Значение НИКИТА КОЖЕМЯКА в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

герой народной сказки, записанной в нескольких вариантах в разных губерниях Великой, Малой и Белой России. Относясь к широко распространенному сюжету змееборства, сказки о Кожемяке, называемом то Н., то Кириллом, то Ильей Швецом, имеют ту специальную черту, что герой-змееборец раньше совершения обычного подвига — убиения змея и освобождения царевны — дает доказательства своей богатырской силы, разрывая несколько сложенных вмести бычьих кож. В наиболее полных вариантах (белорусских и малорусских) рассказывается, что у киевского князя была унесена дочь змеем, который, полюбив ее, держал ее в заточении. Узнав от змея, что он боится только одного человека — Н. (или Кирилла) Кожемяки — она с голубем отправляет письмо к отцу с просьбой отыскать этого богатыря и побудить его биться со змеем. Когда посланные князя вошли в избу Кожемяки, занятого своим обычным делом, он от неожиданности перерывает 12 кож. На просьбу князя биться со змеем он сначала отвечает отказом. Не могут его умолить и посланные князем старцы, но трогают просьбы и плач детей, присланных князем. Обмотавшись пенькой и обмазавшись смолой, чтоб стать неуязвимым, Н. бьется со змеем и освобождает княжескую дочь. Белорусские и малорусские варианты прибавляют, в заключении сказки, что урочище близ Киева, где жил богатырь, стало с тех пор называться Кожемяками. Великорусами вариант представляет несколько иное окончание. Змей, опрокинутый Н. Кожемякой, молит его о пощаде и предлагает разделить с ним землю поровну. Н. сковал соху в 300 пд., запряг в нее змея и провел борозду от Киева до моря; затем, начав делить море, он убил змея и утопил его труп. Остатки борозды от пахания Н. видны и теперь; такие "Змиевые" валыдо сих пор указываются в некоторых местах Украины.Варианты сказки о Н. см. в "Народных русских сказках" Афанасьева (кн. I, стр. 405 и кн. IV, стр. 143 — 146); также Шейн, "Материалы для изучения быта и языка русского населения северо-западного края" (т. II, № 82); "Труды этнографическо-статистической экспедиции в западно-русский край. Юго-западный отдел. Материалы и исследования", собранные П. Чубинским (III, 45); Романов, "Белорусский сборник" (IV, 32); Драгоманов, "Малорусские народные предания и рассказы" (стр. 248 — 249); Кулиш, "Записки о Южной Руси" (т. II, стр. 27 — 30); Nowosielski, "Lud ukrainski" (т. I, 278 — 284).Главный интерес сказки о Н. в том, что древность ее на русской почве засвидетельствована первоначальной летописью — рассказом о юном богатыре, поборовшем, при Владимире святом, печенежского великана, в память чего будто бы Владимиром был построен г. Переяславль ("зане перея славу отрокот"). В этом народном сказании, приуроченном летописью к 992 г., имени юноши еще нет; Никоновский летописный свод называет его Яном Усмошвецом, в чем видят вымысел книжника. Заявляя о необычайной силе своего сына, отец его рассказывает, что однажды он бранил сына, в то время, когда тот мял кожи: сын, раздраженный отцовской бранью, разорвал кожи руками. Владимир испытывает силу юного богатыря, выпустив против него разъяренного раскаленным железом быка: юноша вырывает у быка кусок мяса с кожей, сколько захватила рука. Далее описывается в эпических чертах бой богатыря с печенежским великаном (см. Летопись по Лаврентьевскому списку, изд 1872 г., стр. 120 — 121). В этом летописном рассказе исследователи эпоса видят самую раннюю книжную передачу былины так наз. киевского цикла. Впоследствии исторические черты народного сказания были забыты; герой получил имя Н. или Кирилла и борется уже не с историческим врагом, а с фантастическим существом, змеем, похитителем девиц. В литературе народных сказаний указаны аналогии подобной переработки исторического предания в фантастическое, под влиянием популярных сказочных сюжетов. Так, в основе бессарабского сказания о Стефан Воде, победившем дракона, лежит предание о битве князя Стефана с турками, в 1474 г.; точно так же воинский подвиг одного осетинского героя (Кантемура) впоследствии отлился в форму борьбы со змеем (см. Вс. Миллер, "Экскурсы в область русского народ. эпоса", стр. 37, 51 — 52). Раньше, при неподорванном критикой господстве мифологической экзегезы народных сказаний, между сказкой о Кожемяке и сказанием летописи устанавливалось иное отношение. По взгляду Афанасьева, мифическое предание о космической борьбе бога-громовника (Перуна) с тучей было низведено к явлениям действительного быта и получило историческую окраску, причем мифический змей, олицетворение тучи, стал печенежским великаном. Облака издревле уподоблялись быкам, коровам и снятым с них кожам; а потому бог-громовник, ударяющий по облакам своей палицей, перешел в народных сказаниях в богатыря-кожемяку (см. Афанасьев, "Поэтические воззрения славян на природу", т. II, стр. 590).См. еще: О. Буслаев, "Исторические очерки народ. словесности и искусства" (т. 11, стр. 107); П. Владимиров, "Введение в историю рус. словесности" (1896, стр. 143); "Этнографическое Обозрение" (V, стр. 254); "Журн. Мин. Народн. Просвещения" (1864, № 3); Худяков, "Народные исторические сказки";Костомаров, "Исторические монографии" (см. соотв. статью); Халанский, "Южно-слав. сказания о кралевиче парке" (стр. 276).Вс. М.