и мировой души (брахман-логос). Эти последние части Вед в своей идеологии являются так. обр. своеобразным компромиссом брахманизма, сумевшим перередактировать и включить в канон (правда, в качестве «тайного учения» для избранных) тексты явно не брахманского происхождения и явно антибрахманской направленности. б. Лит-ры буддизма и джайнизма. — Однако нарастающие противоречия не могли быть всегда устранены путем жреческого компромисса. В кругах военной аристократии вырастает в середине первого тысячелетия до христ. эры мощная оппозиция, первоначально с сильно демократической окраской, направленная против теологии брахманизма и выражающаяся в создании множества «еретических» учений. Важнейшими из них являются джайнизм, основанный Махавирой Победителем («джина», откуда и название культа), и буддизм, основанный Сиддхартой Гаутамой Просветленным («буддха», откуда и название культа). При всех глубоких различиях в метафизических системах обеих религий, при всей силе их взаимного отталкивания, типологически они представляют одно и то же явление: обе они зарождаются в кругах военной аристократии Бихара; обе они становятся в резкую оппозицию к жреческим притязаниям на наследственную власть и к обычаям кровавых жертвоприношений, требуемых ведийским ритуалом, обо они обращаются к широким народным массам, делая доступными им учения, ранее бывшие достоянием избранных жрецов, но избегая критики социально-политических форм современной им эпохи. Демократические тенденции обеих религий отражаются на избранной ими форме изложения: в своей канонической лит-ре обе они пользуются не санскритом, но средне-индийскими наречиями: буддизм — яз. пали, джайнизм — пракритами ( см. « Индийские яз. »).
508 Идеология феодальной аристократии находит себе отражение и во многих, казалось бы незначительных, деталях буддийской и джайнской литературы. Мифический туман, плотно скрывающий хронологические очертания ведийской лит-ры, авторитет которой жречество стремится укрепить превращением ее в божественное откровение незапамятной древности, сменяется более осязательными историческими именами и датами. В писаниях буддистов и джайнов часто упоминаются названия пышных царств севера Индии и имена могущественных царей, авторитет к-рых особенно возрастает благодаря их роли покровителей «истинного» учения. Демократическим тенденциям буддизма соответствует более широкое применение письма, столь ненавистного брахманизму: буддийским монахам и монахиням разрешается прибегать к письму, родителям настоятельно рекомендуется обучать грамоте детей. Как уже указывалось выше, ко времени знаменитого «Константина буддизма» — царя Ашёки — относятся первые индийские надписи. Эти факты, так же как и широкая экспансия за пределы Индии нового учения — буддизма, апеллировавшего ко всем народам в противоположность брахманизму, к-рый исключал из пределов религиозной общины даже покоренные инорасовые народности самой Индии, — наводят на мысль о связи буддизма с народившимися уже формами новой экономики, об использовании его в своих интересах торговым капиталом. В развитии лит-р буддизма и джайнизма можно отметить несколько различных этапов. Конец последнего тысячелетия до христ. эры характеризуется в истории буддизма установлением канонической традиции в области догмы и монашеской дисциплины: согласно преданию буддистов, на третьем соборе при царе Ашёке устанавливается окончательная редакция Типитака, закрепленная письменно лишь на Цейлоне в I веке до христианской эры. К Типитака — «канону трех корзин», объединяющему разнообразные риторические и повествовательные жанры по тематическим признакам в «корзине монашеского послушания» (Винайяпитака), «корзине наставлений» (Суттапитака) и «корзине схоластики» (Абхидаммапитака) — примыкают позднейшие многочисленные комментарии, включающие богатый риторический (диалоги царя Менандра — «Милиндапаньха») и фабульный материалы (комментарии Буддхагхоши — V в. христ. эры, комментарии его младших современников — Буддхадатты, Ананды и Дхаммапалы и др.), легендарную биографию Буддхы («Ниданакатха») и историю буддийской церкви на острове Цейлоне (эпически разработанную в «Дипаванса» и «Махаванса»), жития буддийских святых (важнейшая из обработок — «Расавахини», известная в окончательной редакции XIII в. христ. эры) и т. п.
509
СООТНОШЕНИЯ
между отдельными санхита, комментирующими их брахманами, араньяками и упанишадами
(по Глазенаппу)
Риг-веда
Сама-веда
Яджур-веда
Атхарва-веда
Черная
Белая
Санхита
Рецензия
Шякала
Рецензия
Вашкала
Рецензия
Ранайанийа
Рецензия
Каутхума
Рецензия
Джайми
нийя
Рецензия
Капиш
тхала-
катха
Рецензия
Катхака
Рецензия
Майтра
йани
Рецензия
Тайтти
рийя
Рецензия
Мадхйан
дина
Рецензия
Канва
Рецензия
Шяунака
Рецензия
Пайппалада
Брахмана
Айтарейя
-брахма
на
Каушита
ки-брах
мана
Панчавинша-брах
мана Шадвинша-брах
мана Чхандогйя-брах
мана Аршейя-брахмана
Джайми
нийя-
брахмана Аршейя-
брахмана
Тайтти
рийя
брахмана
Шятапат
ха-брах
мана
Шятапат
ха-брах
мана
Араньяка
Айтарейя
-аранья
ка
Кауши
таки-
араньяка
Тайтти
рийя-
араньяка
Брихад-
араньяка
Брихад-
араньяка
Упанишад
Айтарейя
-упани
шад
Каушита
ки-упа
нишад
Чхандогйя-упа
нишад
Кена-
упани
шад; Упани
шадбрах
мана
Катха-
упанишад
Майт
райана-
упанишад
Тайтти
рийя-
упани
шад; Ма
ханара
йана-упа
нишад. Шьевета
сватара-
упанишад
Брихад-
аранья
ка-упа
нишад. Ишя-
упани
шад
Брихад-
аранья
ка-упа
нишад Ишя-
упани
шад
Мундака-упанишад Прашьна-упанишад Мундукйя-упанишад
511 Значительно позднее [около 500 христ. эры] получает окончательное оформление канон джайнов, признаваемый однако только сектой «белоодеянных» — шьветамбара. Еще в большей мере, чем буддийский канон, канон джайнов объединяет в своих 120 книгах (членах — «анга», дополнительных членах — «уванга», смешанных сочинениях — «паинна», наставлениях — «сутта», тайных учениях — «нигама» и др.) научный и дидактический материал, риторические, лирические и эпические жанры, деформированные общим заданием собрания. К пракритскому канону джайнов примыкает богатая лит-ра комментариев, написанных частью на пракритах, частью на санскрите; из комментаторов особым авторитетом пользуются Умасвати, Харибхадра [VIII в. христ. эры], Хемачандра [1088—1172], у дигамбара («одеянные воздухом» — другая секта джайнов) — Пуджьяпада [700 христ. эры], Немичандра [около 1000 христ. эры] и ряд других. Как и буддисты, комментаторы-джайны дают в своих произведениях множество фабульных элементов, часто становящихся предметом самостоятельной разработки в сборниках житий «великих мужей» и «праведников», в историческом и дидактическом эпосе, в аллегорическом повествовании и притче. Для социальной Иллюстрация: Кришна и его возлюбленная Радха на Гаруде [XVIII в.]
512 ориентировки позднейшего джайнизма характерно — как в сказании о благочестивом Шалибхадра — прославление богатого «именитого купца» и противопоставление его царю-кшатрии. Как и джайнизм в своей позднейшей лит-ре, буддизм, начиная с первых веков христ. эры, все чаще пользуется санскритским языком в своей письменности. На санскрите созданы важнейшие тексты «Малой колесницы» (Хинайяна): «Лалитавистара» — разработка легендарной биографии Буддхы в ее первых частях, «Махавасту» и ряд других авадана, иллюстрирующих на весьма различном сюжетном материале учение о зависимости последующих воплощений от деяний предыдущего. Уже в произведениях «Малой колесницы» выступают новые черты буддийской идеологии, — обожествлении Просветленного и учение о спасении через любовь к божеству (бхакти). В произведениях «Большой колесницы» (Махайяна) отображается окончательный перелом в идеологии буддизма, ставящий на место прежнего учения о личном спасении учение об искуплении всех живых существ через благодать, носителями к-рой являются бодхисатвы. Культ бодхисатв, учение о бхакти, развитие философских систем, соединяющих изощренный негативизм с пантеизмом, проникновение в буддизм элементов шяктизма (связанного с оргиастическими культами обожествления женских разрушительных начал) — наиболее характерные черты буддизма «Большой колесницы». Поэтическое преломление ее учений дано в дидактическом эпосе, гимнах (стотра), философской и дидактической лирике поэтов из школ Нагарджуна и Асанга. Переходную ступень между учениями «Малой» и «Большой» «колесниц» отображают произведения знаменитого Ашьвагхоши ( см. « Асвагоша »), формально входящие уже в цикл придворной поэзии изысканного стиля (кавья), о к-рой см. ниже . в. Эпос позднего брахманизма. — Выступления великих реформаторов и оживленная лит-ая деятельность их последователей вызывают заметное повышение лит-ой продукции и в кругах брахманизма. Конец последнего тысячелетия до христ. эры знаменуется разработкой научных комментариев к Ведам по ритуалу и праву, астрономии, метрике, фонетике, грамматике и этимологии — «членов Вед» (веданга), из к-рых вырастает в значительной степени позднейшая научная лит-ра Индии. Следует отметить, что древнейшие памятники буддийской лит-ры предполагают уже существование веданга. С точки зрения историко-литературной наибольший интерес представляет однако переработка брахманами древнего героического эпоса Индии и включение его — правда, не как откровения, а как предания о фрагментах пятой Веды — в число своих канонических текстов. И «Махабхарата» (см.) , приписываемая мифическому аскету
513 Вьяса, и «Рамаяна», представляющая уже черты изысканного стиля кавья, характеризуются своеобразным противоречием между сюжетным ядром и его оформлением в окончательной редакции Сюжетное ядро обеих эпопей — это предания о боевых подвигах великих княжеских родов в борьбе за власть и в связи с завоеванием окраин полуострова, предания, не только по отразившейся в них психоидеологии, но и по языку (см. «Индийские яз.») чуждые жречеству и типичные для военной аристократии раннего феодализма; на ту же психоидеологию указывают и некоторые из древнейших вводных эпизодов «Махабхараты», как напр. замечательный эпизод Видулы — матери, посылающей сына на смертный бой (см. «Махабхарата»). Однако в окончательной редакции эпоса это сюжетное ядро заткано густой сетью вводных эпизодов повествовательного, дидактического и религиозно-философского содержания, притч, басен, мифов и легенд, дидактических отступлений нефабульного характера, представляющих собой яркое отображение психоидеологии жречества. Правда, брахманизм «Махабхараты» существенно отличается от брахманизма ведийского периода: в результате поглощения множества местных культов он существенно изменяется и в своей догматике и в формах ритуала. Старые племенные боги арийцев отступают на задний план: их вытесняют культы Вишну и Шивы, учение об их аватарах (воплощениях) и чудесах; рядом с ведийским ритуалом жертвоприношения воцаряется культ храма и изображений. Не без основания эту новую формацию брахманизма ученые связывают с дальнейшей экспансией арийцев и со все более усиливающимся арио-дравидским смешением. Отображением новых общественных отношений является и выдвигаемое жречеством учение о спасительности — наряду с доступным только брахманам сакральным знанием — верной любви к божеству (бхакти), доступной всем; изложению этого нового учения брахманизма посвящен знаменитый эпизод «Махабхараты» — «Бхагавадгита». Последняя часть «Махабхарата» — «Хариванша» — «Генеалогия Хари» (т. е. бога Вишну в его воплощении Кришной) по характеру и сюжетике отражает еще более поздний этап в развитии брахманизма, вливаясь в обширную лит-ру космогонических и религиозно-философских эпопей — пурана. Восходя в своих древнейших текстах к первой половине I тысячелетия христ. эры, обобщая разнообразные предания
514 брахманизма в области космогонии, мифологии, ритуала и истории, пураны носят отчетливо сектантский (вишнуитский или шиваитский) характер, свидетельствуя так. обр. о разложении брахманизма. В конце первого и начале второго тысячелетия христ. эры укрепление и распространение брахманской контрреформации находит свое отображение в усвоении формы пурана буддийской и джайнской лит-рой. Художественная ценность этих памятников невелика, ибо уже давно, до начала этого периода, жречество утратило руководящую роль в поэтической продукции страны, которая переходит к другим общественным группам. Уже в «Рамаяне», окончательная редакция которой древнее окончательной редакции «Махабхараты», выступают черты того изысканного стиля (кавья), в к-ром находит себе выражение психоидеология этих общественных групп. Иллюстрация: Осада острова Ланка Рамой и обезьянами (эпизод из Рамаяны), XVIII в. г. Лит-ра классического и послеклассического периода. — Социальные предпосылки этого нового стиля даны в специфических формах быта и общественности, сложившихся в больших городах мощных политических объединений северной Индии; его создают и развивают «горожане» («n?garaka») — непосредственно связанная с царским двором верхняя прослойка непроизводящих классов, в стороне от борьбы за существование культивирующая изысканные формы материальной культуры и отношений между полами. При этом, как указывалось выше, в лит-ой традиции почти не находят отражения подготовительные этапы этой новой культуры: она засвидетельствована сразу в момент своего высшего расцвета. Отсюда ряд характерных особенностей этого стиля, типичных во многом вообще для культуры непроизводящих классов, уже достигшей высшего расцвета и медленно переходящей в упадочническую в условиях 515—516 Иллюстрация: Кришна и его возлюбленная Радха среди пастушек [XVIII в.]
517 застойной экономики «азиатской государственной формации»: статичность художественных форм (сюжетики и стиля), в которых на протяжении столетий невозможно отметить какие-либо изменения; исключительная установка на формальные достижения лит-ры при отсутствии актуальных моментов в ее тематике; повышенная чувствительность, утонченный рисунок индивидуальных переживаний, связанных преимущественно с эротикой и философской рефлексией; острое восприятие пейзажа и любовь к идиллическим описаниям природы и изысканных форм быта; сложная символика, игра бесчисленными синонимами и описательными выражениями, возможная лишь в яз., в значительной мере искусственном (ср. Gavronski, Quelques notes sur les drames indiens). Социальная установленность этого нового стиля легко раскрывается и на мельчайших деталях лит-ры классического и послеклассического периода; и на четком отталкивании ее как лит-ры светской от культовой поэзии жречества (в бесчисленных анекдотах и легендарных биографиях знаменитых поэтов прославляются их победы над тупыми и невежественными стихоплетами — брахманами); и на выборе и характеристике типажа в драме и повествовательной лит-ре, где роль шута-паразита закреплена за брахманом и где порой героическое амплуа разделяют с кшатрием «именитый купец» и «почтенная гетера» («Глиняная повозочка» Шюдраки); и на канонизации существующей кастовой дифференциации, определяющей форму изложения драмы; и на росте авторского самосознания (впервые лит-ая традиция отмечает имена отдельных поэтов) при не менее четком отображении форм меценатства и зависимости поэтов от покровительствующих им царей в панегиризме классической поэзии. Не без основания некоторые исследователи сопоставляют культурно-экономическую базу классической лит-ры Индии с базой расцвета поэзии Ренессанса во Флоренции и др. торговых городах Италии. В отличие от большего или меньшего синкретизма жанров в культовой лит-ре классическая лит-ра характеризуется более четкой дифференциацией родов поэзии, в частности — отделением драмы от лирических и эпических жанров. 1. Драматические теории Индии получают оформление задолго до теорий поэтики в знаменитом «Наставлении актерского искусства» (Bh?rat?ya-N?tya??stra), приписываемом аскету Бхарате [начало христ. эры], и подвергаются дальнейшему развитию в драматургиях позднейшего времени. Основным моментом индийской драматургии
518 является учение о настроениях (rasa) и их сценическом выражении (bh?va); с этим соединяются строгая определенность амплуа и канонизация типажа. Если прибавить к этому ограниченность сюжетики для высших драматических жанров и обязательность благополучной развязки, то неудивительно, что интрига в индийской драме играет меньшую роль, чем в европейской, и что на первый план выступают проникнутые глубоким лиризмом монолог и диалог. Следует еще отметить синкретический характер древнеиндийской драмы, требующей введения музыки, пляски и пения для повышения соответствующего настроения, вызываемого поступками и речами актеров. Устанавливаемое теорией деление драмы на основные и второстепенные виды (r?pa и upar?pa) базируется на сюжетике и социальном положении героев (герой высшего жанра — «натака» — может быть только богом, царем или полубогом, герой второго по важности жанра — «пракарана» — может быть министром, брахманом, именитым купцом, но не может быть царем или богом, и т. д.), а также на некоторых формальных признаках (число актов, — в «натака» напр. не меньше пяти и не больше десяти, — число действующих лиц, наличие массовых сцен и т. п.). Иллюстрация: Кришна-победитель змей (миниатюра из рукописи Бхагавата-пурана). Нач. XIX в. Истоки древнеиндийской драмы приходится искать в культовой мистерии, на существование к-рой указывают наличные уже в Риг-веде зачатки драматического диалога. Вопрос об усвоении индийцами форм драмы от греков в настоящее время решается большинством исследователей отрицательно. Для социологической интерпретации расцвета индийской драмы особого внимания заслуживает тот факт, что древнейшие из дошедших до нас драм — буддийского происхождения. В истории древнеиндийской драмы обычно различают периоды: доклассический,
519 классический и послеклассический. Важнейшими из сохранившихся памятников первого являются драмы Ашьвагхоша (см. «Асвагоша»), Бхаса и Шюдрака: особый интерес представляет своей антифеодальной направленностью разработанный двумя последними драматургами сюжет любви прекрасной гетеры к благородному, но разорившемуся купцу (драмы «Чарудатта» и «Глиняная повозочка»). Классиками древнеиндийской драмы являются Калидаса (см.) , Харшадева, Бхавабхути (см.) и Бхатта-Нараяна. Из драм послеклассического периода особенно ценятся индийскими теоретиками драмы Раджашекхара. Иллюстрация: Брахма преклоняется перед Кришной в присутствии пастухов (миниатюра из рукописи Бхагавата-пурана). Нач. XIX в. В драме послеклассического периода сильнее выступает взаимодействие с народным театром. Только от этого периода сохранились многочисленные пьески сатирического содержания, направленные против распутства монахов, богатых прожигателей жизни, придворных прихлебателей, гетер: различные формы этих пьесок (прахасана, бхана) засвидетельствованы, начиная с VII в. С народной культовой драмой связана и стоящая на грани драмы и лирики знаменитая «Гитаговинда» (см.) бенгальца Джайядева. Влияние театра теней многие исследователи видят в проникнутом эпическими элементами «Великом Ганумановом представлении» (Hanumann?taka или Mah?n?taka), драматизирующем «Рамаяну». Для социологической интерпретации древнеиндийской драмы интересны также попытки создать аллегорические «моралитэ» (см.) , представленные «Лунным восходом пробуждения сознания» (Prabodhacandrodaya) поэта XI в. Кришнамишьра. 2. Под сильным обаянием драматургии развивается теоретическая поэтика древней Индии, представленная в трудах
520 Дандина (см.) , Вамана, Анандавардхана (см.) и их многочисленных последователей. Как ни резко противоречат друг другу оба основных направления древнеиндийской поэтики, — формальное, сводящее поэтическое мастерство к стилистическим «украшениям» прекрасного «тела»-смысла, и символическое, требующее от поэзии за явным смыслом «отголоска» (dhvani) других смыслов — в одном отношении они сходятся друг с другом, — а именно в исключительной установке на понятие стиля как системы выражения той или иной господствующей эмоции. Поэтому-то древнеиндийская поэтика в большей мере является учением о стилях и средствах поэтического выражения, чем учением о родах и видах поэзии. В теснейшей связи с теоретическими учениями поэтики разрабатываются в классической и послеклассической древнеиндийской литературе различные формы художественного эпоса: лит-ые формы мифологического и героического эпоса, представленные «Рождением бога войны» (Kum?rasambhava) и «Генеалогией Рагху» (Raghuvam?a) Калидасы, написанным на пракрите «Убиением Раваны» или «Построением моста» (R?vanavaha или Setubandha), изумительным своей формальной изощренностью «Боем Арджуны с Шивой» (Kir?t?rjun?ja) поэта Бхарави, замечательным своими эротическими сценами «Убиением Шишюпалы» (?i?up?lavadha) поэта Магха и множеством других произведений на мотивы «Махабхараты» и «Рамаяны»; тесно примыкающие к ним эпические разработки исторических хроник, наиболее замечательным памятником к-рых является «Поток царей» (R?jatara?gin?) кашмирского поэта Кальханы; формы лиро-эпической и дескриптивной поэзии, прославленные образцы к-рой дает опять творчество Калидасы в «Облаке-вестнике» (Meghad?ta) и «Описании времен года («Rtusamh?ra). 3. Очень типичны и легко объяснимы из общего характера стиля классической эпохи и его социальных предпосылок формы древнеиндийской лирики, тяготеющей как к основной своей форме — к статическому изречению (см.) , — эротическому, философскому, дидактическому, — объединяемому по тематическим признакам в бесчисленных антологиях, компилятивных и авторских. Из последних наиболее знамениты: «Сто строф о любви» (?r?g?ra?ataka), «Сто строф о житейской мудрости» (N?ti?ataka), «Сто строф об отречении» (Vair?gya?ataka) дидактика Бхатрихари;
521 «Сто строф» эротика Амару (Amaru?ataka), «Пятьдесят строф о любви украдкой» кашмирского поэта Бильхана (Caur suratapa?c??ik?) и мн. др. В пракрите древнейшего из лирических сборников — «Семисот строф» (Sattasai) поэта Хала Сатавахана — можно видеть указание на связь древнеиндийской художественной лирики с устной народной песней, тогда как в антологиях мистико-эротической лирики (как напр. «Сто строф богине Чанди» поэта Бана, «Сто строф богу Солнца» Майуры и ряд других) отчетливо выступает ее связь со старой религиозно-культовой лирикой гимнов и славословий. 4. К числу наименее дифференцированных жанров древнеиндийской лит-ры принадлежат повествовательные и в особенности прозаические повествовательные формы, представленные, с одной стороны, многочисленными, построенными по принципу обрамления сборниками басен, сказок и притч [важнейшие — Панчатантра (см.) с многочисленными ответвлениями, «Семьдесят два рассказа попугая», «Двадцать пять рассказов Веталы», «Тридцать два рассказа царского трона» и восходящие к «Великому сказу» Гунадхьи «Океан сказочных рек» Сомадевы и «Отрасль великого сказа» Кшемендры], с другой, — произведениями, хотя и обрамленными, но более близкими к форме романа [«Приключения десяти царевичей» Дандина (см.) , приписываемая Субандху «Васавадатта» и «Кадамбари» Баны]. В произведениях первого типа нельзя не отметить отображения психоидеологии более низких слоев общества, в частности представителей торгового капитала. В резкой критике жречества и придворной аристократии, в протесте против кастовой дифференциации общества, в антирелигиозных выпадах, в общей окраске жадного, цепкого гедонизма и скептической иронии можно найти много параллелей к умонастроениям средневековых фаблио (см.) и, в особенности, новелл (см.) Возрождения. О взаимодействиях этой повествовательной лит-ры с дидактической лит-рой джайнов и буддистов, а также о передаче сюжетов с Востока на Запад — см. « Сюжеты бродячие ». С начала второго тысячелетия христ. эры древнеиндийская лит-ра постепенно уступает руководящую роль лит-рам новоиндийским, хотя и продолжает существовать, постепенно превращаясь в явление глубоко эпигонское. Позднейшие события в истории страны, мусульманское, потом английское завоевания, находят более яркое отражение лишь в лит-рах новоиндийских. II. НОВОИНДИЙСКИЕ ЛИТ-РЫ[/b]. — Огромное культурное наследие, накопленное лит-рой на санскритском яз., в течение многих столетий способствовало сохранению за этим мертвым яз. роли почти единственного литературного языка многоплеменной Индии. Еще в XII в. христ. эры санскритская лит-ра дала поэта такого калибра, как
522 Джайядева (автор «Гитаговинды»), но к концу того же века весь север Индии очутился под властью иноземной мусульманской династии гуридов, что повлекло за собой значительные сдвиги в социально-культурном укладе страны: культура стала демократизироваться, что выражалось как в росте демократических по своим тенденциям религиозных течений, так и в связанном с этим развитии лит-ры на яз., доступных пониманию широких масс. Стали переводиться и перелагаться на живые яз. памятники древнеиндийского национального эпоса, «Рамаяна» и «Махабхарата». Так получила развитие поэзия на новых яз. Индии. Санскрит продолжал служить орудием лишь для научной и философской мысли. Упрочение в конце XVIII века владычества англичан повлекло за собой проникновение в Индию элементов европейской культуры и появление, наряду с поэзией, также и прозаической лит-ры на новоиндийских яз. Особое развитие получили лит-ры: бенгальская, маратхи, тамильская, урду и хинди (см. соответствующие статьи) и гуджерати, канарская, кашмирская. Библиография: Winternitz M., Goschiehte der indischen Literatur, Lpz., 1909—1922; v. Glasenapp-Rasen etc., Indische Literaturen, «Handbuch d. Literaturwissenschaft», hrsg. v. O. Walzel; Henry V., Les litt?ratures de l’Inde, P., 1904; Macdonell A., A History of Sanskrit Literature, L., 1903; очень субъективно — Oldenberg H., Die Literatur des alten Indiens, Berl. u. Stuttg., 1903; Frazer R. W., A Literary History of India, L., 1898; по отдельным вопросам необходимым справочным пособием является «Grundriss d. indo-arischen Philologie». P. Шор