Иоганн — доктор, чернокнижник, живший в первой половине XVI в. в Германии, легендарная биография к-рого сложилась уже в эпоху Реформации и на протяжении ряда столетий является темой многочисленных произведений европейской лит-ры. Данные о жизни исторического Ф. крайне скудны. Он родился, повидимому, около 1480 в городе Книттлинген, в 1508 при посредстве Франца фон Зиккингена получил место учителя в Крейцнахе, но должен был бежать оттуда ввиду преследований своих сограждан. В качестве чернокнижника и астролога он разъезжал по Европе, выдавая себя за великого ученого, похвалялся, что может сотворить все чудеса Иисуса Христа или же «воссоздать из глубин своего познания все произведения Платона и Аристотеля, если бы они когда-нибудь погибли для человечества» (из письма ученого аббата Тритемия, 1507). В Иллюстрация: Рембрандт [1606—1669]. Доктор Фауст
667 1539 след его теряется. В эпоху Возрождения, когда еще была жива вера в волшебство и чудесное, а, с другой стороны, выдающиеся победы одерживала раскрепощенная от уз схоластики наука, многим рисовавшаяся плодом союза дерзновенного ума с нечистой силой, фигура доктора Ф. быстро приобрела легендарные очертания и широкую популярность. В 1587 в Германии в издании Шписа появилась первая лит-ая обработка легенды о Ф., так наз. «народная книга» о Ф.: «Historia von Dr. Iohann Fausten, dem weitbeschreiten Zauberer und Schwartzk?nstler etc.» (История о д-ре Фаусте, знаменитом волшебнике и чернокнижнике). В книгу вплетены эпизоды, приуроченные в свое время к различным чародеям (Симон волхв, Альберт Великий и др.) и отнесенные в ней к Ф. Источником книги помимо устных сказаний служили современные сочинения по ведовству и «тайным» знаниям (книги теолога Лерхеймера, ученика Меланхтона: «Ein Christlich Bedencken und Erinnerung von Zauberey, 1585; книга И. Вира, ученика Агриппы Неттесгеймского: «De praestigiis daemonum», 1563, нем. перевод 1567, и др.). Автор, повидимому лютеранский клирик, изображает Ф. дерзким нечестивцем, вступившим в союз с дьяволом ради приобретения великого знания и силы («Фауст отрастил себе орлиные крылья и захотел проникнуть и изучить все основания неба и земли». «В его отпадении сказывается не что иное, как высокомерие, отчаяние, дерзость и смелость, подобная тем титанам, о к-рых повествуют поэты, что они громоздили горы на горы и хотели воевать против бога, или похожая на злого ангела, который противопоставил себя богу, за что и был низвергнут богом как дерзкий и тщеславный»). Заключительная глава книги повествует о «страшном и ужасающем конце» Ф.: его разрывают бесы, и душа его идет в ад. Характерно при этом, что Ф. приданы черты гуманиста. Эти черты заметно усилены в издании 1589. Ф. читает лекции о Гомере в Эрфуртском ун-те, по просьбе студентов вызывает тени героев классической древности и пр. Пристрастие гуманистов Иллюстрация: Фронтиспис к трагедии Марло «Фауст», с гравюры XVI в.
668 к античности олицетворено в книге как «безбожная» связь похотливого Фауста и Прекрасной Елены. Однако, несмотря на стремление автора осудить Ф. за его безбожие, гордыню и дерзания, образ Ф. все же овеян известным героизмом; в его лице находит свое отражение вся эпоха Ренессанса с присущей ей жаждой безграничного знания, культом неограниченных возможностей личности, мощным бунтом против средневекового квиетизма, обветшалых церковно-феодальных норм и устоев. Народной книгой о Ф. воспользовался английский драматург XVI в. Кристофер Марло, перу которого принадлежит первая драматическая обработка легенды. Его трагедия «The tragical history of the life and death of Doctor Faustus» (изд. в 1604, 4-е изд., 1616) (Трагическая история доктора Фауста, русский перевод К. Д. Бальмонта, М., 1912, ранее в журн. «Жизнь», 1899, июль и август) рисует Ф. титаном, охваченным жаждой знания, богатства и мощи. Марло усиливает героические черты легенды, превращая Фауста в носителя героических элементов европейского Ренессанса. От народной книги Марло усваивает чередование серьезных и комических эпизодов, а также трагический финал легенды о Фаусте, — финал, который связан с темой осуждения Ф. и его дерзновенных порывов. Повидимому, в начале XVII века трагедия Марло заносится английскими бродячими комедиантами в Германию, где трансформируется в кукольную комедию, получающую значительное распространение (ей между прочим многим обязан Гёте при создании своего «Фауста»). Народная книга лежит также в основе пространного сочинения Г. Р. Видмана о Ф. (Widman, Wahrhaftige Historie etc.), вышедшего в Гамбурге в 1598. Видман в противоположность Марло усиливает моралистические и клерикально-дидактические тенденции «народной книги». Для него история о Ф. в первую очередь — повествование об «ужасных и отвратительных грехах и проступках» прославленного чернокнижника; свое изложение легенды о Ф. он педантически уснащает «необходимыми напоминаниями и превосходными примерами», долженствующими служить ко всеобщему «поучению и предостережению». Иллюстрация: Э. Делакруа [1798—1863]. Иллюстрация к трагедии Гёте «Фауст»
669 По стопам Видмана пошел Пфицер (Pfitzer), выпустивший в 1674 свою обработку народной книги о Ф. Исключительную популярность тема о Ф. получает в Германии во второй половине XVIII в. в среде писателей периода «бури и натиска» [Лессинг — фрагменты неосуществленной пьесы, Мюллер-живописец — трагедия «Fausts Leben dramatisiert» (Жизнь Фауста, 1778), Клингер — роман «Fausts Leben, Thaten und H?llenfahrt» (Жизнь, деяния и гибель Фауста, 1791, русский перев. А. Лютера, Москва, 1913), Гёте — трагедия «Фауст» (1774—1831), русский перевод Н. Холодковского (1878), А. Фета (1882—1883), В. Брюсова (1928) и др.]. Писателей-штюрмеров Ф. привлекает своим дерзновенным титанизмом, своим бунтарским посягательством на традиционные нормы. Под их пером он приобретает черты «бурного гения», попирающего во имя неограниченных прав личности законы окружающего мира. Штюрмеров привлекал также «готический» колорит легенды, ее иррациональный элемент. При этом штюрмеры, особенно Клингер, сочетают тему о Фаусте с резкой критикой феодально-абсолютистского порядка (например картина злодеяний старого мира в романе Клингера: произвол феодала, преступления монархов и духовенства, развращенность господствующих сословий, портреты Людовика XI, Александра Борджиа и др.). Наиболее мощного своего художественного выражения тема о Ф. достигает в трагедии Гёте, переведенной на все языки мира. В трагедии со значительной рельефностью отразилась вся многогранность Гёте, вся глубина его лит-ых, философских и научных исканий: его борьба за реалистическое мировоззрение, его гуманизм и пр. Если в «Прафаусте» (1774—1775) трагедия носит еще фрагментарный характер, то с появлением пролога «На небе» (написан 1797, изд. 1808) она усваивает грандиозные очертания своего рода гуманистической мистерии, все многочисленные эпизоды которой объединены единством художественного замысла. Фауст вырастает в колоссальную фигуру. Он — символ возможностей и судеб человечества. Его победа над квиетизмом, над духом отрицания и гибельной пустоты (Мефистофель) знаменует триумф творческих сил человечества, его неистребимой жизнеспособности и созидательной мощи. Но на пути к победе Ф. суждено пройти ряд «образовательных» ступеней. Из «малого мира» бюргерских будней он входит в «большой мир» эстетических и гражданских интересов, границы сферы его деятельности все расширяются, в них включаются все новые области, пока перед Ф. не раскрываются космические просторы финальных сцен, где ищущий творческий дух Ф. сливается с созидательными силами мироздания. Трагедия пронизана пафосом творчества. Здесь нет ничего застывшего, незыблемого, здесь все — движение, развитие, непрестанное «нарастание», могучий творческий процесс, воспроизводящий себя на все более высоких ступенях. В этом отношении знаменателен самый образ Ф. — неутомимого
670 искателя «верного пути», чуждого желанию погрузиться в бездейственный покой; отличительной чертой характера Фауста является «недовольство» (Unzufriedenheit), вечно толкающее его на путь неустанного действия. Ф. погубил Гретхен, т. к. он отрастил себе орлиные крылья и они влекут его за пределы душной бюргерской горницы; он не замыкает себя и в мире искусства и совершенной красоты, ибо царство классической Елены оказывается в итоге всего лишь эстетической видимостью. Ф. жаждет великого дела, осязаемого и плодотворного, и он кончает свою жизнь вождем свободного народа, который на свободной земле строит свое благополучие, отвоевывая у природы право на счастье. Ад теряет над Фаустом свою силу. Неутомимо деятельный Ф., нашедший «верный путь», удостаивается космического апофеоза. Так под пером Гёте старинная легенда о Ф. принимает глубоко гуманистический характер. Следует отметить, что заключительные сцены «Фауста» писались в период стремительного подъема молодого европейского капитализма и частично отражали успехи капиталистического прогресса. Однако величие Гёте в том, что он уже видел темные стороны новых общественных отношений и в своей поэме пытался возвыситься над ними. Иллюстрация: М. Ретш [1779—1857]. Иллюстрация к трагедии Гёте «Фауст» В начале XIX в. образ Ф. своими готическими очертаниями привлекал романтиков. Ряд художников-романтиков (Делакруа, Корнелиус, Ретш — Retzsch) иллюстрировал трагедию Гёте. Ф. — странствующий шарлатан XVI в. — выступает в романе Арнима «Die Kronenw?chter», I Bd., 1817 (Стражи короны). Легенду о Ф. разрабатывали Граббе («Don Juan und Faust», 1829, русск. перев. И. Холодковского в журнале «Век», 1862), Ленау («Faust», 1835—1836, русский перев. А. Анютина [А. В. Луначарского], СПБ, 1904, то же, пер. Н. А-нского, СПБ, 1892), Гейне [«Фауст» (поэма, назначенная для танцев, «Der Doctor Faust». Ein Tanzpoem..., 1851) и др.]. Ленау, автор наиболее значительной после Гёте разработки темы о Ф., изображает Ф. двойственным, колеблющимся, обреченным бунтарем.
671 Тщетно мечтая «соединить мир, бога и себя», Фауст Ленау падает жертвой происков Мефистофеля, в к-ром воплощены силы зла и разъедающего скепсиса, роднящие его с Мефистофелем Гёте. Дух отрицания и сомнения торжествует над бунтарем, порывы к-рого оказываются бескрылыми и никчемными. Поэма Ленау знаменует начало распада гуманистической концепции легенды. В условиях зрелого капитализма тема о Ф. в ее ренессансно-гуманистической трактовке не могла уже получить полноценного воплощения. «Фаустовский дух» отлетал от буржуазной культуры, и не случайно в конце XIX и XX вв. мы не имеем значительных в художественном отношении обработок легенды о Фаусте. В России легенде о Ф. отдал дань А. С. Пушкин в своей замечательной «Сцене из Фауста». С отзвуками гётевского «Фауста» мы встречаемся в «Дон-Жуане» А. К. Толстого (пролог, фаустовские черты Дон-Жуана, томящегося над разгадкой жизни — прямые реминисценции из Гёте) и в рассказе в письмах «Фауст» И. С. Тургенева. В XX в. наиболее интересное развитие темы о Ф. дал А. В. Луначарский в своей драме для чтения «Фауст и город» (написано в 1908, 1916, изд. Наркомпроса, П., в 1918). Исходя из заключительных сцен второй части гётевской трагедии, Луначарский рисует Ф. просвещенным монархом, господствующим над страной, отвоеванной им у моря. Однако опекаемый Ф. народ уже созрел для освобождения от уз самовластия, происходит революционный переворот, и Фауст приветствует происшедшее, видя в нем осуществление своих давних мечтаний о свободном народе на свободной земле. В пьесе отражено предчувствие социального переворота, начала новой исторической эры. Мотивы фаустовской легенды привлекали В. Я. Брюсова, оставившего полный перевод «Фауста» Гёте (ч. 1 напечатана в 1928), повесть «Огненный ангел» [1907—1908], а также стихотворение «Klassische Walpurgisnacht» [1920]. Иллюстрация: П. Корнелиус [1783—1867]. Иллюстрация к трагедии Гёте «Фауст» Легенда о Ф. обогатила не только художественную литературу. В музыке тему о Ф. разрабатывали Берлиоз, Гуно, Бойто, Вагнер,
672 Бузони и др. В графике Рембрандт (офорт «Фауст»), Корнелиус, Ретш, Каульбах, Делакруа и мн. др. В России — Врубель (панно триптих). Библиография : II. Faligan Z., Histoire de la l?gende de Faust, P., 1888; Fischer K., Goethes Faust, Bd I. Die Faustdichtung vor Goethe, 3. Aufl., Stuttgart, 1893; Kiesewetter C., Faust in der Geschichte und Tradition, Lpz., 1893; Frank R., Wie der Faust entstand (Urkunde, Sage und Dichtung), B., 1911; Die Faustdichtung vor, neben und nach Goethe, 4 Bde, B., 1913; Gestaltungen des Faust (Die bedeutendsten Werke der Faustdichtung, seit 1587), hrsg. v. H. W. Geissler, 3 Bde, M?nchen, 1927; Bauerhorst K., Bibliographie der Stoff- und Motiv-Geschichte der deutschen Literatur, B. — Lpz., 1932; Корелин М., Западная легенда о докторе Фаусте, «Вестник Европы», 1882, кн. 11 и 12; Фришмут М., Тип Фауста в мировой литературе, «Вестник Европы», 1887, кн. 7—10 (перепеч. в кн.: Фришмут М., Критические очерки и статьи, СПБ, 1902); Белецкий А. И., Легенда о Фаусте в связи с историей демонологии, «Записки Неофилологического об-ва при СПБ университете», вып. V и VI, 1911—1912; Жирмунский В., Гёте в русской литературе, Ленинград, 1937. См. также статьи, посвященные писателям, упомянутым в настоящей статье. Б. Пуришев