Значение РОССИЯ. ПРОСВЕЩЕНИЕ: УЧЕБНОЕ ДЕЛО в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона
- РОССИЯ. ПРОСВЕЩЕНИЕ: УЧЕБНОЕ ДЕЛО
-
А. Учебное дело. 1) Исторический очерк развития учебного дела в России. Первые дошедшие до нас сведения о массовом образовании старой Руси рисуют картину весьма печальную. Известны жалобы новгородского архиепископа Геннадия (XV в.), относящиеся к тому сословию, для которого образование — или хотя бы простая грамотность — было, по-видимому, совершенно необходимо. Обращаясь к митрополиту Симону, Геннадий убедительно просит его "печаловаться" перед государем, "чтоб велел училища учинити". На Стоглавом соборе (1551) те же жалобы повторяются чуть не слово в слово. Собор постановил устроить в домах лучших городских священников училища, в которых бы проходились "грамота, книжное письмо, церковное пение и налойное чтение". В состав учеников должны были входить, главным образом, дети духовенства. Что было сделано для исполнения распоряжений собора — неизвестно. Может быть, в больших городах вроде Москвы или Новгорода и в крупных монастырях вроде Сергиевской лавры и были попытки устроить правильную элементарную школу; но в общем положение дела изменилось мало. По словам Маржерета (начало XVII в.), "невежество русского народа есть мать его благочестия; он не знает ни школ, ни университетов; одни священники наставляют юношество чтению и письму, и этим занимаются немногие". Прошло еще полвека после Маржерета. Собор, осудивший раскол, снова поднял вопрос о грамотности — но не о грамотности народа, а лишь о грамотности духовенства. "Повелеваем, чтобы всякий священник детей своих научил грамоте", — решает собор, исходя из установившегося факта наследственности духовных мест. — В Р., как и в других странах, потребность в высшем образовании получила удовлетворение раньше, чем потребность в среднем или низшем образовании. Первым высшим учебным заведением в Р. была Киевская академия (основ. в начале XVII в.). В 1682 г. открыта в Москве Заиконоспасская школа, зародыш будущей Славяно-греко-латинской академии. Петр Великий основал в Москве в 1700 г. математическую школу ("школу математических и навигацких наук") для дворянских и приказных детей и поручил ее англичанину Фарварсону. Вслед за этой школой были открыты школы адмиралтейская, артиллерийская, инженерная и (на Урале) две горные. Как и прежде, наука и школа должны были служить практическим потребностям государства. Изменилось только понимание этих потребностей: вместо исправления церковных книг и охранения веры речь шла теперь о преобразовании армии и флота. В 1715 г. школа навигацких наук была переведена в Петербург и получила название "Морской академии". Обе академии, "морская" и "славяно-греко-латинская", сделались исходными пунктами целой сети низших школ, учрежденных Петром в провинции; по отношению к этим школам академии сыграли роль учительских семинарий. Наоборот, для столичных заведений провинциальные школы стали служить подготовительной ступенью. Низшая светская школа давала предварительные математические сведения, низшая духовная — познания словесные. В год переселения навигацкой школы в Петербург Петр разослал в губернии по два ученика этой школы, выучивших геометрию и географию, "для науки молодых ребяток из всяких чинов людей". В 1716 г. было открыто в разных городах Р. 12 школ; к ним в 1720—22 гг. присоединилось еще тридцать. Новая школа обучала арифметике и геометрии, почему и получила название "цифирной школы". По сведениям, собранным в 1727 г., набрано было в эти школы учеников, охотой и силой, несколько более 2000 чел., по сословному составу распределявшихся на следующие группы:
-
| 1. Из духовного звания | 931, или 45 % |
| - - |
| 2. Солдатских детей | 402, " 20" |
| - - |
| 3. Приказных | 374, " 18 " |
| - - |
| 4. Посадских | 93, " 4,5 % |
| - - |
| 5. Дворян и детей боярских | 53, " 2,5 " |
- Вскоре, однако, посадские люди стали просить освободить их от обязательной посылки детей в школы, так как детям надо сидеть за прилавком, приучаться к отцовскому ремеслу. Правительство удовлетворило требование горожан (1720), и цифирные школы лишились части своих учеников. Духовная школа в провинции явилась вследствие предписания духовного регламента, обязавшего архиереев открывать школы при архиерейских домах (1721). В 1721—25 гг. открыто было до 46 епархиальных школ, так что в последние годы царствования Петра почти каждый (теперешний) губернский город имел по две школы, светскую и духовную. Между ними началась борьба за учеников. Синод потребовал, чтобы дети духовного сословия были возвращены в епархиальные школы, после чего в четырнадцати цифирных школах совсем не осталось учеников, и их пришлось закрыть. В уцелевших школах учились почти исключительно дети приказных; в 1727 г. их было всего 500 чел. В 1744 г. заведование цифирными школами перешло от адмиралтейской коллегии к военной. Поводом к этому послужил указ 1732 г. об учреждении при гарнизонных пехотных полках гарнизонных школ, сослуживших некоторую службу русскому просвещению: еще в первые годы царствования Екатерины II учителей математики можно было достать только из гарнизонных школ. Духовная школа оказалась, в общем, устойчивее, чем светская, вероятно потому, что необходимость подготовки кандидатов на священнический сан признавали люди всех направлений, не исключая противников реформаторской деятельности Петра. Почти не сокращаясь в количестве, полсотни епархиальных школ дожили до того времени, когда началось превращение их в семинарии. Указ об этом был издан в 1737 г.; но значительность расходов, сопряженных с введением нового типа духовной школы, во многих местах задержала учреждение семинарий до воцарения Екатерины II. Полный курс был введен к этому времени только в восьми семинариях. — Задумав основание Академии наук ("для славы среди иностранцев"), Петр Великий по совету европейских ученых решил присоединить к академии университет и гимназию. С первых же шагов оказалось, что слушать лекции было некому; для исполнения устава, требовавшего чтения лекций, профессора, выписанные из Германии, оттуда же выписали себе восемь студентов (на 17 профессоров). Впоследствии лекции вовсе прекратились. Несколько удачнее началась деятельность гимназии. В первый год (1726) поступило в нее 120 учеников, во второй — 58, в третий — 56, в четвертый — 74 ученика. Чтобы остановить быстрое падение числа учеников, пришлось и здесь принять искусственные меры. В 1729 г. в гимназию вербовали детей солдат, мастеровых, даже крепостных. Дети среднего сословия скоро сделались единственными учениками академической гимназии, так как в 1730 г. открылся сухопутный шляхетский корпус, и дворянских детей стали отдавать туда. Ученики гимназии обыкновенно ограничивались прохождением низших классов, и университет все-таки оставался почти без слушателей. Не помогло и учреждение стипендий для гимназистов и общежития для казеннокоштных студентов, набранных притом не из гимназии, а из семинарий. В 1753 г. лекции в академическом университете прекратились (вторично). Неудачные попытки устроить общеобразовательные учебные заведения в Петербурге побудили правительство сделать такой же опыт в Москве, ввиду существовавшей там потребности в образовании, о которой свидетельствовало "великое число домашних учителей, содержимых помещиками в Москве". В 1755 г. в Москве был учрежден университет и при нем две гимназии: одна — для дворян, другая — для разночинцев. Соответственно этому двоякому составу учащихся университет должен был удовлетворять зараз двум целям, которым в Петербурге служили два разных типа учебных заведений: шляхетский и академический. Гимназист, становясь студентом, получал шпагу и с ней дворянское достоинство; кончая университет, студент выходил из него с обер-офицерским чином. Через три года после основания университета и гимназии в Москве такая же гимназия или, вернее, такие же две гимназии (для дворян и для разночинцев) были основаны в Казани. Несмотря на все поощрения, до университета доходили лишь весьма немногие из гимназистов. В первые годы пришлось наполнить университет учениками духовных семинарий и академий, да и потом университет (московский) нуждался в слушателях, хотя и здесь были введены казенные стипендии. В 1765 г. на всем юридическом факультете был только один студент; в 1768 г. то же самое случилось на медицинском факультете. Преподавательскими силами оба эти факультета также не были богаты. До первых годов царствования Екатерины II, т. е. до возвращения молодых русских профессоров из заграничной командировки, весь юридический факультет сосредоточивался в одном профессоре Дильтее, медицинский — в одном профессоре Керштенсе. Только третий, философский факультет (совмещавший физику с гуманитарными науками) имел около шести преподавателей. Екатерина II интересовалась, по крайней мере в первую половину своего царствования, вопросами воспитания и даже мечтала посредством школы "создать новую породу людей". В этих видах она считала нужным начинать воспитание возможно раньше и по возможности парализовать влияние семьи. Это — главная причина предпочтения, которое оказывала она закрытым мужским и в особенности женским учебным заведениям. В академической (петербургской) гимназии и в шляхетском корпусе были открыты малолетние отделения, куда принимали детей 4—5 лет. При Смольном монастыре было основано (в 1764 г.) закрытое женское учебное заведение с двумя отделениями — одно для благородных, другое для мещанок. Этим было положено начало женского образования в Р. В то время, при крайней грубости и отсталости русского общества, учреждение таких учебных заведений было, несомненно, большим шагом вперед. Еще важнее было открытие (в 1782 г.) так наз. "Комиссии об учреждении народных училищ". Исходя, гл. образом, из проекта, составленного сербом Янковичем де Мириево, комиссия выработала в 1786 г. "устав о народных училищах", утвержденный императрицей. Предполагалось открыть в губернских городах главные училища, в уездных — малые, причем и те, и другие имели довольно разнообразный круг предметов обучения; но для новых училищ не было назначено никаких средств, обязанность содержания их возлагалась на приказы общественного призрения. Да и охотников учиться оказывалось немного; местные власти должны были прибегать к разным принудительным средствам, чтобы навербовать достаточное число учащихся; в число учеников новых училищ очень редко попадали "благородные". Огромное большинство учеников "главных училищ" были дети купцов, мещан и солдат, которые не находили нужным доводить их до окончания курса; старшие классы почти пустовали. Еще хуже обстояло дело с "малыми народными училищами"; потребность в образовании чувствовалась в небольших городах еще слабее, а открытие школ поставлено было в зависимость от щедрости местных городских дум. На первых порах малых училищ открылось сразу довольно много, но скоро думы начали тяготиться содержанием училищ; не только новых школ открывалось гораздо меньше, но и раньше открытые стали местами закрываться. Так, в 1790 г. обыватели Лебедяни, Шацка, Спасена и Темникова подали губернской власти следующие почти одинаковые заявления: "купецких и мещанских детей в школах не состоит, да и впредь к изучению в училища отдавать детей мы не намерены. Того ради содержать училища желания нашего не состоит и мы не видим для себя от оных пользы". Училища были закрыты. Козловский купец, смотритель местного училища, шел еще дальше: он находил, что вообще все училища вредны и что "оные полезно повсеместно закрыть". О развитии в это время народного образования можно судить по следующим цифрам:
-
| | Число |
| Годы | - |
| | Училищ | Учащих | Учащихся |
| - - - - |
| 1786 | 40 | 136 | 4398 |
| - - - - |
| 1790 | 269 | 629 | 16525 |
| - - - - |
| 1793 | 311 | 738 | 18297 |
| - - - - |
| 1797 | 285 | 664 | 15628 |
| - - - - |
| 1800 | 315 | 790 | 19915 |
- В духовных школах в 1783 г. училось 11329, в 1807 г. — 24167 чел. В общем один школьник приходился приблизительно на 800 душ. Царствование Александра I составляет эпоху в деле развития и особенно в деле организации народного образования в Р. В 1802 г. было учреждено особое министерство народного просвещения. Шестеро из членов главного правления училищ назначались вместе с тем попечителями шести "полос", или "округов", на которые делилась вся империя по отношению к учебному управлению. В трех округах университеты уже существовали (Московском, Виленском \[4 апр. 1803 г. так наз. Виленская академия преобразована в университет. После польского восстания 1830—81 г. этот университет был закрыт.\] и Дерптском), в трех других (Казанском, Харьковском, Петербургском) их предстояло еще учредить, что считалось одною из главных задач попечителей этих округов. Уже в 1804 г. были основаны университеты в Казани и в Харькове; в то же время получили высочайшее утверждение устав Московского, Харьковского и Казанского университетов и устав учебных заведений, подведомых университетам. В Петербурге в том же 1804 г. был учрежден так наз. Педагогический институт, преобразованный в университет лишь в 1819 г. Университетский устав 1804 г. на бумаге обещал очень много. Профессора составляли совет — автономную корпорацию, выбиравшую ректора и деканов; эти выборные лица заведовали хозяйственными делами в "правлении". Организация преподавания была отдана всецело в распоряжение совета. Для своих членов университет имел собственный суд, на который жаловаться можно было только Сенату. Ближайший начальник, попечитель, жил в Петербурге, далеко от университета. Очень скоро, однако, все добрые намерения устава 1804 г. оказались иллюзией. При первой же попытке совета настоять на одном из своих постановлений, незаконно кассированном попечителем, профессоров, подписавших протест, велено было призвать в Харьковское губернское правление и сделать им строжайший выговор, с подтверждением, что ежели впредь окажут подобное непослушание, то будут преданы суду. Выборы отменялись, ученые степени раздавались по усмотрению попечителя. Не богаты были новые университеты и слушателями: в первое десятилетие их существования студентов насчитывалось всего по нескольку десятков, и только со второго десятилетия число студентов в новых университетах стало переходить за сотню (в старом московском университете в 20-х годах числилось от 700 до 900 студентов). Дворяне отдавали своих детей преимущественно в военные школы; кто заботился не столько о карьере, сколько о хорошем воспитании, тот помещал детей в частные пансионы. В университет поступали, главным образом, те, кто хотел быть учителем — а педагогическое поприще мало кому казалось привлекательным. Даже казенные стипендиаты старались всячески уклониться от учительской службы. С 1804 г. начинается постепенное преобразование главных народных училищ в гимназии и основание новых гимназий. "Губернские училища или гимназии" предполагалось иметь в каждом губернском городе, причем наблюдение за гимназиями было предоставлено университетам. Директор гимназии был вместе с тем и директором уездных училищ (заменивших "малые народные училища" Екатерины II), которых предполагалось иметь по крайней мере по одному в каждом уездном и губернском городе. Наконец, смотритель уездного училища был, в свою очередь, начальником приходских училищ своего уезда. Замечательна преемственность курсов перечисленных учебных заведений: в уездном училище уже не учили тому, что преподавалось в приходском, в гимназии предполагалось известным то, чему учили в уездном училище. В приходской школе учили Закону Божию, чтению, письму и арифметике; в уездном училище, кроме этих предметов, преподавались геометрия, география, история, начатки физики и естественной истории. В гимназии ни Закон Божий, ни русский язык уже не проходились; этим освобождалось место для целого ряда новых предметов, входящих в наше время в состав университетского курса (логика, психология, этика, эстетика, естественное и народное право, политическая экономия). Расширены были программы физико-математических и естественных наук; преподавались также коммерция и технология. Гимназия становилась путем в университет, а университет обещал в будущем обер-офицерский чин. В 1809 г. вышел знаменитый указ, требовавший от всякого желавшего получить чин коллежского асессора выдержания экзамена в университете. Все это, однако, не очень содействовало процветанию гимназий и университетов, тем более, что с течением времени, когда ослабели либеральные веяния начала царствования, правительство стало открывать "благородные пансионы" не только при гимназиях, но даже и при университетах; такой пансион при петербургской гимназии был превращен на время в привилегированное "высшее училище", уравненное в правах с университетом. Самая программа преподавания также изменяется; главной целью гимназии признается подготовка молодых людей к жизни, а не к слушанию лекций в университетах. В гимназиях вводится преподавание Закона Божия, значительно усиливается преподавание языка русского, исключаются науки философские и общественные. К гимназии присоединяются три низших класса, чем устраняется необходимость предварительного прохождения курса в приходском и уездном училищах и уничтожается отмеченная выше преемственность учебных заведений; разрывается связь низшей и средней школы, остающихся разобщенными и до наших дней. В том же 1817 г., когда совершились все эти перемены, была введена плата за учение в учебных заведениях Петербургского округа, а с 1819 г. она стала вводиться и в других округах. Число гимназий и уездных училищ и учащихся в них в самом конце царствования Александра I видно из следующей таблицы:
-
| Учебные округа | Гимназии | Учащихся в | Уездные | Учащихся в |
| | | них | училища | них |
| - - - - - |
| Петербургский | 10 | 791 | 62 | 3300 |
| - - - - - |
| Московский | 11 | 787 | 76 | 5257 |
| - - - - - |
| Виленский | 5 | 2075 | 47 | 8807 |
| - - - - - |
| Харьковский | 12 | 685 | 86 | 8020 |
| - - - - - |
| Казанский | 10 | 685 | 66 | 4090 |
- Следовательно, всех гимназий было 48, с 5491 учениками, а уездных училищ — 337, с 29479 учениками. К этому следует прибавить учебные заведения, занимавшие середину между гимназиями и университетами, а именно так наз. "высшее училище" в Петербурге, Ярославский лицей ("Ярославское Демидовское высших наук училище"), лицей Кременецкий \[Упразднен после польского восстания 1830—1831 гг.\], Нежинское высшее училище (так наз. "гимназия высших наук"), коммерческое училище в Таганроге, одесский "Ришельевский" лицей. Всего в этих шести училищах было 1308 учеников. Среднее число учащихся в гимназии в Казанском округе было 69, в Московском 72, в Петербургском 79, в Харьковском 97; лишь в Виленском округе, где преобладала польская культура, на одну гимназию приходилось 415 учеников. В Петербургском округе число учащихся в гимназиях во второй половине царствования Александра I даже несколько уменьшилось. Исключительные условия, при которых вступил на престол имп. Николай I, весьма скоро сказались на судьбах учебного дела. Уже в 1826 г. был учрежден "комитет устройства учебных заведений", с целью ввести единообразие в учебную систему и затем "воспретить произвольные преподавания учений по произвольным книгам и тетрадям". Новый устав, обнародованный в 1828 г., касался приходских училищ, уездных училищ, гимназий и частных учебных заведений. Общий характер реформы выясняется из следующих слов докладной записки, представленной министром народного просвещения, адмиралом Шишковым: "при назначении постепенности учебных заведений должно иметь в виду потребности тех состояний, которые должны получить в них окончательное образование... Приходские училища должны у нас существовать преимущественно для крестьян, мещан и промышленников низшего класса; уездные — для купечества, обер-офицерских детей и дворян, гимназии — преимущественно для дворян". Другие члены комитета, выработавшего устав 1828 г., шли еще дальше Шишкова; так, напр., гр. Ламберт находил, что дети, принадлежащие к разным сословиям, не могут быть воспитываемы вместе. О программах, установленных для уездных и приходских училищ, сказано ниже, так как в Р. есть еще до сих пор приходские и уездные училища, учебный и воспитательный режим которых регулируется уставом 1828 г. В 1830 г. были утверждены Общее Положение и Устав для военных учебных заведений, в силу которых "губернские кадетские корпуса" имели целью "доставление возможности малолетним дворянам различных губерний воспитываться для службы военной" вблизи их семейств. В течение 30-х и 40-х годов шло увеличение числа кадетских корпусов (при Александре I их было всего три) и было образовано Главное управление военно-учебных заведений. Гимназии остались общесословными учебными заведения и при Николае I, но "для устранения вредной смеси" при них устраивались "благородные пансионы". Одна губерния за другой ходатайствовали об открытии "дворянских институтов", т. е. пансионов с гимназическим и притом сокращенным курсом. Появились особые 5-классные дворянские училища; (гимназии по уставу 1828 г. имели семь классов) — нечто вроде прогимназий; из ста учеников дворянских училищ довершал свое образование в гимназии только один. Открытие пансионов и институтов "для благородных" при гимназиях шло так быстро, что в 1849 г. их было уже 47 (в течение последующих 15 лет новых пансионов было открыто всего 4). Были, кроме сословных предубеждений, еще другие причины, побуждавшие дворян определять детей в кадетские корпуса или в благородные пансионы. По уставу 1828 г. состав предметов, преподаваемых в гимназиях, был совершенно изменен. Центром тяжести занятий проект устава предполагал сделать древние языки, причем на латинский язык назначалось во всех классах 70 часов, на греческий — 50. С этим не согласился имп. Николай (на которого, может быть, не осталась без влияния известная записка Пушкина), и в окончательной редакции устава на долю латинского языка было оставлено 39 часов, на долю греческого — 30. При этом, отчасти вследствие недостатка в учителях с соответственным образованием, греческий \[В 1851 г. из 74 гимназий преподавание греческого языка было введено в 45.\] язык (преподавание которого начиналось с IV класса) вводился сначала лишь в немногих гимназиях, а в остальных часы, назначенные на греческий язык, делились между математикой и новыми языками. Но и в таком виде курс гимназий казался слишком "трудным", и это способствовало стремлению дворян определять своих детей в благородные пансионы, где дозволялось проходить "учебные предметы, ближе принадлежащие к образованию высшего сословия": во многих таких пансионах было введено преподавание французского языка, танцев, музыки, фехтования, верховой езды. В общем, однако, несмотря на реформу в курсе гимназий, несмотря на увеличение платы за ученье, потребность русского общества в образовании в 30-х и 40-х годах сделалась настолько значительной, что число учащихся в гимназиях, падавшее в конце царствования Александра I и в начале царствования Николая I, стало опять возрастать. Это не замедлило вызвать опасения. "При возрастающем повсюду стремлении к образованию, — писал в 1840 г. министр нар. просвещения гр. Уваров, — наступило время пещись о том, чтобы чрезмерным этим стремлением к высшим предметам учения (здесь разумелся, очевидно, переход из гимназий в университеты) не поколебать порядок гражданских сословий, возбуждая в юных умах порыв к приобретению роскошных (т. е. излишних) знаний". Прошло еще пять лет, и министр в своем "предложении" (попечителям округов) выражался так: "принимая во внимание, что в высших и средних учебных заведениях через меру умножился прилив молодых людей, рожденных в низших слоях общества, для которых высшее образование бесполезно, составляя лишнюю роскошь и выводя их из круга первобытного состояния без выгоды для них самих и для государства", необходимо "не столько для усиления экономических сумм учебных заведений, сколько для удержания стремления юношества к образованию в пределах некоторой соразмерности с гражданским бытом разнородных сословий, повысить плату за ученье". Это было уже второе при Николае I повышение платы за ученье в гимназиях. В 1844 г. из гимназий устранены последние остатки философских и общественных наук, уцелевшие после реформы 1828 г. Преподавание статистики и географии было предписано соединить, "отсекая от статистики всякие рассуждения, имеющие ближайшую связь с политическими науками". Под влиянием реакции, наступившей в 1848 г., классицизм, который незадолго перед тем считался гарантией против "дерзновенных мечтаний", сделался вдруг подозрительным. Молодые люди — говорилось теперь — не уважают законов, потому что не знают действующего законодательства и увлекаются республиканскими учреждениями древнего мира. Исходя из этих положений, попечитель Петербургского учебного округа Мусин-Пушкин предложил разделить гимназический курс, начиная с IV класса, на два отделения: одно — для тех, кто готовится перейти в университет, другое — для желающих из гимназий идти прямо на службу. Впоследствии классическая система была еще более ослаблена; греческий язык был оставлен лишь в девяти гимназиях университетских городов, для подготовки в студенты филологического факультета. Вместо греческого языка новым министром (князем Ширинским-Шахматовым) были введены (в некоторых гимназиях) естественные науки, которые, как выражался министр, "составляют потребность современного образования, преподаются в военно-учебных заведениях и институтах и могут ощутительно облегчить подробное и основательное изучение естественных наук для студентов физико-математического и медицинского факультета". Знание греческого языка в России стало такою редкостью, что в 1856 г. министр был вынужден разрешить прием в студенты историко-филологического факультета Казанского университета молодых людей, не знавших греческого языка. Из высших учебных заведений вновь открыты в царствование Николая I в 1831 г. Технологический институт в Петербурге и в 1834 г. университет св. Владимира в Киеве. В 1835 г. издано было новое положение об управлении округов, которым университеты были устранены от заведования гимназиями, директоры гимназий — от заведования низшими школами. Вслед за тем издан новый университетский устав, покончивший с фикцией академической свободы. Попечитель был обязан жить в том городе, где находится университет. Ректоры и деканы остались выборные, но власть совета была ограничена. Судебные функции были вовсе отняты у университета; административные и хозяйственные дела по-прежнему ведались правлением, но начальником его был не совет, а попечитель. Попечителю принадлежал и надзор за дисциплиной в университете; инспектор студентов из выборного и ответственного перед советом лица превратился в чиновника, назначаемого попечителем и притом не из профессоров, а из посторонних университету "военных или гражданских служащих". Студентам дана была форма. Богословие, церковная история и церк. право сделаны обязательными предметами для всех факультетов. "Авторитарный" устав 1835 г. не помешал, однако, расцвету университетов, обязанных им в особенности молодым профессорам, посланным в Дерпт и за границу для подготовки к ученому званию (Неволин, Редкин, Пирогов, Крюков, Грановский и др.). Кругом профессоров собралась многочисленная аудитория, проникнутая идеальными стремлениями. Ввиду этого нового факта — переполнения аудиторий — отношение к студентам совершенно изменилось. Прежде был дорог каждый студент; ему платили, смотрели сквозь пальцы на его большие и малые грехи, всячески поощряли его научное рвение, чтобы довести его до окончания курса и получить в нем нужного работника. Теперь, под влиянием опасений, вызванных событиями 1848 г., в 1849 г. был установлен комплект в 300 студентов для каждого университета. Принимая эту меру, правительство прямо признавало, что было бы лучше, если бы "дети благородного сословия искали преимущественно, как потомки древнего рыцарства, службы военной перед службой гражданской". В 1849 г. должность ректора перестала быть выборною; министру было предоставлено увольнять деканов и назначать их помимо выборов (так, напр., вместо выбранного Грановского был назначен Шевырев). В 1850 г. деканам предписано было наблюдать, "чтобы в содержании программ (представляемых каждым профессором перед началом занятий) не укрылось ничего несогласного с учением православной церкви или с образом правления и духом государственных учреждений", а также следить за тем, чтобы чтения соответствовали программам; о малейшем отступлении, "хотя бы и безвредном", они были обязаны доводить до сведения ректора. Государственное право европейских держав, "потрясенных внутренними крамолами и бунтами в самых основаниях своих", было исключено из предметов университетского преподавания (1849). Та же участь постигла в 1850 г. и философию, которая была признана, "при современном предосудительном развитии этой науки германскими учеными", бесполезной, за исключением логики и психологии. Чтение этих последних наук было поручено профессорам богословия, которые должны были "сроднить" их с истинами откровения. Значительно увеличена была плата за слушание лекций. От лиц податных сословий, желающих поступить в университет, стали требовать увольнительных свидетельств от обществ, что тогда было соединено с большими затруднениями. Следующая таблица показывает, как изменялось число студентов в наших университетах в последние годы дореформенной эпохи.
-
| | Университеты: |
| Годы | - |
| | С.-Петерб. | Московск. | Харьковск. | Казанский | Киевский | Дерптский | Итого |
| - - - - - - - - |
| 1836 | 299 | 441 | 332 | 191 | 203 | 536 | 2002 |
| - - - - - - - - |
| 1847 | 733 | 1198 | 523 | 368 | 608 [b]
Брокгауз и Ефрон. Брокгауз и Евфрон, энциклопедический словарь. 2012