человек' , социально-психологический тип, запечатленный в русской литературе 1-й половины 19 в.; его главные черты: отчуждение от официальной России, от родной среды (обычно - дворянской), чувство интеллектуального и нравственного превосходства над ней и в то же время - душевная усталость, глубокий скептицизм, разлад слова и дела. Наименование 'Л. ч.' вошло во всеобщее употребление после 'Дневника лишнего человека' (1850) И. С. Тургенева; сам же тип сложился раньше: первое законченное воплощение - Онегин ('Евгений Онегин' А. С. Пушкина), затем Печорин ('Герой нашего времени' М. Ю. Лермонтова), Бельтов ('Кто виноват-' А. И. Герцена), тургеневские персонажи: Рудин ('Рудин'), Лаврецкий ('Дворянское гнездо') и др. Черты духовного облика 'Л. ч.' (подчас в усложнённом и измененном виде) прослеживаются в литературе 2-й половины 19 - начала 20 вв. (в произведениях М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, вплоть до А. И. Куприна, В. В. Вересаева, М. Горького). Типология 'Л. ч.' сказалась в лирике (Лермонтов, Н. П. Огарев). В западноевропейской литературе 'Л. ч.' в известной мере близок герой, вызванный к жизни 'длительным похмельем' (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Сочинения, 2 издание, том 8, с. 122) после буржуазной революции 18 в., разочарованием в социальном прогрессе ('Адольф' Б. Констана, 'Исповедь сына века' А. де Мюссе). Однако противоречия русской действительности, контраст 'цивилизации и рабства' (см. А. И. Герцен, Собрание сочинений, т. 7, 1956, с. 205), неразвитость общественной жизни выдвинули 'Л. ч.' на более видное место, обусловили повышенный драматизм и интенсивность его переживаний. На рубеже 50-60-х гг. революционные демократы Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов резко критиковали 'Л. ч.', его нерешительность и пассивность, вместе с тем неправомерно сводя содержание проблемы 'Л. ч.' к теме либерализма . С переоценкой 'Л. ч.' выступил и Ф. М. Достоевский, осудив его индивидуализм и оторванность от народной почвы. Литературный образ 'Л. ч.', возникнув как переосмысление романтического героя (Дж. Байрон, Пушкин), складывался под знаком реалистической портретизации, выявления разности между персонажем и автором. Существенным в теме 'Л. ч.' был отказ от просветительских установок во имя беспристрастного анализа 'истории души человеческой' (Лермонтов), что создавало почву для глубокого психологизма и последующих завоеваний реализма.
Лит.: Чернышевский Н. Г., Русский человек на rendez-vous, Полн. собр. соч., т. 5, М., 1950; Гончаров И. А., 'Мильон терзаний'. Собр. соч., т. 8, М., 1952.
Ю. В. Манн.