Значение слова ИМЯ в Лингвистическом энциклопедическом словаре

—слово, реже сочетание слов, называющее, именующее вещь ила человека. Отличит, черты И. как типа слов связаны также с особенностями процесса именования (см. Номинация), приводящего к И., и с ролью И. в предложении. Морфологич. отличия И. от слов др. классов не универсальны и не поддаются обобщению, они могут вообще отсутствовать. В языках с развитой морфологией И. отличается формами склонения, тогда как глагол имеет формы спряжения, прилагательное — формы согласования и степеней сравнения и т. д. Однако то, что в индоевроп. языках естественно воспринимается как объект и выражается И., может в иек-рых индейских языках выражаться как процесс, в формах 3-го л. глагола; напр., в яз. хупа 'он спускается' — назв. дождя (имя объекта «дождь»), в языке тюбатюлабаль различаются имена «дом» и «дом в прошлом > (то, что было домом и перестало им быть), т. е. имя обладает изменением по категории времени, и т. п.; понятие в рус. яз. выражается обычно именем, к-рое по функции может быть предикатом или предложением («Дождь, надо взять зонтик»), а, напр., в англ. и франц. языках обычно не получает именной формы выражения, ср. It is raining, II pleut и т. п. По этой причине в разл. концепциях языка, выработанных в рамках неопозитивизма, в лингвистической философии и др. (см. Философские проблемы языкознания), неправомерно отрицалось объективное, внеязыковое основание различения «имен» и «предикатов» («признаков», «отношений»). Так, Э. Беивенист считал, что различие «процесса» и «объекта» («вещи») не может иметь в лингвистике единого критерия, ни даже ясного смысла, являясь всего лишь результатом проекции иа природу классификации слов, присущей индоевроп. языкам (если «лошадь» — это вещь, а «бежать» — это процесс, то лишь потому, что первое обозначается именем, а второе глаголом); У. О. Куайн утверждал, что всякая теория может признавать в качестве объектов лишь то, что обозначается «связанными переменными» в ее формальных предложениях. Существуют, однако, объективные основания, как внеязыковые, так и внутриязыковые, для отличения И. от слов др. типов. Виеяэыковым основанием служит то, что И. обозначает вещь, тогда как глагол, вообще предикат — признак или отношение; различие же этих внеязыковых сущностей объективно и не зависит от языка. Внутриязыковым основанием является то, что только И. стоит в таком отношении к виеязыковому объекту, к-рое является отношением именования. Глаголы и вообще предикатные слова «выражают» отношения между предметами действительности, не именуя этих отношений, т. е. своих объектов обозначения. Союзы «выражают» логич. связи между элементами мысли, не обозначая никаких внеязыковых объектов; междометия «выражают» ЭМОЦИИ, также ие именуя их. Особое положение занимают 'бег'; предикатив «В комнате холодно» > 'В комнате холод'; целое предложение «Я опаздываю» > 'Тот факт, что я опаздываю...'. В этом смысле предложение иногда рассматривается как «имя факта или события». Путем трансформаций могут возникать имена 2-го, 3-го, 4-го и т. д. порядка. Напр., рус.«здоровый»"> 'здоровье' 2 > 'оздоравливать' s > 'оз-доравливаемый' *>'оздоравливаемость' s, где 'оздоравливаемость' может рассматриваться как И. 5-го порядка — результат пятикратной трансформации. И., не являющиеся результатом трансформаций, именуют вещи прямо и непосредственно, являются первичными, или базовыми, И. Первичная номинация производится обычно по наиболее характерному признаку, к-рый и становится основанием для создания нового И. Т. о., номинация закономерна, но выбор признака случаен, чем и объясняется различие И. одних и тех же объектов в разных языках. Тем не менее, поскольку положенный в основу И. признак сам имел уже языковое выражение, И. всегда включается в лек-сико-семантич. систему, получая свое место в группе взаимосвязанных И., противопоставленных др. группам (см. Оппозиции языковые, Лоле). Так, др.-греч. назв. рынка agora связано с глаголом ageiro 'собирать' (место, где собирается народ); рус. «рынок» — заимствование из герм, языков rinc—'круг', 'круглая площадь'); германские — нем. Markt и англ. market — происходят от лат. mercari 'покупать' и т. д. В силу устойчивости оппозиций, полей и лекснко-се-мантич. системы в целом она, и гл. обр. И., являются фактом духовной культуры народа (этноса), образуя устойчивый реляционный каркас этой культуры — имена родства, власти, права, экономич. отношений, человека, животных и т. д., отражают глубокие традиции культуры, вскрывающиеся при ист. реконструкции (М. М. Покровский, Бенвенист, Т. В. Гамкрелидзе, Вяч. Вс. Иванов и др.). Характерная особенность первичных И.— быстрая утрата связи с признаком; как правило, они в каждую данную эпоху (т. е. в синхронии языка) воспринимаются как именно первичные, непроизводные. Так, И. «рука» обычно не является производным от признаков «брать», «хватать», «нос» — от «нюхать», «обонять» и т. п. Внутр. структура И., в особенности непроизводного, достаточно полно характеризуется схемой т. наз. семантич. треугольника (см. Семантика): И. (1) обозначает, именует вещь (2) и выражает понятие о вещи (3). В истории философии языка и собственно яз-знания отношение «именовать» понималось неоднозначно — то как связывающее имя и вещь («И. именует вещь»), то как связывающее И. и понятие («И. именует понятие»). В первой европ, философии языка, у Платона, в его диалоге «Кратил», излагается второе понимание: И. именует вдею, понятие («эйдос») и лишь вследствие этого способно именовать «соименную» с ним вещь. Этот взгляд, в общем, преобладал в ср.-век. схоластике, в ее течениях «реализма» и «концептуализма» (но не в «номинализме», в к-ром общие И. признавались лишь созданиями разума). Вместе с тем в схоластике было выработано тонкое понимание различий «именования», выразившееся в тезисе Nominantur singularia, sed universalia significantur («Именуется единичное, а общее означивается»). Постепенно, особенно сов. исследователями, была обнаружена недостаточность такого, в целом признаваемого правильным, понимания именования: было предложено из совокупности всех объективно различимых признаков вещи выделять меньшую совокупность — непо-средств. предмет именования, денотат. В логике до нек-рой степени параллельно этому было введено понятие «экстенсио-нал» И., соответствующее классу предметов, непосредственно именуемых данным И. Аналогичный процесс расщепления пережило понятие «понятие о вещи», в к-ром в логике стали выделять непосредственно структурированную языком часть — «интенсионал», а в яз-знании — сигнификат. В лингвистике прообразом сигнификата и интенснонала еще ранее послужило понятие «значимость» (отличное от «значения»), введенное Ф. де Соссюром (1916). К. И. Льюис в работе «Виды значения» (1943) ввел 4 компонента в семантике И. (одновременно оии же — процессы): сигнификацию (signification) — совокупность признаков, служащих мыслимым предметом обозначения; объем, или «охват» (comprehension), — все мыслимые предметы, соответствующие такой сигнификации (в т. ч. и ие существующие реально); денотацию, или экстенсию (denotation, or extension), — предметы, существующие реально; коннотацию, или интенсию (иитенсиоиал) (connotation, or intension),— мыслимый предмет обозначения, соответствующий такому денотату, или экстенсии. Т. о., интенсия, иитенсионал так относится к экстенсии, денотату, как сигиификация относится к охвату, или объему. На этой основе Льюисом впервые было даио строгое определение иитенсионала (см. Понятие). По мере расширения семантич. исследований в ряде теорий (логиков Г. Фреге, А. Чёрча, лингвистов генеративного подхода) предложение стало трактоваться как разновидность И. со своим денотатом, или экстенсионалом, или референцией, в разл. теориях понимаемыми различно, и, с др. стороны, смыслом, интенсиоиалом. Напр., по Фреге, денотатом предложения является «истина» или «ложь». Специфика И. стала теряться, растворяясь в семантике предложения. Однако в ряде работ была показана невозможность отождествления одноименных элементов в семантике И. с таковыми в предложении. Ваигло-амер. философии языка, как и в сов. яз-знании, были подвергнуты критике генеративные теории и показана специфика «семантики словаря (лексикона)» и соответственно ИМЯ 175 И., в отличие от «семантики синтаксиса» (Р. Монтегю, Б. Холл Парти и др.). В этой связи на первый план выходит новая проблематика, связанная с понятием интенсионала и т. наз. интенсиональных языков (к последним относится, в частности, язык художественной литературы). Размышления об И. во все времена служили предметом, а иногда н основанием филос. теорий (иапр., у Б. Спинозы, Дж. Локка, Э. Гуссерля, А. Ф. Лосева и др.). Классификации И., в соответствии со схемой семантич. строения (семантич. треугольником), могут проводиться по трем разл. основаниям: 1) по форме слова, или морфологические; 2) по типу значения в синтаксич. конструкции, или семантнко-си н-т а к с и ч е с к и е; 3) по типу значения в пропозиции, или логико-лингвистические. В значит, части все классификации соотносятся и пересекаются. Морфологич. классификации описывают разряды И., существующие в данном отд. языке; они опираются на морфологич. показатели — гл. обр. аффиксы и строение основ (аблаут, апофонию); в них выделяются такие рубрики, как «имена деятеля», «имена действия», «имена качества» (напр., рус. «краснота», но не «красный»), «имена отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности». Эти рубрики наделены в то же время ясным семантич. признаком (выраженным в их названии). Далее, могут выделяться такие рубрики, как роды индоевроп. языков (муж., жен., ср.), где семантич. основание выражено гораздо слабее. Наконец, могут выделяться такие морфологнч. классы, как деклинационные разряды (типы склонения) И., в к-рых связь с семантикой в данном состоянии языка отсутствует, но в далеком прошлом, возможно, существовала. Эти классификации имеют важное значение для флективных языков, в особенности для индоевропейских, на них основаны глубинные ист. реконструкции грамматики (А. Мейе, Е. Курилович, Бенвенист и др.). В языках др. типа, напр. в банту языках, выделяется ок. 20 морфологич. именных классов, к-рые служат также целям согласования слов в предложении. В языках т. наз. активного строя, к к-рым относятся, в частности, мн. языки амер. индейцев, И. разбиваются на 2 класса—«активный» (откуда и название всей группы языков) и «неактивный»; к активному относятся И. людей, животных, деревьев н растений (т. е. здесь явно доминируют признаки «живой», «одушевленный»), к неактивному — И. всех прочих предметов и явлений. С исторической, эволюционной т. зр. можно предположить такое развитие именных классификаций этого типа: от активных/неактивных классов к классам типа банту, от них к родам индоевроп. языков и к суффиксальным классам типа «имя деятеля», «имя действия». Семантико-синтаксич. классификации носят более общий, типологич. характер, они основаны на роли И. в предложении, формально — на его месте как актанта в предикате. Поскольку такие различия далеко не всегда выражаются морфологически, то их описание и классификации более гипотетичны, чем морфологич. классификации; в значит, степени они зависят от избранного метода описания. 176 ИНВАРИАНТ Однако в большинстве описаний (и, следовательно, достаточно объективно) выделяются И. денотативного характера, тяготеющие к непосредств. обозначению вещей и занимающие в предложении (при прочих равных условиях) позицию субъекта, и И. сигнификативного характера, тяготеющие к обозначению, сигни-фикации понятий и занимающие в предложении позицию предиката (включая «запредикатную позицию» — напр., рус. «принимать участие»). Формулировки закономерностей и рубрик в этих классификациях носят статистнч. (т. е. не жестко определенный) характер (Покровский, А. А. Уфимцева, Ю. Н. Караулов, Ю. С. Степанов), Эти классификации пересекаются с морфологическими, поскольку в языках нек-рых типов (напр., в т. наз. эргативных) различие актантов связано с разл. падежиым оформлением И. (эргативный падеж противопоставляется абсолютному и др.). Логико-лингвистич., универсальные классификации, полностью отвлекаясь от морфологич. типа И,, соотносят его с логич. строением пропозиции, в основе чего лежит в конечном счете отношение И. к вещи в составе высказывания — референция. Выделяются (Б. Рассел, Н. Д. Арутюнова, Е. В. Падучева) такие рубрики, как референтные И. и нереферентные И.; индивидные, общие, ме-таимена; И. в прямых и в косвенных контекстах; подлинные И. и квази-И.— дескрипции, и др. Ф Лосев А. Ф., Философия имени, М.. 1927; Леви-Брюль Л.. Выражение принадлежности в меланезийских языках, в кн.: Эргатнвная конструкция предложения, сост. Е. А. Бокарев, М., 1950; Покров* с к и й М. М., Избр. работы по яз-знанию, М.. 1959; Уемов А. И., Вещи, свойства и отношения, М., 1963; Ельмслев Л., О категориях личности/неличностн н одушевленности/неодушевленности, пер. с фравц., в кн.: Принципы типологич. анализа языков разл. строя, сост. О. Г. Ревзина, М., 1972; Уфимцева А. А., Типы словесных знаков, М.. 1974; Н и к и т и н М. В., Лексич. значение в слове и словосочетании, Владимир, 1974; Арутюнова Н. Д., Логич. теории значения, в кн.: Принципы и методы семантич. исследований, М., 1976; Караулов Ю. Н., Общая и рус. идеография, М., 1976; Гак В. Г., Сравнит, типология франц. и рус. языков, Л., 1977; Климов Г. А., Типология языков активного строя, М., 1977; Серебренников Б. А., Номинация и проблема выбора, в кн.: Языковая номинация. Общие вопросы, М., 1977; Языковая номинация. Виды наименований, М., 1977; История лингвис-тич. учений. Древний мир. Л.. 1980; Степанов Ю. С., Имена. Предикаты. Предложения, М., 1981; НЗЛ, в. XIII. Логика и лингвистика. (Проблемы референции), сост. Н. Д. Арутюнова, М., 1982; Л ь ю и с К. И., Виды значения, пер. с англ., в кн.: Семиотика, сост. Ю. С. Степанов, М., 1983; Гаи-крелидэе Т. В., Иванов В. В., Индоевроп. язык и индоевропейцы, т. 2, Тб., 1984; R о у с n G., Die nominated Klassifikations-Systeme in den Sprachen der Erde, Mod ling bei Wien. 1929 («Anthropos. Linguistische Bibliothek»); Kuryiowicz J., The inflectional categories of Indo-European, Hdlb., 1964; Benveniste E., Le vocabulaire des institutions indo-europeennes, t. 1—2, P., 1969; R u s s e 1 1 В., An inquiry into meaning and truth, L.. 1980. Ю. С. Степанов.