Действие, прием, топос, который эффектно выражает позицию художника-авангардиста по отношению к традиционному видению и восприятию как искусства, так и действительности. Этому жесту присущ элемент театральности, и он всегда радикален, то есть это эстетический ход «ва-банк», который подчеркивает бунтарский, эпатажный характер авангарда. При всей специфике различий авангардных движений XX в. Ж.а. оказывается связующим элементом, без которого радикальный авангард обойтись не может. Можно проследить и дать некоторый общий анализ проявлениям Ж.а. от футуризма до фильмов Годара на примере одного характерного авангардного топоса, связанного с лунно-солнечной символикой. Речь при этом идет не о роли жеста в авангарде, а именно о радикальном Ж.а. Генеалогия его восходит к первым футуристическим манифестам Маринетти 1909 г. Эти манифесты явились первыми примерами радикального обновления во взглядах на эстетические ценности. Особенно интересен второй манифест, «Прикончим лунный свет!» («Uccidiamo il chiaro di luna!»), в котором вместо теоретических постулатов Маринетти обращается к радикально театральному, символическому жесту. Лунный свет выступает здесь символом пассеистической, рефлексивной эстетики и идеологии, который не просто критикуется футуристами, но подвергается публичной казни. Таким образом возникает прецедент Ж.а., который подчеркивает непреклонную решимость авангардного движения, претендующего не только на смещение культурных ценностей, но и посягающего на явления вне сферы человеческого влияния. Смысл Ж.а., таким образом, сводится к манифестации акта, который заведомо не может быть реализован: «Чем невозможнее и бессмысленнее, тем лучше». Из текста манифеста следует, что футуристы посягают не только на луну, но и на само солнце. В начале светило появляется как «пьянящее старое европейское солнце, качающееся между винными облаками, выблевывающее себя в бесконечность». Далее оно выступает уже как дрожащее огненное колесо, при виде которого Маринетти побуждает своего сообщника Паоло схватить это колесо как руль и объявляет его водителем мира. Солнце уже снижается до роли инструмента, используемого футуристами в достижении своего идеала. В последнем же предложении манифеста «жалкое, дряхлое и дрожащее солнце» согревается дымящимися руками футуристов. Таким образом устанавливается окончательное превосходство футуристов над миром посредством радикального Ж.а., направленного на смещение общепринятых представлений. Далее Ж.а. появляется в футуристическом же контексте уже в России, найдя свое оригинальное выражение в опере «Победа над солнцем»(1913). В русском варианте Ж.а. выступает в гораздо более сложной структуре, однако интенсивная радикальность жеста, выраженная в самом названии оперы, остается прежней. Образ побежденного солнца радикализируется в опере. Тотальность Ж.а. русских футуристов обнаруживается в конце второй картины, где солнце уже зарезано и Будетлянские силачи возглашают победу: «Припечатана сургучем / Победа созревшая / Нам теперь все нипочем / Солнце лежит в ногах зарезанное!». Усиление итальянского мотива здесь очевидно. Согласно А. Крученых, бессмысленность является неотъемлемой частью Ж.а. в соответствии с его заявлением: «Ненужность, бессмысленность, тайна властной ничтожности — вот содержание новой поэзии!» Таким образом, тогда как футуристический пафос постоянно подвергается снижению, в котором чувствуется намек на самоиронию, структура произведения благодаря принципу алогизма радикализуется. Опера в целом становится манифестацией Ж.а., причем акцент делается на его бессмысленности, усиливая таким образом вызов всей смысловой структуре предыдущего искусства (ср.: Абсурд). Принципиальный алогизм и антисистемность Крученых как бы предвещают возникшее вскоре в Европе антиискусство дадаизма (см.: Дада ), в основе которого несомненно лежит Ж.а., выражающий радикальное неприятие как старого, так и нового системного искусства. Дада собственно состоит из жестов, критикующих и отрицающих все, не исключая самое себя. В риторике дадаизма можно обнаружить и прямые параллели с антисолнечной символикой итальянских и русских футуристов. В манифесте 1918 г., Т. Тцара заявляет: «Со всеми силами дадаистского отвращения я объявляю борьбу всех космических тел слизи прогнившего солнца, светящего из фабрики философской мысли, борьбу на смерть!» Таким образом, и в дадаизме присутствует универсальный Ж.а., направленный против самого мироустройства, причем все движение целиком может рассматриватся как Ж.а. Один из наиболее ярких примеров Ж.а. можно обнаружить в «Андалузском псе» Бунюэля и Дали , произведшем фурор в 1929 г. Имеется в виду наиболее шокирующий эпизод в начале фильма, когда зритель видит сияющую на ночном небе луну, пересекаемую тонким облачком, которую неожиданно сменяет женский глаз, рассекаемый бритвой. Это и есть именно радикальный Ж.а., посредством которого Бунюэль и Дали провозгласили свое художественное видение. Эффект жеста настолько силен, что он действительно нарушает все ожидания зрителя, заставляя его стряхнуть шаблоны восприятия и взглянуть на искусство так, как этого требует от него художник. Несмотря на то, что авторы фильма настаивали на полной оригинальности своего видения, оно явно перекликается с топосом Ж.а., обрисованным выше. Тонкое облачко, как бы перерезающее луну, отсылает нас к призыву Маринетти прикончить лунный свет, указывая на преемственность Ж.а., переходящего от поколения к поколению.Топос радикального отрицания логики и рассудка, выражающийся в определенном видении мира, явно нашел свое отражение в фильме. Демонстративно концепция данного Ж.а. выражена в первом фильме Ж.-Л. Годара «На последнем дыхании»(1959). В начале его герой, любуясь пейзажем из окна автомобиля, прозносит: «Как прекрасен солнечный свет!», после чего неожиданно наводит на солнце револьвер, и зритель слышит три выстрела. Алогичность действия героя указывает на то.что этот жест намеренно акцентируется режиссером. Общий формальный, как и семантический контексты фильма указывают на символическое значение этой сцены. Годар , таким образом, вновь обращается к радикальному Ж.а., вместе со своим героем стреляя в солнце. Несомненна принадлежность этого жеста к тому авангардному топо-су, в котором существенную роль играет символический вызов светилам — луне и солнцу. Таким образом, на примере рассмотренного радикального авангардистского топоса борьбы с небесными светилами можно заключить, что Ж.а. играл важную роль в авангардном искусстве XX в.
Н. Фиртич