Значение РОССИЯ. РУССКИЙ ЯЗЫК И РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА: РУССКИЙ ЯЗЫК в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

РОССИЯ. РУССКИЙ ЯЗЫК И РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА: РУССКИЙ ЯЗЫК

А. Русский язык — термин, употребляемый в двух значениях. Он обозначает: I) совокупность наречий великорусских, белорусских и малорусских; II) современный литературный язык Р., представляющийся в своем основании одним из великорусских наречий. I) Русский язык — это совокупность тех говоров, поднаречий и наречий, на которых говорит русский народ, т. е. известные племена и народности, объединенные общностью нравов, верований, преданий и самого языка. Язык — это один из наиболее существенных признаков, характеризующих народность в смысле культурного облика того или другого племени. Как всякий другой элемент культуры, принадлежащий более или менее обширному племени, язык разнообразится в зависимости от различных общественных, географических и прежде всего исторических условий. Эти разнообразные оттенки языка, состоящие в различном произношении звуков, в замене одних звуков другими, в изменении грамматических форм и синтаксических оборотов, называются наречиями, поднаречиями, говорами. Различие между этими терминами вполне относительное: о наречиях говорят там, где имеется в виду противопоставить им язык, характеризующий более или менее значительную народность в ее настоящем или прошедшем; о поднаречиях — там, где требуется указать, что они, как части, связаны с целым, определяемым как наречие, в противоположении к еще более обширному целому, называемому языком, и т. д. Строго говоря, каждая мелкая общественная группа имеет свой язык: его можно назвать языком, когда о нем говорят безотносительно; его назовут говором, поднаречием, наречием, если потребуется определить его отношение к языку тех более крупных единиц, в состав которых входит эта общественная группа. Сравнение русского языка с церковно-славянским, сербским, польским, чешским и др. показывает, что он восходит вместе с ними к одному общему, не дошедшему до нас в письменных памятниках языку; такой вывод стоит в связи с целым рядом исторических свидетельств, доказывающих происхождение всех славянских народов от одной общей племенной группы. Русский язык, как и русский народ, можно назвать славянским наречием, славянским племенем, имея в виду, что этот народ и его язык входили некогда в состав того предполагаемого целого, которое впоследствии распалось на отдельные, дожившие до настоящего времени славянские племена и наречия. Язык этого общего предка всех славян принято называть в науке общеславянским; в свою очередь он восходит к индоевропейскому праязыку, от которого произошли литовский, германские, латинский, греческий, древнеиндийский и др. языки. Славянское племя еще до своего распадения на несколько племен не могло сохранить полного единства в нравах и языке вследствие расселения на более или менее обширном пространстве. Таким образом, еще в общеславянскую эпоху различались отдельные славянские наречия и говоры, отличающиеся между собой более или менее значительными звуковыми и другими особенностями. Но нам остается неизвестным, какие это были наречия, как именно они группировались и соответствовали ли они хотя отчасти современным разновидностям славянской речи. История отдельных славянских наречий и, между прочим, русского начинается со времени распадения общеславянской семьи. Вместо одного языка явились три диалектические группы — южно-славянская, западно-славянская и, наконец, восточно-славянская, объединившиеся впоследствии под общим именем русской. Ближайшего родства между русской группой и которой-либо из двух других групп доказать нельзя. Сравнительное изучение отдельных русских наречий приводит к восстановлению языка, общего некогда всему русскому народу, но уже с самого начала, с эпохи отделения от языка общеславянского, распадавшегося на отдельные наречия и говоры, неизвестные нам, впрочем, во взаимных их отношениях. В течение отдельной своей жизни русский язык успел значительно измениться сравнительно с языком общеславянским: эти изменения, отразившиеся во всех русских наречиях, сближают их между собой, отличая вместе с тем от всех прочих славянских языков. Таковы, напр., явления полногласия: произношение борода вместо общеславянского борда характеризует все русские наречия, между тем как в других славянских языках находим brada (церковно-славянская брада, сербская брада, чешская brada), broda (польская и верхнелужицкая broda). Точно так же общеславянские звуки tj, dj в русском языке во всем составе его говоров и наречий перешли в ч и ж (хочешь, межа), между тем как в остальных славянских языках находим шт и жд (церковно-славянские хоштеши, межда), с и з или dz (польские chcesz, miedza) и др. С течением времени общерусский язык распался на несколько наречий, диалектических групп. Сравнительное изучение современных наречий дает возможность восстановить число этих групп и охарактеризовать их взаимные отношения. Деление русских говоров на великорусское, белорусское и малорусское наречия не может быть признано древним. Образование этих наречий стоит в тесной связи с образованием трех великих народностей, на которые распалось русское племя. Не подлежит сомнению, что народности эти сложились на памяти истории: нельзя говорить о белорусах, малороссах, великорусах в X или XI веке; но вместе с тем трудно сомневаться и в том, чтобы между древнерусскими племенами, о которых повествуют летописцы, не следовало различать более или менее обширных групп, объединявшихся, по своему географическому соседству, в языке и обычаях. При этом весьма вероятно и то, что первоначальная группировка русских племен не соответствовала современной группировке русских говоров: сравнительное изучение великорусских и белорусских говоров приводит к убеждению, что великорусское наречие соединило говоры, принадлежавшие некогда к разным диалектическим группам. В этом наречии различаются южное и северное поднаречия. В первом из них неударяемые о, е принимают окраску а и ы (и), при известных же условиях переводят в а (я), напр. вад?, сял?; звук г произносится как звонкая придыхательная согласная, сходно с малорусским г; звук в склонен к переходу в у (город?у вместо город?в); звук т в третьем лице обоих чисел не отвердевает (x??um?, бер?ть). Во втором, северно-великорусском поднаречии o неударяемое остается без изменения, е неударяемое склонно к переходу в о (сёл?), звук г произносится как звонкая мгновенная согласная (как латинское g), звук в не переходит в у (город?ф вместо город?в); звук т в третьем лице обоих чисел отвердевает (x??um, бер?т). Указанные здесь признаки южно-великорусского поднаречия, резко отличающие его от северно-великорусского, роднят его самым решительным образом с белорусским наречием: они прямо указывают на то, что южно-великорусские и белорусские говоры принадлежали ранее к одной диалектической группе, отличавшейся от той, которая соответствовала современному северо-великорусскому поднаречию. Вместе с тем, однако, можно указать на некоторые черты языка, общие обоим великорусским поднаречиям и чуждые говорам белорусским: таковы, напр. переход ы в о перед й (мою вместо мыю; прост?й и праст?й вместо простый) или образование именительного множественного на а вместо ы (город?, дом?). Вот почему надо признать, что некогда южно-великорусские и белорусские говоры составляли одну диалектическую группу, а по ее распадении одна часть ее образовала белорусское наречие, а другая, примкнув к северно-русской группе, составила вместе с нею наречие великорусское. Различие между малорусским наречием, с одной стороны, великорусским и белорусским — с другой, гораздо значительнее, чем различие между великорусскими и белорусскими говорами: ясно, что древнерусские говоры, соответствующие малорусскому наречию, составляли одну диалектическую группу. Имея в виду, что история русского народа не свидетельствует о слишком значительных передвижениях русских племен в тех пределах, в которых их застают IX — Хвв., можно с уверенностью утверждать, что первоначально русский язык распадался на три большие диалектические группы: южную, сидевшую на юго-западе Европейской России, среднюю, занимавшую среднюю ее часть, и северную, заселявшую север. Памятники языка удостоверяют, что уже в XI и XII вв. выступали наружу те звуковые особенности, которые в настоящее время характеризуют русские наречия: смена ч и ц, столь обычная теперь на севере, встречается уже в древнейших рукописях Новгородской и соседних областей; переход е (старорусск.) в и, смешение ы и и — черты, свойственные современным малорусским говорам, — встречаются уже в памятниках XII века, писанных в Киевской и Волынской землях; в самом начале XIV в. мы встречаем в одном из говоров средней диалектической группы сильное аканье, т. е. переход о в а и е в я. Таким образом, на основании свидетельства древнейших письменных памятников можно предполагать исконное деление русского языка на три диалектические группы. История народа подтверждает такое деление: южные племена, соответствующие современным малорусским, начиная с конца XII столетия живут отдельной от остальных русских племен жизнью; северные племена вместе с восточной отраслью племен среднерусских образуют с течением времени Московское государство, а западная отрасль последних племен входит в состав государства литовско-русского. Усиление политических центров в Средней России — на востоке в бассейне Оки, на западе в бассейне Западной Двины, — стоит в тесной связи с распадением политического союза, объединившего под руководством князей-Рюриковичей все земли, занятые русскими племенами. Результатом падения Киева, вызванного не столько внешними, сколько внутренними причинами, было тяготение среднерусских племен к двум противоположным центрам новой областной жизни, сменившей прежний племенной быт. Сначала только некоторые, а впоследствии, в силу исторических условий, все восточные племена среднерусской группы потянули к Владимиру и Москве, между тем как западные племена этой группы примкнули к Полоцкой земле, где уже издавна вследствие благоприятных условий были заложены основания новой, чуждой древней Руси государственной жизни. — Москве, вокруг которой сосредоточились сначала лишь некоторые северные и среднерусские племена, удалось — благодаря естественному тяготению других родственных племен к центру, имевшему сначала областной, а потом и государственный характер, — объединить всю страну, занятую северной группой и восточной отраслью среднерусской группы. В самой Москве образовалось новое наречие, совмещавшее особенности среднерусских и северных говоров: от первых оно заимствовало гласные (акание), от вторых — согласные (напр. г равна латинскому g). В бассейне Оки, сначала вокруг Владимира, а потом Москвы, стала образовываться великорусская народность, причем и язык обеих некогда обособленных диалектических групп начал переживать общие явления: в целом ряде пограничных местностей, а также в областях вновь колонизованных, стали образовываться смешанные говоры, между тем как особенности московского наречия проникали благодаря культурным влияниям в города и областные центры. В результате в области, занятой великорусской народностью, получилась довольно пестрая смесь различных говоров; понять ее возможно только при историческом изучении каждой местности. Полоцкая область, объединившая среднерусские племена с некоторыми северными и южными русскими племенами в бассейнах Березины и Припяти, уже по самой разноплеменности этнографического своего состава была призвана к политической жизни; тесный союз русского ее населения с Литвой обеспечил рост нового государства. Благодаря ему окрепла белорусская народность; западные ветви среднерусского племени получили при этом полный перевес над другими элементами и расширили свое влияние к северу (Псковская область). Центр древнерусского племенного союза, Киев, после распадения союза не скоро получил возможность стать областным и государственным центром: для этого потребовалось литовское завоевание. Центрами областной жизни Южной Руси стали Галич и Владимир-Волынский: эти города были, по-видимому, местом столкновения двух главных племен южно-русских — северных и южных; отсюда их областное (а не только племенное) значение и их политический рост. Современный малорусский язык сохранил ясные указания на двойственность главных элементов, которые отразились в его наречиях и говорах: рядом с северно-малорусским наречием мы находим украинско-галицкое наречие, имеющее несколько значительных разновидностей. Наиболее резко отличается от прочих разновидностей восточно-украинское наречие, в котором меньше всего точек соприкосновения с северно-малорусскими говорами (ср. i из о, постоянно смягчающее согласные; средний звук между ы и и; мягкое р; мягкое т в 3 л. ед. числа и мн. др.). Имея в виду, что население современной Полтавщины и слободской Украйны, вероятно, пришло главным образом из так называемого Побережья, т. е. из местности между Днестром и Бугом, до сих пор весьма населенной, восточно-украинские говоры можно признать наиболее характерными представителями южно-малорусского наречия. Западно-украинские и галицкие говоры представляют своеобразные сочетания южно-малорусских звуковых черт с северно-малорусскими. Соображая все это, следует заключить, что современные малорусские говоры восходят к двум древним малорусским наречиям — северному и южному; отражая эти наречия лишь частью в первоначальной чистоте, большая часть малорусских говоров представляет смешение обоих типов, с явным, впрочем, преобладанием южного типа. Смешанное население положило основание малорусской народности, подобно тому как великорусская народность явилась результатом столкновения нескольких среднерусских и северных племен. Как великорусская народность образовывалась в связи с политическим ростом государства в бассейне Оки, так точно начало развития народности малорусской стоит в тесной связи с государственной деятельностью Даниила и его преемников: при них начало оседать население, пришедшее в брожение вследствие татарского нашествия. Современный состав русских говоров в значительной еще степени отражает судьбу отдельных областей древней Руси. Как указано выше, великорусское наречие делится на два главных поднаречия — северное и южное. Северно-великорусское наречие. Северно-великорусское наречие слышится в областях, частью издавна населенных новгородскими славянами и родственными им кривичами, частью уже в историческое время колонизованных теми же племенами. В Европейской России сюда относятся губернии Новгородская, Санкт-Петербургская, Олонецкая, Архангельская, Вологодская, Костромская, Ярославская, Владимирская, Вятская и Пермская. На этом громадном пространстве резко выделяется целый ряд местных говоров, но до сих пор их не удалось сгруппировать в более или менее обширные деления. Попытка различить в северно-великорусском наречии востока и запада поднаречия встретила серьезные затруднения в звуковых данных; это обстоятельство стоит, конечно, в связи с тем, что новгородская колонизация долгое время шла на север и восток почти беспрерывно. К югу от указанного пространства тянутся с одной стороны области, где проходит древняя граница между севером и среднерусскими говорами, а с другой — области, сравнительно недавно колонизованные Владимирским и затем Московским государством, а потому до сих пор представляющие пеструю смесь обоих элементов, образовавших Владимир и Москву: северного (северно-великорусского) и среднерусского (южно-великорусского). К областям, где издавна проходила граница между обоими русскими наречиями, принадлежат современные губернии Псковская, Тверская и Московская. Псковская губерния только в северной своей части принадлежит к области северно-великорусского наречия. Окают (говорят на о), кажется, только в Порховском уезде; в Псковском и Островском уездах замечается уменьшение северно-русских и среднерусских (белорусских) особенностей: здесь акают и якают (вад?, вяд?), смешивают в и у, изменяют г в конце слов на х (пар?х вместо порог, Псковский уезд), произносят э вместо ы (мэю, Островский уезд), употребляют мягкое т в 3 л. ед. и мн. (работають), но рядом со всеми этими среднерусскими чертами наблюдаются и северно-русские: г произносится как лат. g (а в Островском уезде оно переходит в конце слов в к: сап?к), в родительном падеже единственного числа вместо ого говорят ово, ова (яв?, худ?ва), вместо ч употребляют твердое ц (цокают). Говор южных уездов — Великолуцкого, Опочецкого, Холмского, Торопецкого — можно причислить к белорусским, хотя и здесь встречаются черты, заимствованные из северно-великорусского наречия: цоканье, произношение г как латинского g. История Псковской земли объясняет все разнообразие ее говоров: здесь происходила борьба новгородского влияния с влиянием литовско-русского государства. Сначала Псков — пригород Новгорода Великого, но частью уже с XIII в. и постоянно с начала XIV в. он принимает к себе князей литовских. Вероятно, что эта борьба была следствием столкновения между двумя русскими племенами — древними поселенцами Псковского края, кривичами, и населением, двигавшимся с Ю., из Полоцкой земли. Только такое предположение объяснит те резкие отличия псковского говора от новгородского, которые уже для XIV в. указаны Соболевским. В самой Новгородской области происходило столкновение между обеими народностями: в XV в. население юго-западной ее окраины тянуло к Литовско-русскому княжеству и смесной суд новгородского и литовского тиунов для Великих Лук был обеспечиваем договорами. Соседняя с Псковской Тверская губерния представляет такой же пестрый состав русского населения. Сев.-зап. ее уезды (Вышневолоцкий, Осташковский, Старицкий, Тверской) акают, а юго-зап. (Зубцовский и в особенности Ржевский) имеют ряд типических белорусских особенностей (здесь, между прочим, дзекают, т. е. произносят т и д как ц и дз). Напротив, сев. и вост. уезды (Бежецкий, Калязинский, Корчевской, Кашинский) принадлежат к области северно-великорусского наречия. Область, занимаемая Тверской губернией, соответствует области древнего Тверского княжества: образование его относится к XIII веку, а наибольший политический рост — к следующему XIV веку. Нет сомнения, что здесь произошло столкновение древних поселенцев — кривичей (занимавших не только верховья Волги, но также бассейны верхних ее притоков — Мологи и Шексны) — с новыми поселенцами, шедшими с З. и Ю.З. Появление этих элементов у верховьев Волги стоит в тесной связи с брожением среднерусских племен, которое было вызвано нашествием татар: усилив древнее население этих местностей, новые пришельцы содействовали образованию самого Тверского княжества, которое вскоре после татарского нашествия получает преобладающее значение в сев.-вост. Руси. В Московской губернии издавна сходились поселения северно-русские (с С. и В.) и среднерусские (с Ю. и З.). В настоящее время среднерусские акающие говоры в значительной степени расширились на счет северно-русских окающих, в северной части Московской губернии: в Волоколамске — этой древней новгородской колонии — акают; новгородские выходцы, вероятно, ассимилировались тем самым новым поселенцам, которые в Тверской земле с Ю. и З. потеснили кривичей. Граница южного великорусского и северно-великорусского наречий проходит теперь на В. от Москвы: наблюдатели указывают, что в самом Московском уезде по Ярославской дороге население еще не так давно говорило на о; в Дмитровском и Богородском уездах окающие говоры имеют до сих пор значительное распространение. Сама Москва до сих пор оказывается на границе двух или нескольких русских племен: на В. от Москвы окают, на Ю.В. и З. господствуют весьма отличные друг от друга, хотя и одинаково акающие наречия. Являясь естественным центром, Москва не навязывала своего языка и народности примкнувшим к ней областям; напротив, она восприняла их говоры и племенные черты. В результате Москва образовала свое особенное наречие, соединившее звуковые черты тех главных наречий, которые сталкивались у ее стен: заимствовав из среднерусского наречия вокализм (гласные), московское наречие получило свой консонантизм (согласные) от северно-русского наречия: в Москве акают, но г произносят как латинское g (а в конце слова как к), изменяют г на в в род. ед. местоимений и прилагательных, не смешивают у и в, имеют твердое т в 3 л. единств. и множ. и т. д. Итак, московский говор трудно признать среднерусским или северно-русским. Это — говор великорусского наречия, главный и типический его представитель. Москва стала центром новой народности — великорусской; содействовав сближению наречий среднерусского и северно-русского, она положила основания государственного и общего литературного языка. Пределы северно-русского наречия простирались некогда южнее, чем теперь. Летопись сохранила указание на то, что Муром примыкал к союзу северно-русских племен, призвавших князей. Действительно, и в настоящее время Муромский уезд Владимирской губернии принадлежит к области северно-великорусского наречия; но политически он в удельный период тянул к Рязани. Это явление указывает, вероятно, на то, что Ока была некогда границей северной и среднерусской колонизации, но среднерусы вследствие благоприятных политических условий перешли местами и за нее. Это особенно ясно при изучении говоров заокской части Касимовского уезда, где профессор Будде обнаружил существование северно-русского наречия, испытавшего на себе среднерусское (южно-великорусское) влияние: очевидно, что древние поселенцы ассимилировались новому притоку русского населения, шедшего с Ю. или З. Среднее Поволжье (современные губернии Нижегородская, Казанская, Симбирская) было колонизовано под охраной сначала Владимирского, а потом Московского великого княжества и царства. Состав новых поселенцев, среди которых находим представителей обоих племен, образовавших великорусскую народность, показывает, откуда шла колонизация. В названных губерниях встречаются частью акающие, частью окающие говоры; там же образовались смешанные говоры, соединившие различные северно-русские и среднерусские черты (напр. аканье, но при этом произношение г как латинского g, твердое т в 3 л., стяжение ае в а). Такие же разнообразные говоры представляют местности к Ю. от этих губерний — Пензенская, Саратовская и соседние с ними с В. губернии. Южно-великорусское наречие. Южно-великорусское наречие обнимает современные губернии Рязанскую, Тамбовскую, Тульскую, Орловскую, Калужскую, некоторые части Смоленской, Курской и Черниговской; кроме того, южно-великорусские говоры, как мы видели, занимают значительную часть Московской и Тверской губерний; равным образом они распространены в губерниях, колонизованных южно-великорусами одновременно с северно-русами (см. выше). Колонизация южных окраин Московского государства шла из пограничных с степью местностей: вот почему в Воронежской губернии, в Области Войска Донского, наконец, в Новороссии мы встречаем население, говорящее по-южно-великорусски. Весьма трудно установить западную границу южно-великорусского наречия, так как на З. оно соседит здесь с родственным по происхождению наречием белорусским: отличительными признаками белорусских говоров следует признать только дзекание и отвердение р. Рассмотрим затем отдельно некоторые окраины южно-великорусского наречия. Рязанская земля представляется заселенной уже в XI веке: это удел младшей линии черниговских князей. Весьма вероятно, что они последовали в эту страну за русским населением, оседавшим среди финского племени; следовательно, Рязань колонизована тем русским племенем, которому принадлежали и Курск и Елец, т. е. племенем, сидевшим в княжествах Новгород-Северском и Черниговском. Трудно допустить, чтобы заселение Рязани шло только с З. и С.З., из губерний Тульской и Калужской. В конце XI в. земли по верхнему течению Оки еще не были вполне покорены русскими князьями; сохраняя свою племенную обособленность, вятичи вряд ли могли пуститься в колонизационное движение и остановить — по крайней мере собственными силами, без содействия северян — распространение северно-русов, уже в IX в. дошедших до нижнего течения Оки (Муром). Во всяком случае господствующим русским племенем в Рязани были среднерусы: язык до сих пор роднит рязанцев с туляками, калужанами и белорусами, свидетельствуя об их одноплеменности. Позднейшая судьба разъединила эти части среднерусского племени, но резкие звуковые отличия, например аканье, до сих пор свидетельствуют об их бывшем единстве. Большая часть Тульской губернии (кроме южных ее уездов), Калужская губерния и северная часть Орловской губернии были в древности заселены упомянутыми выше вятичами. Это племя вместе с радимичами и, вероятно, также дреговичами (сидевшими на З. от радимичей) в древности на местах своих первоначальных поселений примыкало, по-видимому, к польским говорам, с которыми пережило некоторые общие фонетические явления (дзекание): намек на это находим у летописца, который выводит родоначальников вятичей и радимичей — Вятка и Радима — от ляхов. Впоследствии эта звуковая черта под влиянием соседних говоров (северян, граничивших с вятичами с Ю. и В.), почти совсем исчезла, оставив слабые следы, напр. в Мещовском уезде, где до сих пор известно произношение зля вместо для. Смешанный характер современных калужских говоров сказывается и в других чертах: рядом с сохранением ы в мыю, рыю или переходом его в э (мэю, рэю) известно произношение ой вместо ый в им. ед. муж. р. имен прилагательных (прастой, сляной); это ой, очевидно, заимствовано из других говоров. Тем не менее, отсутствие дзекания прямо указывает, что население указанных губерний было втянуто в сферу влияния говоров, образовавших южно-великорусское наречие. В Черниговской, Курской и части Орловской губернии сохранились древние северские говоры, в первой — в смешении, а во второй — в соседстве с говорами малорусскими: разреженное после татарского нашествия население Северской земли должно было разделить свои земли с новыми колонистами, шедшими сначала из Полесья, а впоследствии потянувшими с Ю.З. Наплыв этих новых элементов начался в эпоху литовско-русского владычества над этими землями. На время почти все земли родственных между собой вятичей, радимичей и дреговичей были соединены в одно политическое тело: рука литовско-русских князей доходила и до Ельца, но в скором времени одоевские, носильские, мценские, мезецкие (мещовские), мосальские князья принуждены были покориться Московскому государству. В Смоленской земле сходились некогда северно-русские и среднерусские поселения: это видно как из того, что сам Смоленск признается в летописи кривическим (северно-русским) городом, так и в особенности из того, что северные уезды Смоленской губернии (Поречский, Бельский, Духовищинский) сохранили до сих пор в своем говоре северно-русскую черту — цокание. Среднерусы южной и восточной части Смоленской земли рано подпали под влияние восточных (северских) говоров и утратили некоторые типические черты в своем языке; напротив, в западной части сохранились дзекание и твердое р, что и заставляет делить Смоленскую губернию между белорусами и южно-великорусами. Белорусское наречие. Белорусское наречие — это прямой потомок той ветви северно-русского наречия, которая, как мы видели, соседила издавна с польскими говорами и пережила вместе с ними некоторые общие звуковые явления (дзекание). Восточные говоры среднерусской семьи рано отошли в сферу влияния восточной ветви среднерусского наречия; напротив, западные племена (дреговичи, радимичи и часть вятичей), пользуясь, вероятно, приливом населения из опустошенной татарами Северщины, образовали в союзе с Литвой особое государство и слились в одну народность. Одно время белорусы могли начать поступательное движение к С. и С.В.: они поглотили полоцких кривичей, о котором свидетельствуют цокающие говоры Себежского, Велижского, Витебского и Городокского уездов Витебской губернии и оттеснили кривичей в Псковской и Тверской земле (см. выше). Только нынешняя Могилевская губерния (земля радимичей, живших между Днепром и Сожем) не сохранила следов столкновения различных русских племен (исключение составляет южная часть Гомельского уезда, куда проникли малорусские особенности). В нынешней Минской губернии, составлявшей некогда южную часть Полоцкого и северную часть Киевского княжества, проходит до сих пор диалектическая граница среднерусов и южно-русов. Теперь она уже не так резко выражена: в древности среднее и нижнее течения Березины и нижнее течение Свислочи составляли границу Полоцкого и Киевского княжеств; а в настоящее время мы встречаем ряд переходных говоров от белорусских к северно-малорусским в середине Минской губернии, а именно в южной части Минского уезда, в уездах Слуцком, Игуменском, Бобруйском и Мозырском (Соболевский, "Опыт диалектологии"). Говоры южной части Мозырского уезда (по правую сторону реки Припяти) можно относить уже к северно-малорусскому наречию. В Пинском уезде белорусы столкнулись не только с северными, но и с южными малорусами. В нынешней Гродненской губернии, наконец, белорусы встретились как с мазовецкими говорами, оказавшими влияние на их язык, например в Волковыском уезде, так и с северно-малорусскими, оказавшими на них решительное влияние: ср. малорусские дифтонги в белорусских (акающих) говорах Слонимского, Волковыского, Сокольского и других уездов. Ввиду указанного выше предположения об исконном соседстве западной ветви среднерусского племени с польскими говорами я думаю, что появление южно-русов в бассейне Немана сравнительно нового происхождения: впрочем, оно во всяком случае имело место уже в XI и XII столетии, так как иначе непонятно совпадение границ киевского (южно-русского) княжества с диалектическими границами среднерусского (белорусского) и малорусского наречий. Малорусское наречие. Малорусское наречие делилось некогда, как указано выше, на два главных наречия — северное и южное. Вторжение южных малорусов в область, занятую северными, отодвинуло границы малорусских поселений к С.: северные малорусы заняли Подляшье (губернии Седлецкая и часть Гродненской) и углубились в Полесье, перейдя за Припять. Этим их движением раздвигались границы Киевского княжества, доходившие до середины современной Минской губернии. Западная ветвь северных малорусов была откинута вторжением южных малорусов к З., и Угорская Русь едва ли не представляет остатки северно-малорусских племен, отступивших перед напором южно-малорусов — волынян: по крайней мере, можно указать несколько звуковых черт, сближающих угрорусское наречие с северно-малорусским (напр. изменение долгого о не в i, а в у, а также в yi). К Востоку от этого поднаречия расположены галицкое и подольско-холмское поднаречия: первое из них принадлежит несомненно южно-малорусской семье, но оно восприняло немало черт первоначальных жителей этой местности, северно-малорусов, ассимилировавшихся позднейшим поселенцам — южанам; таковы, напр. переход звука а после мягких свистящих, шипящих и j в смягчающее предшествующую согласную е: произношение щестья и щесте, дэржет, взвiв, вместо щястья, дэржять, взяв, обще подляшскому и галицкому поднаречиям. Второе поднаречие, подольско-холмское, еще ближе к чистому типу южно-малорусского наречия: мало отличаясь от украинского наречия, занимающего обширные пространства к востоку, оно сближается с западно-украинским поднаречием, простирающимся на восток до Днепра, тем, что приняло несколько северно-малорусских черт. Присутствие в западно-украинском этих наносных звуковых особенностей (напр. отвердение р, т твердое в 3 л., произношение и как ы) отличает его от восточно-украинского поднаречия, чуждого какого бы то ни было влияния со стороны северно-малорусских говоров: это поднаречие занимает нынешнюю губернию Полтавскую, Харьковскую, Воронежскую и Новороссийскую. Очевидно, восточные украинцы никогда не соседили с северными малорусами: вот почему правильнее всего выводить их из южной части Заднепровской Украины (южной части нынешней Подольской губернии). В северо-западной части нынешней Полтавской губернии и южной части Черниговской восточно-украинские говоры подверглись влиянию северно-малорусского говора Подесенья и образовали особое поднаречие — северско-украинское, или нежинско-переяславское. Северные малорусы перешли за Днепр, где смешались с остатками северян, сравнительно поздно, очевидно — под охраной литовско-русской государственной власти. Древние поселения их, как и всего малорусского племени, не переходили за Днепр. Теперь мы застаем северно-малорусское наречие, с одной стороны, на крайнем западе, на границах с Польшей — это подляшское поднаречие, занимающее Седлецкую губернию, а в Гродненской — уезды Брест-Литовский и части Бельского, Кобринского и Пружанского уездов. С другой стороны, на востоке полешское поднаречие занимает в Киевской губернии северные части Киевского и Радомысльского уездов, в Волынской — Овручский и прилегающие части соседних уездов. Весьма вероятно, что раньше северно-малорусские поселения простирались несколько южнее: к северу они оттеснены частью вторжением южных малорусов (см. выше), частью татарским погромом. Таким образом, современная группировка малорусских говоров по ту сторону Днепра ясно отражает судьбы южно-русской народности, как они сложились частью в первые века нашей истории, частью уже после татарского нашествия. Летопись сохранила воспоминание о движении южных племен на север: она говорит о вторжении волынян в область дулебов и о потере угличами и тиверцами южных поселений, доходивших до Черного моря и Дуная. Южные малорусы потеснили к северу северных малорусов; эти последние потеснили среднерусские племена в бассейне Припяти. Татарское нашествие открыло южным малорусам новые колонизационные пути через Киев, в опустошенное Заднепровье, в степи, некогда охраняемые и частью заселенные среднерусским племенем — северянами. Краткий очерк истории звуков и форм русского языка. В течение многовекового существования русского языка его звуки и формы, его синтаксический строй и лексический состав подвергались значительному изменению. Проследить эти изменения и связать настоящее русского языка во всех разнообразных говорах с его прошедшим составляет задачу исторической грамматики. Исследователь располагает самыми разнообразными средствами для восстановления различных эпох, которые переживал русский язык в своем историческом развитии. С одной стороны, сравнительное изучение современных русских говоров свидетельствует о более или менее отдаленных эпохах, когда эти говоры еще не успели обособиться и составляли одно целое, восстанавливаемое в своих звуках и формах на основании данных настоящего. С другой стороны, сравнительное изучение славянских языков в связи с изучением родственных языков индоевропейских восстанавливает состав языка общеславянского и таким образом дает возможность с уверенностью говорить о той древнейшей эпохе жизни русского языка, в которой он переживал явления, впервые обособившие его от других членов славянской семьи. Наконец, изучение письменных памятников на протяжении восьми веков (XI-XVIII) дает материал, получающий значение живого свидетельства в труде исследователя, ставящего его в связь с данными современных живых говоров. Древнейшую эпоху обособленной жизни русского языка можно назвать эпохой общерусского, так как в это время, несмотря на возникновение местных говоров, русский язык еще не распался на отдельные части и на всем своем протяжении переживал общие явления. За этой эпохой следовала эпоха распадения русского языка на три главных наречия — северное, среднее и южное; распадение это произошло не сразу, а подготавливалось постепенно историческими событиями IX—XI веков. Начиная с XII века история русского языка распадается на истории отдельных его наречий, но взаимная связь между отдельными членами русской семьи долго еще не утрачивается, да не утрачена она и до сих пор; она поддерживается столкновениями племен и колонизационными движениями населения. Тем не менее, начиная с XII века нельзя доказать существования в языке явлений общерусских; вместо них выступают явления или свойственные одному только наречию, или общие лишь некоторым из них. Ввиду всего вышесказанного настоящий очерк распадается на три отдела: в 1 — м дается характеристика эпохи общерусской; во 2 — м указаны главнейшие явления, предшествовавшие распадению русского языка на три главных его наречия, причем различены явления, общие всему языку, и явления диалектические; в 3 — м отделе изложена в самых общих чертах судьба звуков и форм общерусского языка в его наречиях: северном (северно-великорусском), среднем (распавшемся на белорусское и южно-великорусское) и южном (малорусском). 1. В общерусский язык перешли звуки и формы общеславянского языка, принадлежавшие этому языку частью в целом его составе, частью лишь в отдельных его диалектах. К числу общеславянских звуков, оставшихся в общерусском языке без изменения, относятся: гласные а, у (в слоговом и неслоговом употреблении, т. е. w), ы (полного и неполного — перед неслоговым и — образования), и (полного и неполного — перед неслоговым и — образования, а также в неслоговом употреблении, т. е. й); дифтонгическое сочетание ие (старорусск. е); ? (т. е. немецкий звук ?), явившееся в общеславянском языке диалектически после смягченных согласных перед слогом с гласными и, е (ие); звуки ъ и ь, т. е. весьма краткие и неопределенные (глухие) у и и (у и и иррациональные), бывшие в одном положении более сильными, в другом — более слабыми; согласные — задненебные, причем при г, равной латинской g, в русский язык перешло и г, приблизительно равное латинской h (условно обозначаю это второе г буквой h); смягченные: р, л, н; ч, ж, ш; ц, (из к), з при диалектическом дз (из г), с (из х); смягченные губные перед смягченным л (общеславянская диалектическая группа губная + j не перешла в русский язык); средненебная согласная j, чередовавшаяся при известных условиях с й. В числе групп согласных звуков обращает на себя внимание отсутствие групп dl и tl, диалектически уже в общеславянском языке изменившихся в l, а также отсутствие групп кв, гв, хв, вместо которых общерусский язык сохранил общеславянские диалектические кw, гw, xw (напр. в слове гwоздь). — Остальные гласные и согласные подвергались в общерусском языке более или менее значительным изменениям. Среди относящихся сюда явлений отметим следующие: а) Переход групп ч' т' (ч мягкое и т мягкое) и дж'д' при ж'д' в ч' и ж': общеславянские свеч'т'а', медж'д'а изменились в свеча, межа (ср. старославянские свешта, межда). — б) Переход начального ? (общеславянское диалектное вместо je) в o переднего ряда и далее в о (ср. переход начальных е, а в о в словах, заимствованных в позднейшую эпоху): ?дин перешло в один, ?cemp в осетр и т. д. — в) Взаимное сближение между гласными и согласными, вызвавшее появление новых рядов согласных (смягченных и лабиализованных) и изменение некоторых гласных в направлении к и (палатализация) и к у (лабиализация). А именно в общерусском языке стал действовать закон полной ассимиляции согласных следующим гласным по органам произношения: перед гласными переднего ряда (е, е носовым, е старорусским, и, ь) согласные палатализовались, а перед гласными заднего ряда (о, о носовым, у, ъ) они лабиализировались. Должно отметить при этом, что степень палатализации и лабиализации зависела от следующей гласной: так, перед и согласные становились мягкими, а перед е — полумягкими. Вновь возникшие сочетания звуков могли подвергаться дальнейшим изменениям: между тем как сочетания согласная мягкая + и (е старорусск.) оставались без изменения вследствие однородности составных элементов, в сочетаниях полумягкая согласная + е (простое или носовое) или ь (более сильное) изменению подверглись сначала полумягкие согласные, становившиеся все более палатальными, т. е. переходившие в мягкие, а потом и гласные, одновременно с этим стремившиеся к утрате или уменьшению палатального своего характера. При этом е изменялось в более открытое ?: общеславянское jecme изменилось в общерусское jecm'a. Но там, где за е следовала палатализованная согласная, оно переходило в е закрытое, склонное к и (общерусское м'елють с закрытым е); напротив, где за е следовала согласная лабиализованная, там оно переходило в о более переднее (немецкое о-умлаут, французское eu, но с более открытым произношением), ассимилируясь этой согласной (общерусское м'оду \[o переднее\] вместо общеславянского меду). Носовое е, теряя палатальный характер, переходило в носовое а: общерусское n'ат с носовым а (см. ниже) вместо общеславянского п'ет с носовым е. Более сильное ъ после мягкой согласной становилось более закрытым перед палатальной согласной (д'ън'ь), — переходило в u более переднее (немецкое и-умлаут, французское u) иррациональное перед согласной лабиализованной (д'инъ \[u переднее\], откуда впоследствии дёнъ). Что касается более слабого ъ, то полумягкие согласные перед ними не приобретали полной мягкости, если только этому не содействовала какая-нибудь аналогия: несеть с полумягким т, но кость с мягким т под влиянием мягкого т в кости. Так возникли в общерусском языке мягкие согласные: губные (известные в общеславянском только перед мягким л) и зубные (т, д, с, з, р, л, н); новые гласные: а переднего ряда (в конечном открытом слоге), о переднее, е закрытое, а носовое, ь закрытое, и переднее иррациональное. Лабиализация согласн

Брокгауз и Ефрон. Брокгауз и Евфрон, энциклопедический словарь. 2012