Значение слова ПОДЛЕЖАЩЕЕ в Лингвистическом энциклопедическом словаре

(калька лат. subjec-tum — субъект) — один из двух главных членов предложения, указывающий иа объект, к к-рому относится сообщаемое; ядерный компонент состава П. (П. и зависимые от него согласованные и несогласованные определения). П. связано предикативным отношением со сказуемым и может быть выделено в простом предложении, вглавиой и придаточной частях сложного предложения, а в нек-рых языках — и в предикативных конструкциях, образованных неличными формами глагола. Позицию П. обычно занимают существительные в форме им. падежа и их эквиваленты. В антич. грамматиках, не различавшие частей речи и членов предложения, в соответствующем значении использовался термин «именит, падеж» (греч. onomastike ptosis). Количеств, слова образуют П. вместес зависимыми от них существительными («Множество народа встречало героев»). Позицию П. могут занимать также инфинитивы и субстантивированные придаточные предложения («Идти трудно»; «То, что волки серы, всем известно») с иным синтаксич. статусом, чем у субстантивного П. В отличие от сказуемого П. может в предложении отсутствовать; при этом объект, к к-рому относится сообщаемое, определяется либо контекстом или ситуацией («Было скучно»; «Морозно»), либо выражается др. членом предложения, часто локативом («В комнате душно»). П. может иметь совместное выражение со сказуемым, ср. лат. Cogilo, ergo sura ('мыслю, следовательно, существую'), где указание на скрытое П. выражено личным окончанием глагола. Вопрос о иерархия, вершине предложения — П. или сказуемое — разрешался по-раэному. Грамматисты, усвоившие идеи формальной логики, считали вершиной предложения П., поскольку оно обозначает независимые сущности (предметы), а сказуемое выражает признаки, не имеющие отдельного от субстанции бытия. А. А. Шахматов видел в П. главный член господствующего состава предложения. А. М. Пешковский рассматривал П. как осн. элемент подчинит, словосочетания. С. О. Карцевский, А. В. де Гроот и др. оценивали П. как абсолютное определяемое предложения. Вершина предложения устанавливалась путем устранения грамматически зависимых компонентов. Е. Курилович считал допустимым удаление только тех компонентов, отсутствие к-рых не отражается на функции целого. Поиск функционального минимума предложения приводит к признанию вершиной (ядром) предложения сказуемого. П. зачисляется в одну категорию с др. именными членами предложения, зависимыми от сказуемого (актантами), вместе с к-рыми оно образует падежную, или актантную, рамку глагола (Л. Теньер). Эта точка зрения, высказывавшаяся в кон. 19 в. А. А. Дмитриевским, характерна в 20 в. для валент-ностного синтаксиса, восходящего к идеям Теньера, ряда направлений генеративной грамматики, падежной грамматики Ч. Филмора и др. Отношения между глагольным сказуемым и П. рассматривались как управление, при этом не отрицалось и наличие между ними согласования, имеющего обратную направленность, т. к. П. задает сказуемому значения согласоват. категорий. Между тем функции П. отличают его от др. актантов; они относятся к разным аспектам предложения: объективно-семантическому (функции агенса, субъекта восприятия, носителя признака, состояния и др.), субъективно-семантическому (протагониста, или центра, ситуации), ПОДЛЕЖАЩЕЕ 379 коммуникативному (данное, тема), логическому (субъект суждения), психологическому (исходное представление). Перечисленные функции могут получать совместное или раздельное выражение. Для большинства индоевроп. языков характерна тенденция к синкретич. выражению этих функций в одном грамматически оформленном члене предложения — П. Для П. типичны след. черты: немаркированная (автономная) форма имени (для индоевроп. языков — им. п.), согласованность со сказуемым, определ. синтаксич. позиция, автономность референции (ее независимость от референции др. именных членов предложения), опущение при последующих сказуемых [<Я шел и(я) думал»], соотнесенность с возвратными местоимениями, презумпция существования обозначаемого П. объекта, в рус. яз.— способность быть субъектом деепричастного оборота. Эти свойства в той или другой мере отличают П. от др. актантов. При определении П. обычно отмечаются его логико-коммуникативная функция, поскольку она ставит П. в предикативное отношение к сказуемому, и его формальные признаки. Наиболее полно указанные черты П. реализуются в семантике и синтаксисе простых предложений. В позицию П. могут продвигаться дополнения и обстоятельства (ср. правило образования пассива), однако такие П. утрачивают нек-рые из его функций (прежде всего функцию агенса). Идея особого статуса П. среди др. именных членов предложения разрабатывалась в т. наз. реляционной грамматике (в основе к-рой лежат понятия синтаксич. отношений и их преобразований) на материале разнотипных языков. Оформленнооть связи П. и сказуемого во мн. языках повлекла за собой образование стандартизованной структурной схемы предложения для выражения разного логич. и семантич. содержания (языки номинативного строя). П. при этом является обязательным строевым компонентом предложения. При отсутствии у П. семантич. интерпретации его позиция замещается «пустым» местоимением (формальное, или фиктивное, П.), напр. англ. It rains, франц. II pleut 'Идет дождь'. При употреблении предложения в связной речи его структурная схема нередко перестает соответствовать коммуникативной организации высказывания (см. Актуальное членение предложения) и функции П. передаются др. членам предложения. Для языков, допускающих разрыв формы и функции (напр., рус. яз.), П. идентифицируется по формальным признакам и противопоставляется теме, определяемой по коммуникативной функции. П., по-видимому, не универсальная категория. Есть языки, в к-рых указанные выше функции выражаются разными грамматич. способами. В тагальском яз. тема отмечается особым показателем, отличным от показателя протагониста обозначаемой ситуации (П. Шахтер). Необходимость в понятии «П.» проблематична для языков эргативного строя (А. Е. Кибрик). П.— не обязат. член всех двусоставных (коммуникативно расчлененных) предложений одного языка. Оно отсутствует в предложениях типа рус. <В городе беспорядки», «У Марии грипп». Нек-рые лингвисты допускают возможность выражения П. не только им. п., но и др. падежами имени, напр. при от- 380 ПОДЧИНЕНИЕ рицании («Мальчика здесь Не было»). Выделение П. на основе только функцион. критерия, не поддержанного грамматич. формой, часто приводит к отказу от использования системы членов предложения в синтаксич. анализе (Г. А. Золото-ва, М. Гиро-Вебер). О Дмитриевский Л. А., Практич. заметки о рус. синтаксисе. Два ли главных члена в предложении?, «Филология, записки», 1877, в. 4; Шахматов А. А., Синтаксис рус. языка, 2изд., Л., 1941; Пешков-с к и й А. М., Рус. синтаксис в науч. освещении, 7 изд., М., 1956; ЗолотоваГ. А., Очерк функционального синтаксиса рус. языка, М., 1973; ее ж е, К вопросу об объекте синтаксич. исследований, Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ. 1979, т. 38, NB 1; Ш м е л е в Д. Н., Синтаксич. членимость высказывания в совр. рус. языке, М., 1976; Кибрик А. Е., Подлежащее и проблема универсальной модели языка, Изв. АН СССР. сер. ЛиЯ, 1979, т. 38. NB 4; Никитина С. Е., Семантика термина «подлежащее» в отечеств. и европ. словарях лингвистич. терминов (к вопросу о тезаурусном способе описания терминологии), там же; Падучева Е. В., Успенский В. А., Подлежащее или сказуемое?, там же; Рус. грамматика, т. 2, М., 1980; НЗЛ. в. 11, М., 1982; X р а к о в-с к и й В. С, Концепция членов предложения в рус. яз-знанни XIX в., в кн.: Грамматич. концепции в яз-энании XIX в.. Л., 1985; Т е н ь е р Л., Основы структурного синтаксиса, пер. с франц., М.. 1988; G г о о t A. W. d e, Les oppositions dans les systemes de la syn-taxe et des cas, в кн.: Melanges de linguistique offerts a Ch. Bally, Gen., 1939; К а г с е v s-k i S., Sur la parataxe et la syntaxe en Russe. «Cahiers F. de Saussure», 1948, № 7; G u i-r a u d-W e b e r M., Les propositions sans nominatif en russe moderne. P., 1984; см. также лит. при статьях Члены предложения, Сказуемое, Субъект. Н. Д. Арутюнова.