правила употребления дополнительных письменных знаков (знаков препинания), служащих для обозначения ритмики и мелодики фразы, иначе фразовой интонации ( см .). При этом надо отметить, что паузы ( см .), которые мы считаем основным средством ритмического членения речи, фактически могут и отсутствовать, и впечатление пауз может обусловливаться лишь соответствующей интонацией. Поскольку однако ритмика и мелодика речи выражают членение потока нашей мысли, а иногда ту или другую связь отдельных ее моментов и наконец некоторые смысловые оттенки, постольку можно сказать, что знаки препинания служат собственно для обозначения всего этого на письме. Этим определяется двойственный характер всякой П.: фонетический, поскольку она выражает некоторые звуковые явления, и идеографический, поскольку она непосредственно связана со смыслом. Членение речи-мысли, а в еще большей мере связь между отдельными ее частями и разные смысловые их оттенки выражаются в речи не только интонационно, но и отдельными словами, формами слов и порядком слов, и если справедливо, что членение и аффективные оттенки всегда находят себе выражение в интонации (хотя далеко не всегда это обозначается на письме), то связь между отдельными частями речи только очень суммарно выражается интонационно, а логические их оттенки и очень редко. Во фразе «Я спросил моих друзей довольны ли они своим пребыванием в Москве», написанной даже без знаков препинания, частица «ли» ясно показывает, что членение фразы приходится перед словом, к к-рому эта частица относится, и соответственная интонация, передаваемая на письме запятой, выражает членение, выраженное уже этим «ли». Такой же случай мы имеем и во фразе «Мы не топили вчера плиты потому что было слишком жарко», где слово «потому что»
367 и соответственная интонация выражают аналогичное членение. Наконец во фразе «Были ли вы вчера в театре» вопрос выражен частицей «ли» и вопросительной интонацией, нашедшей себе отражение на письме в виде вопросительного знака. Однако в последней фразе вопросительная интонация может быть сильно ослаблена, а в некоторых языках и вовсе аннулирована. Во второй фразе характер связи между двумя ее членами выражен исключительно словом «потому что», а не интонацией и т. п. С другой стороны, часто бывает и так, что интонация является единственным средством выражения как членения, так и характера связи между отдельными частями. Так, вторую же из вышеприведенных фраз можно перестроить следующим образом: «Мы не топили вчера плиты: было слишком жарко», где и членение и причинная связь выражены единственно интонацией. Благодаря этому совершенно естественно, что известную депешу исторического анекдота — «казнить нельзя помиловать» — абсолютно нельзя понять без знаков препинания, которые бы отражали интонацию и ее членение. Но дело дальше осложняется еще тем, что разные средства выражения членения речи могут иногда друг другу противоречить: «Я знаю что он придет», «дом где я живу» произносятся чаще всего как интонационные целые, несмотря на словечки «что», «где», к-рые несомненно выражают членение. При таких обстоятельствах естественно, что П., которая должна отражать все эти явления на письме, находится зачастую в затруднительном положении. В силу своей фонетической природы П. должна была бы обращаться к интонации, которая в естественном потоке устной речи всегда налицо и не оставляет места ни для каких сомнений; но когда нам надо искусственно воспроизвести эту интонацию, для того чтобы записать ее на бумаге в виде знаков препинания, дело оказывается очень трудным. Поэтому П. охотно обнаруживает другую свою природу — идеографическую — и обращается к смысловому анализу каждого данного контекста. Но и смысловой анализ зачастую представляет значительные затруднения, а потому П. часто обращается к тем средствам выражения смысла, которые легче схватываются, — к словам, их формам, их порядку и т. д., и зачастую ставит знаки вопреки смыслу и интонации, руководствуясь лишь формальными признаками. Мы уже видели, что там, где по-русски ставится формальная запятая (перед относительными словами), сплошь и рядом нет никакого — ни интонационного ни смыслового — членения: в самом деле, синтагма «дом где я живу» по смыслу абсолютно равна синтагме «наш дом» (с переносным значением слова «наш»), имея лишь отличную от нее внутреннюю форму ( см . « Семантика »). Далее, мы обязательно выделяем запятыми такие слова, как «кажется», «вероятно», «может быть» и т. д., исходя из формального отнесения этих слов к категории «вводных слов». Между тем это в большинстве случаев не оправдывается ни интонационно ни по смыслу, т. к.
368 по большей части эти слова не являются самостоятельными предметами мысли. Благодаря этому в общепринятой П. скрадывается глубокое различие между «кажется, мы приехали» и «мы кажется приехали». С другой стороны, мы никак не отмечаем совершенно очевидного членения в таких фразах, как «мой дядя | был старый революционер», «мои родственники с отцовской стороны | приехали наконец в Москву» (школьные учебники вынуждены даже специально утверждать, что сказуемое никогда не может быть отделяемо запятой от своего подлежащего). Благодаря всему сказанному правила пунктуации носят в большинстве случаев компромиссный характер и являются отчасти фонетическими, отчасти смысловыми, отчасти формальными. Большинство древних письменностей из всех знаков препинания знало только «абзац» или «точку». Графически они выражались по-разному, хотя повидимому точка и была самой распространенной формой, и первоначальная диференциация этого знака у греков состояла лишь в постановке точки вверху строки, посреди строки и внизу строки. Значительное развитие П. получила лишь у поздних александрийцев. В древнерусской письменности самым распространенным знаком тоже была точка, употребляющаяся более или менее в смысле нашей запятой и в основном разделяющая повидимому текст на синтагмы ( см . « Синтаксис »). Те или другие знаки более сложной формы, к-рые более или менее отвечали бы по смыслу нашей точке, встречаются реже и являются чем-то средним между нашим «абзацем» и «точкой». В этой же функции фигурировало повидимому то, что мы назвали бы большой, или прописной буквой, т. е. так или иначе увеличенная и изукрашенная буква. Современная европейская П., в том числе и русская, восходит к началу книгопечатания, когда типографщики братья Мануции увеличили число знаков препинания и установили правила их употребления. Однако правила эти установились не сразу, и в разных языках значительно разнятся друг от друга, причем можно наметить два их типа: французский (английский, итальянский и т. д.) и немецкий (чешский, польский, русский и т. д.). Первый реже, чем второй, ставит тире, употребляет гораздо меньше запятых и стремится выражать ими смысловые нюансы (зачастую чисто идеографически, т. е. вне всякой связи с интонацией); второй широко признает тире и злоупотребляет запятыми, ставя их более или менее по формальным признакам. В первом типе, напр. во французском, относительные придаточные предложения только тогда выделяются запятыми, когда пропуск их искажает общий смысл фразы; напротив, во втором, напр. в русском, запятые ставятся в этих случаях всегда. Напр. русской фразе «она знала человека, который ей поклонился» во франц. яз. соответствует фраза «elle connaissait l’homme qui l’avait salu?e», где запятой никак нельзя поставить, т. к. «который ей поклонился» является для слова «человек» необходимейшим определением, без которого вся фраза теряет свой
369 смысл. Ж. Санд, имевшая свою систему П., стояла между прочим за систематическое неупотребление запятых при кратких относительных предложениях (независимо от их функции), ссылаясь повидимому на интонационные тенденции живой речи, объединяющей в таких случаях определяемое и определяющее в одно целое понятие. Так, во фразе «elle s’approcha de la lampe, qui finissait de br?ler» (она подошла к лампе, которая догорала) она предлагала не ставить запятой. Но ее предложение не прошло, т. к. именно на этой фразе было показано, что без запятой она означала бы, что «она подошла к той лампе (из многих), которая догорала»; по-русски, при существующих правилах П., отсутствие запятой было бы просто безграмотностью, и указанное смысловое различие никак не может быть выражено знаками препинания. Независимо от того или иного типа П., употребляемые в европейских письменностях знаки препинания имеют следующие общие смысловые функции: 1. запятая, с одной стороны, разделяет единое целое на отдельные части, члены, поскольку эти части не являются вполне самостоятельными единицами речи (легкое повышение тона); с другой стороны, она ставится между так называемыми однородными членами, вернее однородными элементами одного и того же члена единого целого (интонация перечисления); 2. точка с запятой разделяет вполне самостоятельные части единого целого (небольшое понижение тона); 3. двоеточие также разделяет две вполне самостоятельные части единого целого, но кроме того указывает, что во второй части даются какие-либо разъяснения к первой; так. обр. интонация, выраженная двоеточием (повышение тона), имеет приблизительно то же значение, что союзы «а», «именно», «потому что», «так что»; 4. тире, или черта, имеет самое неопределенное значение, в связи с чем сфера его употребления очень колеблется в разных письменностях от единственной функции разделения слов разных действующих лиц в диалоге (во французском) до крайне разнообразного его применения (в русском); повидимому можно сказать, что основной смысл тире — это более или менее резкое противопоставление, выражаемое повышением, а затем резким падением тона, а иногда и реальной паузой, противопоставление вопроса и ответа, подлежащего и сказуемого, протезиса и аподозиса, действия и неожиданного следствия, действия и его причины и т. п.; последнее обстоятельство ведет к некоторому смешению тире с двоеточием; кроме того тире употребляется иногда в смысле скобок; 5. точка в связи с большой буквой следующего слова обозначает полную законченность высказывания, выражаемую сильным понижением тона; 6. абзац, или «красная строка», к-рую тоже надо считать своего рода знаком препинания, углубляет предшествующую точку и открывает совершенно новый ход мыслей; 7. многоточие выражает недоконченность, недоговоренность, оборванность мысли (отсутствие и повышения и понижения тона); 8. вопросительный знак (специфическая интонация)
370 выражает вопрос; 9. восклицательный знак со специфической интонацией выражает сильный аффект (удивление, ужас и т. п.) и особенно энергичное приказание (здесь полезно будет указать, что в испанском вопросительные и восклицательные знаки остроумным образом ставятся не только в конце предложения, а и перед ним, но в перевернутом виде: ? sabe vd. el castellano?); 10. кавычки (лапочки) употребляются для текстуального приведения чужой речи, чужих фраз и даже отдельных слов, которые пишущий не считает своими (специфическая интонация); 11. скобки обозначают, что мысль, в них приведенная, совершенно выпадает из общего хода речи, что выражается иной высотой тона того, что произносится в скобках. Черточка (иначе дефис), пробел между словами, апостроф хотя и являются дополнительными письменными знаками, но собственно не относятся к знакам препинания, так как не имеют отношения к фразовой интонации. Из них пробел не требует объяснений; черточка, или дефис, присоединяет частицы, не могущие быть употребленными отдельно, а также слова, потерявшие свою самостоятельность; апостроф выражает пропуск буквы, нормально пишущейся в данном слове. Библиография: О П. в классической древности см.: Steinthal H., Geschichte der Sprachwissenschaft bei den Griechen und R?mern, Berlin, 1863. Специально о рукописной П. см. в соответственных палеографиях. О современной П. см.: Bieling A., Das Princip der deutschen Interpunktion nebst einer ?bersichtlichen Darstellung ihrer Geschichte, Berlin, 1880; Пешковский А. М., Знаки препинания и научная грамматика, в его брошюре «Школьная и научная грамматика», изд. 5, 1925; Пунктуация, в «Проекте реформы правописания». Наркомпрос РСФСР. Сектор науки, Огиз, Москва — Ленинград, 1930. Л. Щерба