? так назывались малорусские торговцы или возчики, которые отправлялись на волах к Черному и Азовскому морям за солью и рыбой, развозили их по южным ярмаркам и занимались доставкой других товаров. До проведения железных дорог это был обширный промысел, занимавший много людей; чумачество создало особые нравы, обычаи и, наконец, поэзию. В старину путешествия Ч. редко обходились без "пригоды": или гайдамаки набегут и ограбят чумацкую валку, или татары. Особенно опасна была перевозка у днепровских порогов. Ввиду сопряженных с перевозкой товаров опасностей, Ч. в одиночку никогда не пускались в путь, а не иначе как "ватагами ? валками ". В случае набега гайдамаков или ногайцев, Ч. для защиты строили из возов так называемый табор. Всякая валка имела своего выборного атамана , избиравшегося из Ч. бывалых в дорогах: он указывал путь, определял дневных и ночных сторожей для скота, распоряжался временем езды и отдыха, разбирал ссоры между ватажанами и т. п. Кроме атамана, каждая валка имела еще кухаря , т. е. кашевара, на возу которого находились съестные припасы, а также казан и таганы. Позднее, особенно в первой половине XIX в., чумачество приобрело более мирный характер. Обыкновенно Ч. нагружали на воз около 50 пудов; соли клали до 60 и 65 пудов. В дорогу отправлялось несколько хозяев, по предварительному взаимному уговору. Общее число пар волов доходило тогда до 40. С хозяевами шли наймиты, по одному человеку на четыре-пять волов. Срок найма начинался Светлым Христовым Воскресением и кончался зимним Николаем, и за все это время наймит получал от хозяина рублей 8 или 10 серебром. В XIX столетии чумацкая валка не выбирала уже ни атамана, ни кашевара; слушались того, кто уже хаживал в дорогу и знал чумацкие тракты и чумацкие обычаи. Пищу варили и волов в ночное время стерегли поочередно. Время выхода определялось тем, куда направлялась валка: в Москву выходили из Воромли на Фоминой неделе, на Дон выступали за неделю перед Вознесением. Из Слободской Украины, например, Ч. хаживали в Москву, Нижний Новгород, Перекоп, Севастополь, Мариуполь, Бердянск, Таганрог и Ростов-на-Дону. Шли большей частью полями да степями, где попросторней и попривольней. Чумацкий тракт на Одессу шел через Екатеринослав и Воронеж, в Крым ? через Коломак, Карловку, Кочерижки, Карабиновку, Михайловку, Тимашовку, Сырогозы и Перекоп; на Дон ? через Коломак, Берестянку, Корниевку, Гришино, Родивку и степью до Ростова. На севере ? Москва, на северо-востоке ? Нижний Новгород были крайними пунктами, куда заходили Ч. из Слободской Украйны. Странствование по степям развивало в Ч. поэтическое настроение. Люди впечатлительные, расположенные к вере в чудесное, чуяли в новороссийских степях присутствие таинственных существ. Еще недавно старые Ч. рассказывали, какие чудные звуки слышались им в новороссийских степях и какие странные видения являлись им иногда. "Чумацкие песни, ? говорит известный собиратель их И. Я. Рудченко (см.), ? то исполненные с неподдельным лирическим воодушевлением, то поражающие истинным трагизмом, остались памятником чумачества, сделавшегося отчасти приютом для вымиравшего старого казачества".
Ср. И. Я. Рудченко, "Чумацкие народные песни" (Киев, 1874); "Киевская Старина" (1884, ¦ 3); А. Н. Пыпин, "История русской этнографии" (СПб., 1891, т. 3).