? юридический акт, посредством которого незаконные дети (т. е. рожденные вне брака, а также, при известных указанных в законе условиях [Ст. 132 т. X, ч. 1 относит к незаконным: 1) происшедших от прелюбодеяния, 2) рожденных по смерти мужа матери или по расторжении брака разводом, когда со дня смерти мужа матери или расторжения брата до дня рождения младенца протекло более 300 дней, и 3) всех прижитых в браке, который по приговору подлежащего суда призван незаконным и недействительным.], и в браке) вполне или отчасти приравниваются, с юридической точки зрения, к законным, т. е. рожденным в действительном браке. Отношение действующего права к У. детей представляет типичный образец законодательного компромисса, со всеми неизбежными вредными его последствиями. Законодатель не может не сознавать, что целью "карать невинных детей за грех родителей закон задаваться не может" и что, следовательно, необходимо стереть "клеймо незаконнорожденности, клеймо, к стыду современного общества еще и поныне считающееся более позорящим самого незаконнорожденного, чем его родителей, в особенности отца" (Боровиковский, "Отчет судьи", т. II, 305). С другой стороны, стремление охранить святость брака и значение основанного на нем законного родства побуждает законодателя ухудшать юридическое положение рожденных вне брака детей. И это колебание длится целые столетия, несмотря на то, что многократные опыты в самых различных направлениях давно должны были убедить, что "ни наказания за внебрачное сожитие, ни тем более ухудшение участи внебрачных детей не способны поднять нравственный уровень данного общества" (проект Высоч. учрежденной редакционной комиссии по составлению гражд. уложения, стр. 30). Еще римское право выработало два способа У.: 1) через последующий брак родителей (legitimatio per subsequens matrimonium). Необходимым условием такого У. является доказанность отцовства супруга; оно может быть установлено словесным или фактическим признанием ребенка, подлежащим, однако, оспариванию со стороны заинтересованных лиц; 2) через рескрипт государя (per rescriptum principis), по ходатайству внебрачного отца. Ходатайство это может быть заменяемо просьбой матери, если отец выразил в завещании свою волю узаконить ребенка. Рескрипт всегда рассматривался как милость, оказываемая в том случае, если брак между родителями почему-либо невозможен и если у естественного отца нет законных детей (см. Dernhurg, "Pandekten", т. III, стр. 38). К этим двум способам современное право прибавило еще третий ? признание незаконнорожденного отцом или матерью, или обоими вместе, но этот способ не уравнивает вполне положения внебрачных детей с положением законных детей. Так, напр., по итальянскому уложению признание дает внебрачному ребенку право на фамилию признавшего, подчиняет его родительской власти, устанавливает взаимную обязанность алиментов (ст. 179 и 187) и дает право на наследование после признавшего родителя (но не после родственников его) в половинной доле против законных детей, если последние с ним конкурируют (ст. 743 след.). По французскому праву, признание отнюдь не сообщает незаконным детям прав законных детей (ст. 338), а устанавливает лишь за ними (закон 25 марта 1896 г.) право на наследование после признавших родителей в тех же пределах, как это определено и в итальянском уложении. Наоборот, по новому общегерманскому гражд. уложению сопричтение незаконных детей к законным сообщает первым юридическое положение последних; но сопричтение не простирается на родственников отца (ст. 1723 ? 1740). До самого последнего времени русское законодательство не знало У., как нормально действующего института. Единственным способом сопричтения незаконных детей к законным являлась Высочайшая милость, которая, по свидетельству К. П. Победоносцева ("Курс гражд. права", т. II, стр. 150), в запрошлом столетии и начале прошлого столетия, даруема была нередко, причем, конечно, случалось, что У. даровалось ввиду последовавшего брака естественных родителей (как на первый случай такого У. г. Загоровский в своем исследовании о незаконнорожденных детях, напечатанном в "Журн. Мин. Юст." за 1898 г., ¦¦ 3 ? 5, указывает на узаконение Елагиных в царствование имп. Александра I). В 1829 г. имп. Николай I, "рассмотрев разные мнения, в государственном совете последовавшие, по предмету усыновления воспитанников и сопричтения к законным детям, рожденных теми же родителями до брака, и уважив, что У. незаконнорожденных детей, кроме неудобства, не согласно с духовным и гражданским законами, Высочайше повелеть соизволил: существующие на предмет сей правила отменить и впредь не давать хода прошениям ни об усыновлении воспитанников, ни о сопричтении к законным детям до брака рожденных" (Полн. Собр. Зак. 1829 г., ¦ 3027). Несмотря на это категорическое запрещение, просьбы продолжали поступать, причем количество их возрастало, и в 1858 г. были составлены правила о порядке их направления. Подтверждая силу закона 1829 г., правила эти, в виде изъятия, "по особым достойным уважения обстоятельствам", допускают, по просьбе отца, У. ввиду последовавшего брака родителей, если только дети произошли не от "прелюбодейной связи", т. е. не при существовании другого супружества, не расторгнутого ни смертью, ни постановлением суда духовного. В развитие этих правил состоялись Высочайшие повеления 18 июля 1858 г. и 6 декабря 1860 г., коими устанавливался порядок объявления указов об узаконении: определено было не распубликовывать таких указов, а вносить их в сенат лишь для хранения и объявления просителям. Вскоре, однако, законодателю пришлось пойти на встречу требованиям жизни. В 1880 г. государственный совет, рассматривая вопрос об усыновлении почетными гражданами, между прочим, высказал, "что между родителями и детьми, хотя бы прижитыми в незаконном сожитии, существует тесная кровная связь; что самый факт прижития ребенка возлагает важные обязанности, и что незаконнорожденные, будучи лишены не только всех преимуществ, которые могли бы перейти к ним от родителей, но, не имея даже семьи и родного крова и сохраняя на всю жизнь неизгладимое пятно своего происхождения, должны с особой силой чувствовать всю горечь отчужденного от всех положения своего, нисколько ими самими незаслуженного. Тяготясь своей участью, они естественно способны умножить число недовольных существующим общественными строем, а, следовательно, и правительством". Прошло еще более 10 лет, прежде чем, наконец, по представлению министра юстиции, состоялся закон (12 марта 1891 г.) об узаконении и усыновлении. Закон этот вносит лишь частичные исправления в существующее зло; во-первых, он касается только христианского населения, во-вторых, ? допускает только У. посредством последующего брака родителей, если в момент зачатия незаконнорожденного ребенка ни один из них не состоял в брачной связи. Судебная практика истолковала это правило в том смысле, что узаконение не допускается лишь в том случае, если факт прелюбодеяния констатирован судебным приговором (см. Боровиковский, "Суд и семья", стр. 298 сл.); но правительствующий сенат отверг это толкование, признав, что если внебрачная связь супруга несомненно установлена судом гражданским, то она остается связью прелюбодейной, и дети, происшедшие от этой связи, по безусловному постановлению закона, не могут быть узаконяемы (реш. 1898 г., ¦ 32). Хотя в 1 п. 144 1 ст. Уст. гр. суд. и сказано, что дети, рожденные вне брака, кроме происшедших от прелюбодеяния, узаконяются браком их родителей, но прав. сенат (реш. 1898 г., ¦ 32) признал, что У. посредством последующего брака совершается не силою самого факта заключения брака, подобно тому, как это постановлено в западно-европейских законодательствах (см., напр., общегерманское уложение, ¬ 1719), а в силу судебного о том постановления, по просьбе сторон, причем закон требует, чтобы просьба была подана не позже года со дня вступления в брак (ст. 1460 3 ); иначе суд может отказать в У. (такого случая не зарегистрировано до сих пор в судебной практике), если найдет неуважительной причину промедления. Узаконенные дети считаются законными со дня вступления их родителей в брак и пользуются с этого времени всеми правами законных детей, от сего брака рожденных (ст. 144 1 , т. X, ч. 1); следовательно, как справедливо замечает проф. Шершеневич ("Учебник гр. права", стр. 621), "У. не имеет обратной силы, а напротив, рождение ребенка фиктивно переносится ко дню венчания, хотя бы ему уже было несколько лет". У. зависит от общих судебных установлений, руководствующихся при разрешении таких дел 1460 1 ? 1460 7 ст. Уст. гр. суд. При обсуждении в 1890 г. изложенного выше закона, департаменты государственного совета, как видно из журнала заседания, "единодушно приветствовали законопроект министра юстиции, стремящийся исправить судьбу детей, несчастных по своему рождению". Усматривая, что под действие издаваемых узаконений подойдет лишь часть незаконнорожденных детей и что большинство их не воспользуется благодеяниями У. или усыновления и останется в нынешнем бесправном состоянии, соединенные департаменты государственного совета высказали, что "пересмотр постановлений о незаконнорожденных детях вообще, с целью определения их прав, личных и по имуществу, необходим, как завершение законопроекта об У. и усыновлении". Разрешение сего вопроса признано неотложным и Высоч. утв. мнением госуд. совета предоставлено министру юстиции войти в обсуждения вопроса о том, какие права, личные и по имуществу, следует признать за рожденными вне брака лицами, на которых не распространяется действие правил об У., и предположения по сему предмету внести, по сношении с подлежащими ведомствами, на законодательное рассмотрение (см. Проект редакц. комиссии с объяснениями, стр. 3). Поручение государственного совета выполнено было Высочайше учрежденной редакционной комиссией по составлению гражд. уложения, которая в 1898 г. внесла в государственный совет проект правил об улучшении положения незаконнорожденных детей, содержащий существенные нововведения, из коих важнейшее ? допущение признания отцом незаконнорожденного, что влечет за собою передачу последнему фамилии отца и право на наследование в имуществе отца. До сих пор проект этот госуд. советом еще не рассмотрен.
И. Гессен.