финская эпопея, народная, поскольку в основу ее легли народные эпические песни, и в то же время искусственная, поскольку народные эпические песни в ней подверглись обработке. Обработка «К.» принадлежит Э. Леннроту [1802—1884], к-рый связал отдельные народные эпические песни, произведя определенный отбор вариантов этих песен и сгладив некоторые неровности. Обработка произведена Э. Леннротом дважды: в 1835 (1-е изд. «К.») и в 1849 (2-е изд. «К.»). Народные песни «К.» сохраняются на севере Карелии, по всей границе между Карелией и Финляндией, на Карельском перешейке, в приморской полосе Ленинградской области, а также в Эстонии, составляя достояние не только финнов и карелов, но и эстонцев. Лучше всего они сохраняются на севере Карелии, и отсюда-то Леннрот и почерпнул свой материал. Состав этих песен в разных местах различен. Возникли они не в одном месте и притом частично в местах, где их ныне уже не поют. Согласно исследованиям финского ученого К. Krohn’а значительное число их возникло на западе Финляндии и значительное число — в Эстонии. С запада Финляндии они распространялись на север Карелии, к границам между Карелией и Финляндией и на Карельский перешеек с приморской полосой Ленинградской области. Из Эстонии они проникли в приморскую полосу Ленинградской области с Карельским перешейком. В то же время с Карельского перешейка с приморской полосой Ленинградской области они распространялись, с одной стороны, по границам между Карелией и Финляндией на север Карелии, а с другой стороны, в Эстонию. Время возникновения народных песен «Калевалы» определяется лишь приблизительно. Несомненно, что главная их масса сложилась во время господства католицизма на восточном побережьи Балтийского моря, т. е. в конце средневековья и в самом начале нового времени.
55 Материал, к-рый послужил для народных песен «К.», был самый разнообразный. Тут были и сказания финской и эстонской языческой древности (настолько проникнутые германскими и другими не-финноугорскими элементами, что, по мнению некоторых ученых, в них оставалось очень мало финно-угорского) и сказания конца католического средневековья. Тут было и творчество простых людей из народа и творчество грамотеев из города (известно, что в средние века школяры, проделывая в каникулы долгий путь на родину и обратно, добывали себе кров и пищу песнями).
Иллюстрация: Певец и аккомпаниатор
«Золотой мой друг и братец!
Дорогой товарищ детства!
Мы споем с тобою вместе,
Мы с тобой промолвим слово,
.. ...........
Так давай свои мне руки,
Пальцы наши вместе сложим,
Песни славные споем мы,
И начнем мы с лучших песен...» («Калевала», руна I) Нельзя преувеличивать историчность народных песен «К.». Историчность народных песен «К.» тонет в сказочности. Зато они дают множество сведений о финском быте конца средневековья. «Здесь читатель встретит финскую жизнь: положение женщины, семейные отношения, обычаи, одежду финнов, их обстановку. Укажем несколько таких черт: хозяйство у финна „Калевалы“ — подсечное; женщина-мать — представительница домашнего очага; молодая женщина — работница в доме. Герои „Калевалы“, создающие словом своим леса и горы, не могут ничего предложить своим женам, кроме вечной хозяйственной работы: стряпни, мытья, услуг мужу и жалкого развлечения — поглядеть в окошко или полакомиться медовыми лепешками.
56 Огонь еще не умеют добывать и должны постоянно его поддерживать на очаге» (Бельский, Предисловие к русск. перев. «Калевалы», 1888). Содержание народных песен «К.» весьма разнообразно, и это разнообразие хорошо передано в леннротовской «К.». Дело сводится к повествованиям о подвигах героев сказочной страны Kalevala (в песнях финского происхождения изредка отождествляемой с Финляндией) в борьбе против враждебных сил такой же сказочной страны Pohjola, буквально страны севера (обычно Pohjola отождествляют с Лапландией, хотя быт похьоланцев ни в малой мере не напоминает быта лапландцев). Борьба сосредоточивается, с одной стороны, на добывании в Похьоле жен, а с другой стороны, около добывания чудесной мельницы-самомолки Sampo — создательницы материального благополучия. Как справедливо указывал еще Бельский, «в представлении Сампо как сокровища сказалась бытовая черта финского народа, бедного хлебом... Хлеб в „К.“ дороже золота и серебра. Степени потребностей финна высказываются в споре Вейнемейнена с лапландцем Юкагайненом, к-рый, желая откупиться, предлагает старцу одно за другим: лук, лодку, коня, золото, хлеб и наконец свою сестру. В этом порядке хлеб занимает место, по важности уступающее только семье». Главные герои «Калевалы» — певец и чародей, превосходящий певцов и чародеев Похьолы, славный похититель Сампо и в то же время вечно неудачливый жених V?in?m?inen; вещий кузнец, создатель Сампо, друг и удачливый в сватовстве соперник Вейнемейнена (ср. удмуртск. Inmar — бог неба, бог) Lemmink?inen, веселый, любвеобильный, задирчивый, смелый воин; Kullervo, сирота с трагической судьбою. Среди имен героев отсутствует имя Kaleva, что
Иллюстрация: Галлен-Каллела (Gall?n-Kallela). «Защита Сампо» (Лоухи нападает на Вейнемейнен с целью взять у него Сампо, мельницу счастья)
57 дало В. Бриму основание предположить, что Kalevala получила свое название не по имени героя, а по названию населенного пункта (ср. частое в Скандинавии Kallevi). Наиболее яркая фигура в Похьоле — Louhi, злая старуха — хозяйка севера, мать дочерей, за которых сватаются герои «Калевалы». Поэтический стиль «К.» в ее окончательном оформлении определяется ее многовековым бытованием в среде финского крестьянства. Психоидеология «крепкого мужичка» находит свое отображение напр. в своеобразном преломлении международных «бродячих сюжетов» (наказание батраком скупых хозяев); в эпизоде Куллерво эти — обычно трактуемые комически — мотивы становятся частью трагической вины непокорного, «дурно воспитанного» юноши, влекущей его к роковому исходу. Не менее типична, чем трактовка взаимоотношений между батраком и хозяином, трактовка взаимоотношений между возрастами и полами. Из окружающей финского крестьянина суровой и нищей природы и привычных форм быта черпает «К.» материал не только своих метафор и сравнений (последние, как обычно в устной поэзии, широко используют символику природы), но и всей фантастики. Для последней — наряду с богатством международных сказочных мотивов (оживление живой и мертвой водой, поле, засеянное змеями, превращение в зверей и птиц, огненная вода, чудесное зачатие от ягоды, дитя, плывущее в бочке по морю, орел, несущий на себе богатыря, и т. д.), отчасти унаследованных от шпильманской поэзии, — характерна гиперболизация все тех же привычных форм быта: например жарят быка, но от одного конца хвоста его до другого ласточка летит целый день; в царстве мертвых гостю, как полагается, подносят кружку пива, но «там внутри кричат лягушки, по бокам лежат там черви». Очень характерно и соединение фантастики с обычной обстановкой: Вейнемейнен напр. совершает чудесное превращение лошади Юкагайнена в скалу, дуги — в молнию, а Юкагайнен хочет откупиться от него... хлебом. Внешняя форма эпоса с его частично рифмованным, богато аллитерированным стихом, с почти обязательной синонимической вариацией двух рядом стоящих стихов (при назывании чисел эта синонимическая вариация вызывает перемену числа в следующем стихе: «Шесть он зернышек находит, семь семян он поднимает») определяется как пережиток амебейной композиции (см.). Леннротовская «Калевала» имела исключительный успех. Причины кроются не только в изумительно высоких художественных достоинствах эпопеи, но и в общественно-политических настроениях финской интеллигенции первой трети XIX века. После наполеоновских войн Европа была проникнута настроениями романтизма, в частности национального романтизма, а леннротовская «Калевала», созданная под влиянием
58 этих настроений, давала им обильную новую пищу. В Финляндии по отношению к леннротовской «К.» установился известный пиетет, и понятно: через эту эпопею Европа впервые узнала о финнах как о нации, к-рая имеет право на почетное место в среде культурных наций. Леннротовская «Калевала» переведена на многие языки. Удобнейшее и доступнейшее финское издание «Kalevala» с приложениями Kalevalan selityksi? (разъяснение «К.»), изд. Suomalaisen Kirjallivunden Seura (финского лит-ого общества). Изучению «К.» уделялось и уделяется чрезвычайно много внимания, особенно в Финляндии. В Лит-ом о-ве в Гельсингфорсе собраны громадные материалы по «К.». С. 1898 они печатаются. Все эти материалы составят свыше 20 больших томов. Пока под названием «Suomen, Kansan, vanhat, runot» напечатана приблизительно половина этих материалов. Вышло весьма большое число исследований по «К.» Из них выделяются как подводящие итоги следующие работы: К. Krohn, Kalevalan runojen historia, изд. Suomalaisen Kirjallivunden Seura (финского Литературного о-ва), «Kalevalankysymyksi?», 1903; издание 2-е, в журнале «Journal de la Soci?t? Finno-Ougrienne XXXV и XXXVI», 1918; Kalevalastudien, в «Communications, edited for the folklore fellows», т. XVI и след., с 1924. Библиография: I. Отрывки «Калевалы» в русск. перев.: Грот Я. К., О финнах и их народной поэзии, «Современник», 1840, XIX; Гельгрен С. В., Куллерво, М., 1880; Его же, Айно, Гельсингфорс, 1880; Его же, Руны 1—3, Гельсингфорс, 1885; сокращ. перев. Э. Гранстрема, СПБ., 1881; «Калевала», Финская народная эпопея, полный стих. перев. с предисл. и примеч. Л. П. Бельского, СПБ., 1888 (с предисл. Э. Леннрота к изд. «Калевалы» 1849); То же, изд. 2-е, исправл., изд. М. и С. Сабашниковых, М., 1915 (Памятники мировой лит-ры); учебное изд. этого же перевода с объяснительными статьями в серии «Русской классной библиотеки» Чудинова, серия II, вып. XXV, СПБ., 1902 (руны: 1—3, 10, 21, 23, 41, 42); сокращ. перев. Бельского в избранных местах для юношества, изд. Ступина, М., 1905. «Kalevala», Nach der 2 Ausgabe ins Deutsche ?bertragen, S. A. Schiefner, Helsingfors, 1852; Le «Kalevala», Traduit pr?c. d’une introduction et annot? par L. L?onson le Duc, 1879; Frammenti di canti nuziali finnici, Milano, 1881; «Kalevala», ?bers. H. Paul, 2 Bde, Helsingfors, 1885—1886; «Kalevala» the land of heroes, Transl. with introduction by W. F. Kirby, 2 vol., 1907. II. Эман Мориц, Главные черты из древней финской эпопеи «Калевала», Гельсингфорс, 1847; Майков В. Н., Новая книга о финском народном эпосе, «ЖМНП», 1884, V (о книжке Ю. Крона, История финской литературы, ч. 1, «Калевала», Гельсингфорс, 1883); Эмана М., Собр. сочин., т. IV, СПБ., 1896; Гордлевский Вл., Памяти Элиаса Леннрота, собирателя народного творчества, «Русская мысль», 1903; L?onson le Duc, La Finlande avec tr. du «Kalevala», 1845; Comparetti D., Il «Kalevala» studio sulle origini delle epop?a nazionali, 1891; Krohn K. L., Kalevalanky-symyksi?. Opas Suomen kadsan vanhojen runojen tilaajille ja k?ytt?jille ynn? Suomalaisen kansanrunouden opiskelijoille ja harrastajille, 2 vv., Helsinki, 1918; Tolonen E. O., «Kalewala»: the epic of the Finns, 1929. Д. Бубрих и R. S.