[Agada или Hagada] — большая область талмудической лит-ры, содержащая афоризмы и поучения религиозно-этического характера, исторические предания и легенды, долженствующие облегчить применение «кодекса законов», так наз. «галахи», — смягчать суровое действие религиозного закона. Возникновение А. относится ко II в. до христ. эры (кн. Юбилеев). При своем возникновении А. была устной, но затем устный А. материал собирался и записывался. А. представлена в виде целого ряда различных «мидрашей» (от darasch — изучать), снабжавших библейский текст обширными комментариями и толкованиями. А. противопоставляется «галахе», но по существу связь между ними органическая: одна дополняет и обосновывает другую. «Галаха» стремилась дисциплинировать народную жизнь путем теоретически разработанного ритуала, А. же только пропагандировала, истолковывала писание и зачастую в весьма привлекательной поэтической форме. Обычными жанрами агадистов были: притчи, параболы, басни, аллегорические и гиперболические рассказы. С большой любовью и часто с большим мастерством агадисты применяли символические формы повествования, культивировали монолог и диалог. В своей критике событий они проявляли нередко большую смелость суждения, не щадили ни пророков, ни патриархов, ни
38 даже самого законодателя Моисея и не стеснялись вводить в свои диалоги в качестве равноправного собеседника и самого бога. Несмотря на обилие противоречий в изречениях и афоризмах разных агадистов, творчество их отражало в общем недовольство народных масс установленными религией законами, религиозное вольнодумство, стремление к обновлению религии как в этическом, так и в эстетическом отношениях; нередко это вольнодумство граничило с атеизмом, и тут-то неумолимая «галаха» пресекала процесс освобождения от религиозных норм. В течение многих веков А. была для народных масс весьма популярной и единственной формой духовного общения: трибуной, эстрадой, мистерией, сатирой, хвалебным гимном и колыбельным напевом. А. давала характеристики общественной среды и отдельных ее представителей, символы аскетизма, вероотступничества и богоборчества, художественно реалистические картины быта, проникнутые освежающим юмором. Ее художественная повествовательность моментами принимала характер трагического эпоса, особенно на фоне богоборчества. Эти моменты ярко запечатлелись в прекрасной легенде о смерти Моисея, к-рый на закате своей жизни борется за бессмертие, не приемлет смерти; он спорит и борется с богом в самую последнюю минуту жизни. Такова художественная правда А., придерживающейся пессимистического взгляда на человека, хотя по своим философским тенденциям она считает веру в бессмертие и радужное будущее руководящим принципом в жизни человека. Вся еврейская лит-ра пронизана элементами А. Мы встречаем их в абстрагированной форме у Бялика (см.) в его поэме «Свиток о пламени». Своеобразно преломлялась А. в еврейском фольклоре и в литературе на еврейском языке (идиш). Они являют определенную тенденцию низводить библейско-агадические образы с «синайских высот» на реальную почву, в самую гущу повседневного быта. В фольклоре это снижение библейско-агадических образов мы встречаем в так наз. «пурим-шпил» — юмористических и сатирических пьесках, которые примитивно разыгрывали в праздник «пурим». В уста библейских персонажей часто вкладывались едкие характеристики местечковых общественных заправил, «ново-испеченных буржуа», эксплоататоров нищеты... В «пурим-шпил» агадическое начало потеряло свой религиозный характер; более того, в некоторых вариантах этих произведений еврейского фольклора мотивы А. использованы в антирелигиозном смысле. В еврейской художественной лит-ре библейско-агадические образы значительно интимизированы. У Менделе Мойхер-Сфорим (Ш. Абрамовича) (см.) сказывается влияние Агады как притчи и параболы, особенно в его «Кляче». У Шолом-Алейхема (см.) юмор в
39 значительной степени питается игривыми талмудическими изречениями, библейскими афоризмами житейской мудрости, к-рыми его экспансивные персонажи как бы музыкально сопровождают каждый свой жест; особенно заметна эта «агадическая» черта в его «Тевье молочник» (Тевье дер милхикер). Шолом Аш (см.) создал в своем произведении «Шлойме ногид» тип благодетельного местечкового богатея по образу и подобию одного из предков-патриархов и вообще часто придает своим бытовым персонажам характерные свойства библейских фигур. Наиболее полно воплотил агадическое начало И. Л. Перец (см.) в своих «Folkstimliche Geschichten» (Из уст народа): — он как бы осуществил самую потаенную идею А. — преодоление национальной косности и исключительности, столь поощряемых «галахой», и стремление к универсализму. Библиография: Легенды и изречения А. собраны и изданы Х. Н. Бяликом и И. Х. Равницким на древнееврейском и еврейском яз. Есть русский перев. С. Г. Фруга (Берлин, изд. С. Д. Зельцмана). Наиболее полные указатели А. литры: Перла, Ozar leschon chachamim, Варшава, 1900; Himan, Bet Waad Lachachamim, 1902; основн. труды: Фин и Каценеленбоген, Мировоззрение талмудистов, тт. I-III, СПБ., 1874–1876; Bacher A., Der Tanaiten, I-II Bde., Strassburg, 1884–1892; Его же, A. d. babylon. Amor?er, 1878 и A. d. pal?stin. Amor?er, 3 тт., 1892–1899; Weiss, Dor wedorschow, тт. I-III. Ш. Гордон