Начало И. л. относится к первой трети XIII в., когда итальянский яз., обособившийся от латинского уже в конце X в., настолько самоопределился, что стала возможна его лит-ая обработка. Уже в XII в. И. яз. начинает употребляться в торговой корреспонденции, а к 1226 относится письмовник Гвидо Фава из Болоньи, в к-ром наряду с латинскими образцами писем имеются и итальянские. Около того же времени появляются и итальянские народные песни, распеваемые жонглерами (см.) на пирушках горожан и трактующие семейно-бытовые или любовные темы в грубовато-реалистическом стиле: самая известная из них — «Contrasto» (Любовный спор) сицилийца Чулло д’Алькамо [после 1231]. Таким образом первые опыты И. л. связаны не с феодальной, а с буржуазной средой. Это объясняется своеобразием социально-экономического развития Италии, в к-рой непрекращавшиеся в течение всего средневековья торговые сношения с Востоком, разлагающе влиявшие на феодальную систему, обусловили раннее развитие производства, рассчитанного на внешний сбыт. Быстрое накопление торговых капиталов и рост товарно-денежного хозяйства вызывает в итальянских городах освободительное движение, за которым следует насильственная «урбанизация» (переселение в город) феодалов, к-рая в торговых городах северной Италии (Венеции, Генуе) закончилась уже в XII в., а в промышленной Флоренции произошла лишь в XIII в. в результате ожесточенной классовой борьбы. К XIII в. Италия являлась уже буржуазной страной с рядом феодальных оазисов (напр. Папская область). Но победоносная итальянская буржуазия не обладала на первых порах достаточно мощной культурой, чтобы непосредственно выразить свое классовое сознание в новых формах идеологической практики. Развиваясь в феодальном окружении и в борьбе с феодализмом, она много воспринимает от его культуры и долгое время находится под влиянием церкви, пропагандировавшей феодальные принципы. Отсюда сильная струя религиозной тематики
649 в итальянской литературе двух первых веков ее существования. Уже в первой половине XIII в. в Умбрии возникает религиозная лирика, связанная с именем св. Франциска Ассизского [1182—1226], создателя демократической религии «нищеты и любви», пользовавшейся популярностью в среде мелкой буржуазии и ремесленного пролетариата. Франциск и его последователи, произнося проповеди на народном яз., прибегали подчас к поэтической форме (сам Франциск сочинил гимн, прославлявший тварь божию). Когда папство узаконило францисканскую ересь ввиду ее влияния на массу, «божьи жонглеры» стали играть на руку господствующей церкви. Орудием воздействия на массу были мистические песни — laude, распеваемые возникшей в 1258 сектой «флагеллантов» (самобичующихся) и принимающие подчас форму народных баллад. Крупнейший из этих поэтов — Якопоне да Тоди [1220—1306], покаянные песни к-рого имеют явно патологический характер. Некоторые laude его облечены в форму диалога и являются первыми опытами литургической драмы на народном яз. В то же время в северной Италии появляется религиозно-дидактическая поэзия, представители к-рой (монахи Угуччоне да Лоди, Пьетро да Барзегапе, Джакомино да Верона) призывали горожан отрешиться от «мирской суеты», напоминая о смерти, воздаянии за гробом и страшном суде. Более разнообразны произведения Бонвезин да Рива, который поучал буржуазию на латинском яз. «о пятидесяти правилах приличия за столом», а для «простого народа» писал религиозные наставления, переплетенные с легендами и баснями. Наряду с религиозной появляется в северной Италии и феодально-рыцарская поэзия, занесенная из Франции паломниками и жонглерами, певшими на площадях о подвигах паладинов Карла Великого и рыцарей Круглого Стола (см. «Французская лит-ра»). Эти поэмы, исполняемые сначала на французском, а затем и на И. яз., пользовались широким распространением и служили пропаганде феодальных принципов, преподносимой в форме увлекательного рассказа. Переносится в Италию и провансальская лирика. Экономические связи северной Италии с югом Франции обусловили и культурный обмен. Провансальские трубадуры (см.) , привыкшие в поисках заработка к бродячей жизни, появляются при княжеских дворах северной Италии уже в конце XII в., а отсюда переходят на юг. Посещения эти учащаются в пору альбигойских войн, опустошавших Прованс [XIII в.]. Поэзией трубадуров увлекаются не только итальянские феодалы, но и буржуазия, переживавшая пору своего культурного подъема. Это увлечение вызывает подражания им, сначала на провансальском яз., лингвистически близком наречиям северной Италии, а затем, по-итальянски —
650 в Сицилии, при дворе Фридриха II, где провансальский яз. был непонятен. Абсолютная монархия Фридриха II [1194—1250] в Сицилии — первый образчик новой военно-политической системы, вызванной к жизни потребностями капиталистического развития. Возникнув в стране с высокой земледельческой и промышленной культурой, она успешно боролась с феодализмом и папством и являлась рассадником новой культуры. Поэзия трубадуров нашла в Фридрихе II своего покровителя как образец «вежественного» рыцарского стиля, помогавшего оформлению придворного быта. Под ее влиянием возникает сицилийская школа поэтов, к к-рой принадлежали сам Фридрих, его сын Энцо, Пьер делла Винья, Гвидо делле Колонне и др. Лирика этих поэтов разрабатывает образы и схемы трубадуров. В основе ее — чисто рыцарская концепция любви: «мадонна» — жестокая повелительница, образ абстрактной красоты, — доводит покорного вассала-любовника своей холодностью до смерти; но он благословляет эти мучения во имя «достойнейшей». При всей своей условности эта лирика способствовала оформлению итальянского поэтического стиля и побуждала поэтов, собравшихся с разных концов Италии, к созданию единого лит-ого яз. В Сицилии же были выработаны Иллюстрация: Титульный лист к сборнику «Цвет добродетели» [XIII в.]
651 основные формы итальянской лирики — канцона и сонет. Сицилийская лирика находит свое продолжение в середине XIII в. в городах Тосканы, но становится все более искусственной в классово-чуждой ей обстановке буржуазной жизни. Отсюда — формализм тосканских поэтов, увлечение затрудненной формой («темная манера» поздних трубадуров), словесно-звуковая эквилибристика (игра слов, аллитерации, внутренние рифмы и т. п.). Однако сквозь условную форму начинает пробиваться актуальное содержание. Поэты откликаются на современные события, затрагивают политические темы. Так, Гвиттоне д’Ареццо [1230—1294] при всей своей приверженности формализму и схоластике создает канцону о сражении при Монтеаперти [1260] — первое политическое стихотворение в И. л., а в старости пишет дидактические стихи. В то же время экономически и политически окрепшая буржуазия обращается к занятиям науками и философией, к-рые оттесняют прежний интерес к чисто практическим дисциплинам, вроде юриспруденции. В поэзии этот сдвиг отражается исканием глубины и значительности мысли. Возникает ученая лирика в Болонье, обладавшей знаменитым университетом, к-рый был средоточием философских штудий. Болонская школа, возглавляемая Гвидо Гвиницелли [1230—1276] (см.) , преодолевает бессодержательность сицилийской школы путем внесения в любовную лирику философского элемента. «Мадонна» становится символом добродетели; рыцарская любовь преобразуется в спиритуальную; целью поэзии становится изображение истины под прекрасным покровом образа. Новое Иллюстрация: Иллюстрация к «Божественной комедии» Данте. Встреча с Беатриче. «Чистилище», песнь XXX (рис. XV в.)
652 содержание создает новую форму: банальная риторика отмирает, лексика освежается философскими терминами, а ритмы становятся гибче и разнообразнее. Эта философская лирика переходит во второй половине XIII в. во Флоренцию, где в рядах купеческой аристократии возникает культ поэзии, недоступной широким массам. Основными принципами этой школы «сладостного нового стиля» (dolce stil nuovo, см. ) были: изощренность мысли, утонченность психологии, благородство яз., гибкость и гармония стиха. В стихах основателя школы, Гвидо Кавальканти [1259—1300] (см.) , совершенно исчезают реальные любовные отношения. Любовь становится символом преклонения перед морально-философскими идеями. В знаменитой канцоне о природе любви Кавальканти использует целый арсенал схоластической премудрости, для истолкования которой требуются ученые комментарии. Новая школа выработала свой условный поэтический словарь и подняла на большую высоту культуру поэтической формы. Из рядов школы вышел величайший поэт Италии Данте [1265—1321] (см.) , в юношеских канцонах к-рого и в романе «Новая жизнь» [1292—1295], излагающем историю его любви к Беатриче, налицо все условности «сладостного нового стиля» (например выявление психологических процессов, изображаемых в виде маленьких духов). От своих предшественников Данте отличается однако как силой, так и яркостью образного мышления, преодолевающего абстрактность концепции. Во второй книге Данте «Пир» [1308] особое значение имеют ее олицетворения: новая возлюбленная, Философия (нравственное совершенство), ведет поэта к Беатриче (высшему блаженству). Несмотря на схоластическую ученость, введенную в канцоны Данте, современники восприняли их как реальную любовную лирику. Но поэзия молодого класса не может замкнуться в рамки абстрактного идеализма и мистического символизма. Поэтому наряду с философской лирикой возникает ее антитеза — юмористическая поэзия. Уже Гвиницелли и Кавальканти писали шутливые сонеты и баллады. Еще громче звучит эта нота в сонетах Рустико ди Филиппо [1230—1280], отображающих в забавных или сатирических тонах партийную борьбу и бытовые отношения флорентийской буржуазии. В конце XIII века во Флоренции и других городах Тосканы создаются кружки буржуазной молодежи, проводящей время в забавах, попойках, празднествах. Певцами такого сытого веселья были Фольгоре и Чене далла Китарра.
653 Однако Фольгоре пишет и смелые сатирические стихи, бичующие его политических противников. Еще резче контрасты в поэзии Чекко д’Анджольери, у к-рого шутка, веселый смех перемежаются взрывами возмущения и скорби; откровенная чувственность его любовной лирики разбивает платонизм «сладостного нового стиля». Важное значение для культурного воспитания буржуазии имела аллегорическо-дидактическая поэзия, связанная с традициями французской аллегорической лит-ры XIII в., в частности с «Романом о Розе», пересказанным на И. яз. Дуранте. Несмотря на ученую форму, поэзия эта была рассчитана на широкую публику. Так, Брунетто Латини [1220—1294], написавший по-французски энциклопедию в стихах «Книга сокровищ», сокращенно популяризировал ее по-итальянски («Малое сокровище», 1262—1263). В аллегорическую рамку здесь вставлены целые курсы богословия, зоологии, астрономии и географии, а также рассуждения о нравственности. Другая аналогичная поэма «Разум» (L’intelligenzia), приписываемая Дино Компаньи, заключает сведения из античной истории и мифологии. В поэме заметно влияние лирики трубадуров, явственное также в моральном трактате Франческо да Барберино [1264—1384] «Наставления любви», снабженном латинским комментарием. Тому же Барберино принадлежит своеобразный женский Домострой «О воспитании и нравах женщин», в котором стиховой текст перемежается прозаическими новеллами, вставленными в виде примеров. Итальянская проза возникает и развивается на чисто бытовой почве. Древнейший памятник лит-ой прозы — письма Гвиттоне д’Ареццо [ок. 1260], написанные длинными периодами, которые свидетельствуют о лит-ых претензиях автора. К тому же времени относятся переводы отрывков из латинских и французских сочинений, издаваемые с педагогической целью под названием «Fiori» (Цветки), а также переделки рыцарских романов («Тристан», «Фьораванте», «Буово д’Антона»), рассказы исторические («Деяния Цезаря», «История Трои») и назидательные («Двенадцать моральных повестей»). В самые последние годы XIII века появляется анонимный сборник «Новеллино», начинающий историю специфически буржуазного жанра И. л. — новеллы (см.) . Материал «Новеллино» весьма разнообразен: античные, восточные, библейские, средневековые сказания, басни, исторические и бытовые анекдоты. Задача автора сборника чисто практическая: «Мы заносили сюда, — гласит предисловие, — отдельные цветы изящной речи, отменных учтивостей, остроумных ответов... с большой пользой для людей, не имеющих образования, но желающих его получить». Новеллы кратки и схематичны, стиль суховат и безыскусственен, но яз. —
654 драгоценный образчик живой флорентийской речи. Именно флорентийским писателям и принадлежит заслуга создания литературного языка на основе тосканского наречия. Первые произведения И. л. имели областной характер. Языковая разобщенность отражала экономическую разобщенность торговых городов, обслуживавших заморские рынки и мало интересовавшихся итальянскими делами. В объединении полуострова были заинтересованы промышленные области Средней Италии, производившие товары для внутреннего рынка. Вот почему в ее крупнейшем промышленном центре — Флоренции — и пробудилось впервые сознание национального единства. Первым идеологом единой Италии был Данте, завершивший работу по созданию итальянского лит-ого яз. Иллюстрация: Иллюстрация к «Божественной комедии» Данте. «Чистилище» (Флоренция, 1405) Личность Данте соткана из противоречий, отображающих противоречия общественного бытия и сознания его класса на переломе от феодальной к буржуазной культуре. С одной стороны — верующий католик, мистик, теолог, ученик средневековых схоластов, полный феодальных предрассудков, создатель «Божественной комедии» — величайшего памятника религиозной поэзии, синтезирующего всю монашескую культуру средневековья. С другой стороны — ученый, знаток и почитатель античных поэтов, горячий публицист и полемист, использовавший свою поэму как орудие политической борьбы, идеолог всемирной монархии, сторонник отделения церкви от государства, могучий реалист, впервые
655 сделавший человека с его страстями объектом поэзии. Представитель «сладостного нового стиля», Данте рассматривает однако свою поэзию как «хлеб, к-рым насытятся тысячи», и потому пользуется народным яз., «на к-ром говорят между собой даже женщины». Моральная функция поэзии для него на первом месте; цель его поэмы — «вывести живущих из когтей бедствий и направить их к блаженству». Его философия — не умозрительная, а практическая; поэзия смыкается с жизнью и политикой. Такая точка зрения вывела Данте из круга схоластических мудрствований и сделала его великим поэтом, к-рому ничто, волнующее его класс, не чуждо. Идеологическая позиция Данте определяется тем, что по мере своего созревания он возвышался над партийными интересами различных буржуазных группировок и проникался общеклассовой идеей итальянской буржуазии. Отсюда его мечта об единой Италии, утопическая идея всемирной, монархии, выражающая буржуазный идеал развитого торгового капитализма. Однако итальянская буржуазия еще недостаточно окрепла в культурном отношении, чтобы выйти из-под опеки церкви. Отсюда — религиозная тематика поэмы Данте, ее аллегоризм, учение о скрытом, спиритуальном смысле, Иллюстрация: Иллюстрация к «Божественной комедии» Данте. «Ад», песнь XXII (рукопись XIV в.)
656 превращающее реальное «хождение по мукам» в символическое изображение процесса нравственного перерождения грешника. Отсюда же — монашеский аскетизм, осуждение «преходящих вещей», мистический экстаз и визионерство. Но эта связь Данте с феодально-католическим миром прорезывается новым мироощущением, здоровым классовым инстинктом восходящей буржуазии, вступающим в конфликт с ее традиционным мировоззрением. Этот инстинкт проявляется в реализме Данте, индивидуализации образов, ясности и конкретности мышления, в его подлинно геометрическом уме, дисциплинирующем фантазию. Все мастерство поэмы, ее архитектурные пропорции, как бы вымеренные циркулем, целиком принадлежат позитивному уму человека эпохи торгового капитала. Противоречия психики и общественной практики Данте уравновешиваются в грандиозном творении, дающем синтез антиномичных устремлении подобно готическому храму. «Божественная комедия» — яркий образец готического стиля в И. л. со всеми присущими ему противоречиями. Элементы этого стиля были уже у Кавальканти и Брунетто; Данте придает ему окончательное оформление, синтезируя достижения своих предшественников. [Изложенный здесь взгляд
657 на Данте как на поэта восходящей буржуазии (впервые эту точку зрения обосновал А. В. Луначарский в лекциях, читанных им в Свердловском университете, «История зап.-европейской литературы», т. I, изд. 2-е, М., 1930) не является в марксистском литературоведении единственным: для В. М. Фриче Данте — поэт нисходящего феодализма. Впрочем обе гипотезы, несмотря на их принципиальную различность, сходятся в признании творчества Данте своеобразным сплавом противоположных элементов двух эпох ( см. статью «Данте», в которой дана характеристика поэта, близкая к концепции В. М. Фриче). — Ред. Л. Э.]. Но современники Данте были ослеплены не столько художественными красотами его поэмы, сколько ее ученостью. Под влиянием Данте возникают такие вещи, как «Dittamondo» Фацио Дельи Уберти — географическое описание трех стран света; «Dottrinale» Якопо Алигиери (сына Данте) — энциклопедия естественных наук и этики; «Acerba» Чекко д’Асколи и др. С 20-х гг. XIV в. появляются комментарии к поэме, а в 1373 Бокаччо публично истолковывает ее по приглашению флорентийской коммуны. Аналогичные кафедры учреждаются в Болонье, Пизе, Пьяченце, Милане и Венеции. Данте дал образцы не только поэзии, но и художественной прозы, повествовательной («Новая жизнь») и дидактической, научной («Пир»). Авторы обильных переводов, трактатов и компиляций в точности воспроизводят писательские приемы Данте. В то же время получает лит-ую обработку жанр хроники, дающий яркое отражение современной политической жизни. Крупнейшие хроникеры — Дино Компаньи [1257—1324], политический единомышленник Данте, описавший события, которые сыграли такую трагическую роль в его жизни, и Джованни Виллани [1275—1348], идеолог купеческой аристократии, написавший «всемирную» историю, ценную только в своей современной части. Параллельно с этим расцветает и духовно-нравственная лит-ра, рассчитанная на более широкие круги читателей. Таковы: «Золотая легенда» — календарное собрание житий святых, начатое Якопо да Вораджине в 1298; «Цветочки св. Франциска» — собрание его изречений и подвигов; «Зерцало истинного благочестия» — проповеди Якопо Пассаванти, устрашавшего массу рассказами о дьяволах и выходцах с того света, и т. д. Между тем буржуазная интеллигенция проникается новыми воззрениями, подтачивавшими церковную идеологию. Стремление буржуазии к всестороннему развитию автономной человеческой личности, ее интерес к реальной жизни получают идеологическое оформление под воздействием изучения античной лит-ры, возникшей в сходной социально-культурной обстановке. В середине XIV века начинается широкое
658 культурное движение, названное гуманизмом (см.) . Первый итальянский гуманист — Франческо Петрарка [1304—1374] (см.) . Восторженный почитатель античности, выдающийся ученый, отец классической филологии, он ставил свои научные труды выше итальянских стихов, которые называл «безделками». Славу великого поэта среди современников он приобрел латинскими сочинениями, в особенности эпопеей «Африка», за которую был увенчан лаврами на Капитолии. Античная лит-ра сообщала тонкость и изящество его мысли, подсказывала формулы для культа личности, порожденного развитием товарно-денежного хозяйства. Но под языческим покровом в Петрарке жил старый католик, который ощущал разлад между жизнелюбием и аскетизмом и пытался оппортунистически сгладить эти противоречия. Те же черты — в политической идеологии Петрарки: будучи, подобно Данте, сторонником всемирной монархии, он приветствовал утопическую попытку Кола ди Риенци восстановить римскую республику [1347] и в то же время заискивал перед тираном Галеаццо Висконти. Этому оппортунизму и эклектизму Петрарка обязан своей грандиозной карьерой. Сам он гордился сложностью своей личности, анализировал собственные противоречия; Петрарка — первый настоящий индивидуалист в Европе. Противоречия психики Петрарки отразились в его любовной лирике. Петрарка идеализирует возлюбленную, как и его предшественники, но без аллегоризма и абстракций. Любовь сочетается с добродетелью, получает идеальную платоническую окраску, но «мадонна» не теряет реальных очертаний. Поэт любуется ею как художник, описывает ее красоту на тысячу ладов (об одних слезах Лауры написано 4 сонета). Но красота Лауры — повод для выражения переживаний поэта, к-рый стремится «дать простор порывам скорбного сердца». Раздвоение личности — основная тема его поэтической исповеди в «Canzoni?re». Классическая формула дана в знаменитом стихе: «N? si n? no nel cor mi su?na intero» (Ни да, ни нет полностью не звучат в моем сердце). Из этих противоречий рождается внутренняя динамика образов, нарастающих, сталкивающихся, переходящих в собственную противоположность. Синтеза поэту не дано. В канцонах, посвященных умершей Лауре, она сбрасывает традиционное обличие «жестокой мадонны», ее образ становится более живым и трогательным. Буржуазная непосредственность побеждает рыцарскую позу. Но объективные условия бытия его класса не дали Петрарке остановиться на этом этапе. В конце жизни побеждает старая культурная традиция. Петрарка вступает на путь подражания Данте и создает морально-аллегорическую поэму «Триумфы», в к-рой пытается связать изображение судеб
659 человечества с апофеозом Лауры. Но желанного синтеза не получилось и здесь. Главное достижение Петрарки — создание индивидуалистического стиля лирики. Присущее этому стилю стремление к эмансипации поэтической формы от идейных заданий приводит Петрарку к уклонам в эстетизм (увлечение виртуозничанием, игрой слов, комбинациями ритмов и рифм). Подобная «чистая» лирика побеждает в XVI в., когда бесчисленные подражатели заштамповывают приемы Петрарки. Иллюстрация: Деталь титульного листа венецианского изд. «Декамерона» [1492] Второй великий гуманист — Джованни Бокаччо [1313—1375] (см.) — тоже сочетает занятия науками и увлечение античностью с католицизмом. Противоречия в психике Бокаччо выступают еще резче, чем у Петрарки, в силу особенностей его дарования. У Бокаччо крепкая буржуазная закваска, трезвый, позитивный и практический ум. Он не поэт, а прозаик, хотя и написал много стихов и даже впервые ввел в И. л. народную форму октавы (поэмы «Филострато», «Тезеида», «Нимфы из Фьезоле»). Он высоко ценил Данте и пытался подражать ему, но подражание обращалось в пародию («Любовное видение», «Корбаччо»). Бокаччо тоже имел свою «мадонну», но его Фьяметта — совершенно реальное лицо, и любовь его — не платоническая, а чувственная, ищущая обладания. Феодально-рыцарская концепция любви, от которой несвободен еще Петрарка, уступает место буржуазному воззрению на женщину. Жизнь и красота для Бокаччо — не тень и символ, как для Данте, не прекрасный покров, как для Петрарки, а непосредственная реальность. Отсюда
660 эпикуреизм и эротика Бокаччо, защита естественных влечений от церковного аскетизма, последовательный аморализм, прикрываемый разговорами о морали и религии. Его беспредельная жизнерадостность выражает мироощущение молодого, восходящего класса. В произведениях Бокаччо буржуазная идеология впервые становится воинствующей и ведет наступление против «устоев» феодализма — благородства происхождения и святости церкви. Буржуа, плебей становится героем, а поп, монах — персонажем неизменно комическим. Бокаччо создает антиклерикальную традицию, питающую новеллу в течение трех веков. Стиль Бокаччо — критический реализм — коренится в классовой психологии торговой буржуазии. Ее проявления сдерживаются грузом культурных навыков и лит-ых традиций. В своих ранних произведениях Бокаччо отдает дань рыцарской тематике, аллегоризму, символике, сочетая их с мифологическими образами, античными реминисценциями. Отсюда — стилистическая пестрота, не вполне преодоленная даже в «Декамероне», в котором ряд новелл прославляет феодальные доблести. У Бокаччо часто встречаются пророческие сны, видения, суеверия. Верующий католик то и дело восстает в нем против безумия языческих вымыслов, наполняющих его книги. Нарастание этого противоречия приводит его в старости к отречению от «Декамерона» и к мракобесию «Корбаччо», — этого отзвука средневековых трактатов против женской похоти и лукавства. Другая антитеза реализму Бокаччо — его гуманистические навыки, суеверное преклонение перед античной формой, во имя которой он втискивает живую флорентийскую речь в рамки латинских конструкций. Он строит длинные искусственные периоды, контрастирующие своей монотонностью с живостью и актуальностью содержания. Эта литературная манера у Бокаччо однако еще не застыла, как у его подражателей. Комические персонажи говорят живым разговорным яз., диалог динамичен, усеян меткими словечками, поговорками, каламбурами. Кричащие противоречия Бокаччо временно снимаются в «Декамероне». Побеждает здоровая психика, прирожденный реализм горожанина. Специфически буржуазный жанр новеллы получил здесь окончательное лит-ое оформление. Бокаччо канонизировал итальянскую новеллу во всех ее образных и структурных элементах. Закрепляется и прием обрамления сборника основной новеллой,
661 участники к-рой являются рассказчиками прочих; в эту издавна существующую на Востоке композицию Бокаччо вносит новый мотив — рассказывание ради рассказывания, обеспечивающее большее разнообразие вводимого фабульного материала. Успех «Декамерона» породил множество подражаний. За новеллу берутся люди, лишенные гуманистического образования. Бокаччо для них — непререкаемый авторитет; они копируют его стиль и композицию, делают дословные заимствования, стремясь механически приблизиться к прославленному образцу. Сравнительно мало взял у Бокаччо Сер Джованни из Флоренции, автор «Пекороне» [1378]. Часть его новелл — сухой пересказ хроники Виллани; другие, более оживленные, все же лишены динамичности и юмора Бокаччо. Яз. прост, не риторичен и потому доступен широким слоям читателей. Ближе к Бокаччо по композиции и стилю новеллы Джованни Серкамби из Лукки [1347—1424], к-рые живее новелл «Пекороне», но и непристойнее. Рассказ снабжается моралью, в которой испорченности высших классов противопоставлена религиозность низших. Оригинальнее других новеллистов Франко Сакетти [ок. 1335—1400]. Его новеллы — бытовые анекдоты, факты и наблюдения, изложенные живым разговорным яз., подчас — совершенно бессюжетные. Композиция их примитивна, характеристики — однобоки и поверхностны. Но автор одарен в высшей степени чувством карикатуры; он любит описывать проделки шутов и плутов, забавные происшествия, проистекающие из ничтожных причин. В приложенных к новеллам поучениях Сакетти выступает идеологом мелкой буржуазии, поднимающейся против капиталистов. Он сетует на войны и анархию, на новые порядки, заведенные капиталистами, на тиранию, увеличение налогов и т. д. В ожесточенной классовой борьбе между «жирным» и «тощим» народом, приведшей к восстанию «чомпи» (оборванцев) в 1378, Сакетти был на стороне «народной» партии, и только выступление пролетариата оттолкнуло его от революции. Мелкобуржуазное течение проявляется в конце XIV века также и в поэзии, охотно трактующей политические темы (Сакетти, Паладжо, Ваноццо), но разрабатывающей и сельскую, пастушескую тематику. Здесь рождается мадригал (см.) , к к-рому сами поэты сочиняли музыку. Крупнейший из этих «народных» поэтов, звонарь Антонио Пуччи [ок. 1310—1380], пишет на злободневные политические темы, трактует мелочи повседневной жизни, перелагает в стихи хронику Виллани, сочиняет стиховые новеллы и рыцарские истории. Здравый смысл, остроумие, насмешливость — характерные черты его поэзии. Эта струя не иссякает в И. л. и дальше, но играет подчиненную роль, соответственно уменьшению политического влияния мелкой буржуазии.
662 В XV веке она представлена флорентийским цирульником Буркьелло [ок. 1400—1448], смело нападавшим на диктатуру Медичи и поплатившимся за это тюрьмой и изгнанием. Его сатирические и шутовские сонеты написаны на особом жаргоне, сотканном из каламбуров и смешных бессмыслиц и усвоенном рядом поэтов XV века (Беллинчони, Адимари, Алламани). В конце XIV в. гуманизм становится все более ученым и культивируется в оппозиционных кругах средней флорентийской буржуазии. Правящая купеческая аристократия боролась с гуманизмом как новаторским, революционным направлением, противопоставляя ему поэзию Данте, узаконенную традицией. Когда в 1378 средняя буржуазия пришла к власти, она отвергла Данте как символ реакции и принялась за пропаганду гуманизма. Реставрация 1393 вынуждена была считаться с укреплением гуманизма, как с совершившимся фактом. Лит-ая жизнь Флоренции конца XIV в. ярко освещена в романе «Il Paradiso degli Alberti, приписанном А. Н. Веселовским Джованни да Прато, по прозванию Акветтино. Отзвуки Данте и Бокаччо сплетаются здесь с подлинным бытовым материалом. В числе персонажей — виднейшие гуманисты, собирающиеся на вилле Альберти. Их беседы, прерываемые балладами и новеллами, рисуют лит-ую среду, в к-рой развивался гуманизм. Восторженные поклонники античности, Марсили и Салутати остаются добрыми христианами и почитателями итальянских поэтов; их гуманизм еще инстинктивный, не сложившийся в стройную теорию. Окончательная победа гуманизма пришла с установлением новой власти, не имевшей культурных традиций. Эта власть — принципат, тирания — явилась результатом борьбы капиталистов с низшими классами и обеспечивала буржуазной аристократии диктатуру в скрытом виде. Она ослабила политическую борьбу, отвлекла интеллигенцию к занятиям наукой и лит-рой, использовала гуманистов как консультантов, идеологов, панегиристов. В свою очередь и гуманисты учли громадную силу своего профессионального писательсокго труда. Они переходят от одного двора к другому, торгуя своим пером, вымогая плату за похвалу или порицание (Филельфо). Тираны побаиваются гуманистов и ухаживают за ними. Но не только эти соображения делают их меценатами. Новая культура создает идеологию новой власти, оправдывающую и утверждающую ее. Многие князья и папы сами являются гуманистами, создают при своих дворах литературные центры. Козимо Медичи учреждает во Флоренции Платоновскую академию; по ее образцу Помпоний Лет основывает академию в Риме, а Панормита (Антонио Баккаделли) — в Неаполе. Лит-ра становится учебой и аристократической, отрывается от массы и
663 народного яз., стремится передавать не только стиль, но и образ мыслей древних. Гуманисты возрождают все жанры античной лирики (оду, элегию, эклогу, сатиру, эпиграмму, послание), пытаются возродить эпопею (Веджо пишет продолжение «Энеиды», Филельфо — «Сфорциаду», жизнеописание знаменитого кондотьера), сочиняют дидактические и описательные поэмы, трактаты, памфлеты, ораторские речи, пишут трагедии и комедии в подражание Сенеке (см.) и Теренцию (см.) и делают опыты постановки античных комедий (Помпоний Лет). Латинским языком они владеют в совершенстве. Неаполитанец Джовиано Понтано [1426—1503] был выдающимся латинским поэтом-лириком, как и его соотечественник Саннадзаро. Понтано писал не только латинские элегии, но и греческие эпиграммы. Поджо Браччолини [1380—1459] сочинял по-латыни новеллы; его «Фацеции» [1452] — собрание непристойных анекдотов о попах и монахах, почерпнутых будто бы из бесед папских секретарей. Другой опыт в новеллистическом жанре — «История Евриала и Лукреции» Пикколомини (папы Пия II) — чувствительная новелла, основанная на действительном происшествии и написанная в манере Бокаччо. Увлечение античностью не заглушило интереса к современности в И. л. Филельфо комментирует «Божественную комедию», Манетти пишет биографии Данте, Петрарки и Бокаччо, многие гуманисты подражают Петрарке, а Маттео Пальмьери [1406—1478] сочиняет большую поэму на итальянском яз., повествующую дантовскими терцинами о происхождении человеческих душ из ангелов. Но такие попытки кажутся реакционными; они напоминают о республиканском прошлом итальянских городов, об изжитой системе купеческой олигархии. Однако некоторые тираны (напр. Филиппо Висконти), не обладая гуманистическим образованием, сами побуждают гуманистов писать по-итальянски. Пример подает венецианский патриций Леонардо Джустиниани [1388—1466], сочиняющий на родном наречии любовные канцоны в народном стиле. Но самым ревностным защитником национальной лит-ры был флорентиец Леоне Баттиста Альберти [1407—1472], типичный «универсальный человек» итальянского Ренессанса, к-рый первый перенес в И. л. гекзаметр, первый писал по-итальянски элегии и эклоги. Главное произведение его — трактат в диалогической форме «О семье» [1434], рисующий идеал буржуазной семьи XV в. с ее лозунгами «святой хозяйственности» и деловой морали, написанный живым и выразительным яз., хотя и перегруженным латинизмами. Культура Ренессанса (см.) , сложившаяся в XV в., была культурой общественных верхов. Низовые слои буржуазии, пролетариат и крестьянство, разоренные новым экономическим укладом, оставались
664 во власти невежества и суеверий. Этим пользовалось духовенство, влияние которого на массу усиливалось по мере отхода от религии высших классов. Отсюда — расцвет религиозной лит-ры в самый разгар гуманизма. Она обращалась к массе и вела религиозную и подчас политическую пропаганду. Проповеди Савонаролы [1452—1490], проникнутые страстной ненавистью к строю торгового капитала и его языческой культуре, — красноречивый образчик средневекового аскетизма, принимающего бунтарский характер. Но религиозная пропаганда редко бывала агрессивной и обычно ставила задачей укрепление официальной церкви. Целям такой «благонадежной» агитации служила возникшая в XV веке из драматизованных laude мистерия (см.) , называемая в Италии sacra rappresentazione (священное представление). Центр ее развития — Флоренция; старейшая пьеса — «Авраам и Исаак» Фео Белькари [1449]. Итальянская мистерия отличается от французской меньшими размерами и быстротой действия. Организаторами представлений были духовные братства, исполнителями — дети и подростки. Массовой установке спектаклей отвечала эффектная инсценировка, вкрапленные комические интермедии и возрастающая реалистическая трактовка, особенно сильная в мираклях (см.) — «Святая Олива», «Стелла». Мистерии писались октавами и являлись диалогизированными рассказами в лицах и костюмах. Они держатся до середины XVI в., впитывая все больше светский элемент и теряя религиозно-пропагандистскую установку. Это и явилось причиной их гибели в эпоху католической реакции. С середины XV в. начинается новый расцвет И. л. на основе достижений гуманизма. Гуманистическое движение теряет академическую замкнутость; лит-ра переходит на народный яз. и расширяет круг своих потребителей, продолжая выполнять социальный заказ буржуазной аристократии, группирующейся вокруг княжеских дворов. На первом месте попрежнему — Флоренция, официально остающаяся в течение XV в. республикой. Ее новые правители, банкиры и промышленники Медичи, добиваются популярности у народа всякого рода подачками, снижением налогов и т. д. Лит-ра является для них способом укрепления своей тирании и отвлечения масс от политики. Отсюда — показной демократизм флорентийской лит-ры, возглавляемой Лоренцо Медичи Великолепным [1448—1492], к-рый объединял любовь к народной поэзии с культом античной лит-ры. Он сочинял любовные сонеты и канцоны в манере Петрарки с примесью платонизма, мифологические поэмы в духе Овидия, пастушеские идиллии в псевдодеревенском стиле, шутливые стихи на бытовые темы, духовные песни и мистерии, карнавальные стихи для так наз. «триумфов» — шествий колесниц, наполненных
665 Иллюстрация: Иллюстрация к «Триумфам» Петрарки (Венеция, 1488)
667 мифологическими и аллегорическими персонажами. Эти триумфы чередовались с театрализованными турнирами, выражавшими тяготение купеческой аристократии к феодальному быту. Идеалом разбогатевшего буржуа становится рыцарь, и это увлечение куртуазными нравами вызывает расцвет рыцарской поэзии. Поэты кружка Лоренцо воспевали его победы на турнирах в возвышенном эпическом стиле. Из таких опытов вышла неоконченная поэма Полициано [1454—1494] «Стансы для турнира», навеянная панегирическими стихами Клавдиана и воспевающая Джулиано Медичи в полупасторальном, полуаллегорическом стиле. В поэме много отступлений, посвященных описанию природы и женской красоты, что соответствует мироощущению социально бездеятельного класса, в восприятии к-рого преобладает момент созерцания. Пластичность образов, изящество выражений, мелодичность стиха, уменье живописать словами и звуками при бессодержательности, банальности замысла — таковы особенности придворной поэзии Ренессанса, типичным представителем к-рой был Полициано. Тематика для него безразлична; он подражает то античным или средневековым поэтам, то народным балладам, всему придавая отпечаток изысканного эстетизма. Такова и его мифологическая драма Орфей» [1472], сочиненная для придворного спектакля в Мантуе, — серия любовных песен и Иллюстрация: Переплет книги Кастильоне «Придворный» (Флоренция, 1518)
668 диалогов, написанных чарующими стихами, эффект к-рых дополнялся музыкой и роскошными декорациями. Интерес к рыцарству вызывает к жизни также поэму Пульчи [1432—1484] (см.) «Морганте». Это — грубоватая пародия на рыцарские романы, занесенные из северной Италии уличными певцами — «кантасториями», в устах к-рых эпический материал своеобразно искажался: вульгаризация героев, огрубление их лексики и стиля производили на образованного слушателя комический эффект. Пульчи использовал этот контраст между «высоким» сюжетом и «низким» стилем в плане сознательной пародии. Ведя рассказ в серьезном тоне, он время от времени разрушает иллюзию ироническими замечаниями. В результате читатель никогда не знает, говорит ли автор серьезно или шутит. Чудовищные преувеличения в характеристике персонажей, буффонада в самых трагических местах поэмы вскрывают подлинное лицо автора, скептика и «нигилиста», который не щадит ни религию, ни рыцарство. В пору аристократического перерождения верхушки буржуазии он представляет ее здоровое ядро, сохраняющее еще чистоту своего классового облика. Совсем иной характер получает рыцарская поэма в Ферраре, этом значительнейшем феодальном «оазисе» северной Италии, при дворе герцогов д’Эсте, мечтавших о возрождении традиций старого рыцарства. Эти мечты имели здесь реальные предпосылки в быту землевладельческого дворянства, группировавшегося вокруг двора. Социальный заказ феррарской аристократии побуждает графа Боярдо [1441—1494] (см.) выступить с поэмой «Влюбленный Роланд», к-рая исходит непосредственно из французских оригиналов, хорошо известных придворной знати. Боярдо берет фабулу из каролингского эпоса, но обрабатывает ее в стиле романов Круглого Стола, превращая грубоватых паладинов в изящных рыцарей, а сурового Роланда — в нежного любовника. Главные пружины действия — любовь, ревность, соперничество, женская хитрость — чувства, наполнявшие жизнь придворного общества. Фабула поэмы соткана из фантастических приключений и подвигов, о к-рых Боярдо повествует с мягкой иронией, подчеркивающей их неправдоподобие. Композиция поэмы многопланна; основная сюжетная линия перебивается на каждом шагу эпизодами, то параллельными, то переплетающимися. Боярдо часто прерывает рассказ «на самом интересном месте» и столь же неожиданно к нему возвращается, создавая впечатление изящной игры воображения, отвечавшей эстетике придворной аристократии. Поэма Боярдо осталась незаконченной. Всех ее продолжателей (Агостини, Брузантини и др.) затмил Ариосто [1474—1533] (см.) . Буржуа по происхождению и взглядам (ср. его сатиры с резкими отзывами о придворной жизни), Ариосто дал
669 в своем «Неистовом Роланде» идеальное выражение стилю, намеченному Боярдо. Мир рыцарства здесь — арена для фантазии поэта, к-рый свободно играет материалом, ежеминутно напоминая о себе читателю. Так подчеркивается ироническое отношение к материалу, выраженное у Ариосто тоньше и острее, чем у Боярдо. Ариосто материализирует фантастику, детализирует описания чудес, выявляя их абсурдность. Он вскрывает анархичность и иррациональность феодального быта, в к-ром господствует случай; показывает призрачность мечтаний о возрождении рыцарства в условиях современности. Его ирония имеет классово-буржуазный характер, замаскированный изысканным эстетизмом. Ариосто смешивает серьезное с шутливым, переходя от одного тона повествования к другому, перемежая стиль комический, идиллический, лирический, эпический в зависимости от характера эпизодов. Его поэма — сложная симфония, политематическая и богато инструментованная. Внешняя хаотичность построения скрывает строгий и точный расчет. Ариосто обладает большим чувством меры, пишет ясным и конкретным слогом, без всякой риторики. Яз. и стих поэмы — плод долгой, кропотливой работы. В целом это уже — классическое искусство, отвечающее идеологии абсолютизма, с присущим ему принципом авторитета, единоли