Значение ПОЛЬСКОЕ ПРАВО в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

в смысле системы самобытных правовых норм, действовавших на территории бывшей Польши, до сих пор еще весьма мало разработано. В попытках построить такую систему не было недостатка, но ввиду скудости опубликованных материалов все они грешили отсутствием исторической перспективы и склонностью подгонять национальные учреждения под общие теоретические схемы. Отправным пунктом внешней ucmopuu П. права долго являлась законодательная деятельность Казимира Великого (полов. XIV в.). Эпоха, предшествующая появлению статутов Казимира, обратила на себя внимание лишь весьма недавно. Классическое наследование Ромуальда Губе о П. праве XIII в., вышедшее в 1874 г., было первым и остается до сих пор лучшим опытом в этом направлении; но оно ограничивается XIII в., и более ранняя эпоха остается без всякого освещения и доныне. Главным источником права достатутной эпохи является обычай. Законодательные постановления чрезвычайно редки, разрознены и по содержанию своему незначительны; более обширных законодательных актов сохранилось всего два-три; из них первое по значению место принадлежит привилегии евреям 1264 г., составляющей, впрочем, сколок с иностранных привилегий того же рода (ср. Gumplowicz, "Prawodawstwo polskie wzgl?dem ?yd?w"; Бершадский, "Литовские евреи", СПб., 1883, стр. 203 сл.). Для изучения обычного права материал заимствуется преимущественно — а до 60-х годов исключительно — из грамот. В 1868 г. открыт систематически составленный сборник П. обычного права XIII в., написанный на нем. яз. в землях крестоносцев и служивший, по-видимому, руководством для немецкого чиновника при отправлении суда над польским населением. Памятник этот, заключающий в себе весьма богатый материал по уголовному праву и процессу и менее обильный, но все же весьма ценный, по гражданскому праву, не нашел в ученой литературе надлежащей оценки и разработки: в единственном специальном о нем исследовании содержится разбор вопроса о происхождении памятника и систематическое изложение его содержания, исторической же обработки памятника в связи с другими источниками до сих пор нет.Статуты Казимира Великого давно привлекали внимание исследователей; взгляды на их происхождение сменялись один другим довольно часто, но только в недавнее сравнительно время благодаря трудам Гельцеля и Губе вопрос выяснен окончательно. Мысль о единстве статутов долго держалась в науке вследствие смешения разных составных частей их в сборнике Лаского 1506 г. (см. ниже), где они впервые были напечатаны, а также вследствие отсутствия рукописных списков статутов. Списки эти были впоследствии найдены в довольно большом количестве, и теория о едином характере Казимирова законодательства отвергнута. Ромуальду Губе удалось рассмотреть 24 списка статутов: изучив их подробно, он пришел к следующим выводам. В состав статутов в том виде, как их опубликовал Лаский в 1506 г. и как они действовали в судах до самого падения Речи Посполитой, вошло несколько отдельных юридических памятников. Первая часть — Вислицкий, или Малопольский статут — представляет собой сборник постановлений, предложенный королем на обсуждение сановников страны, собранных на вислицкое судебное вече (1347). При обсуждении этих постановлений возбужден был ряд новых, не предусмотренных проектом вопросов: решение веча по этим вопросам изложено было отдельно в виде 35 статей, составивших совместно с первоначальными 24 статьями королевского проекта первую, основную часть статута. Со временем к ней присоединились дополнения, состоящие частью из судебных решений, приводимых как образец для разрешения вопросов, не предусмотренных статутом, частью из законодательных постановлений, изданных в разъяснение предписаний статута. Эти дополнения и составили вторую часть Казимирова законодательства. Третью часть составляет так называемый Великопольский статут. Ни причина, ни место, ни время его появления в точности не установлены; можно только предположить, что он был вызван к жизни сепаратистическими стремлениями великополян — элемента консервативного, рыцарского, отстававшего во многих отношениях от более передовой малопольской части населения, и что утвержден он был на съезде в Пиотрокове вскоре после издания Вислицкого статута. Великопольский статут состоит, как и Малопольский, из 2-х частей: из королевского проекта и из постановлений, предложенных и принятых на съезде. Королевский проект отличается объединительными тенденциями; предложения съезда направлены, наоборот, к воспроизведению в возможной неприкосновенности сепаратных провинциальных обычаев. Этот последний, охранительный элемент преобладает в Великопольском статуте над элементами устроительными, творческими; в этом существенное отличие его от Вислицкого статута. Дальнейшее движение законодательства показывает, что объединительные стремления Казимира постепенно проникают в жизнь; самые пределы действия двух статутов с течением времени исчезают. Два законодательных акта эпохи Ягайла — Червенская привилегия (1422) и Вартский статут (1423) — говорят уже о законодательстве Казимира как о едином законодательстве страны и сами устанавливают новые положения, общие Малой и Великой Польше. Казимировыми статутами, Червенской привилегией и Вартским статутом исчерпывается весь частноправовой законодательный материал до начала XVI века: все прочие привилегии и статуты, в изобилии появлявшиеся в течение XIV и XV веков, имеют отношение лишь к публичному праву. Сведениями об обычае, действовавшем рядом с законодательными постановлениями, наука обогатилась только в последние десятилетия благодаря значительному числу опубликованных судебных книг. Первый след судебных книг относится к 1322 г. Первоначально в книги заносились только отдельные и притом не самые существенные моменты процесса (сроки, формула присяги и пр.), но со временем они становятся верным отражением всего хода процесса. Другим источником для изучения обычая являются decreta судебных съездов. Это были постановления по отдельным, представившимся на практике случаям, но обязательные в качестве прецедентов на будущее время. Наконец, материал для изучения обычая содержится и в автономных постановлениях зарождающихся местных земских съездов (lauda concilioram или conventionum). Все эти материалы использованы Ромуальдом Губе в последней, классической его монографии "Суды, их практика и юридические отношения общества в Польше к концу XIV века". С начала XVI века обнаруживается тенденция к сведению воедино всего накопившегося юридического материала в видах издания всеобъемлющего, общеобязательного законодательного акта. Первым результатом этого движения является свод, именуемый обыкновенно статутом Лаского. Он был составлен в 1505 г. по приказанию короля Александра канцлером (впоследствии гнезненским архиепископом) Яном из Ласко, утвержден на радомском сейме 1505 г. и отпечатан в Кракове в январе 1506 г. В состав его вошли не только изданные до того времени законодательные постановления, но и вообще всякие акты, исходившие от верховной власти, — напр. договоры с орденом крестоносцев, — и даже постановления иноземных прав, действовавшие на территории Польши. Составители свода сознавали неполноту его, особенно во всем, что касается обычаев, не воспринятых законом. Рассылая в отдельные земли по экземпляру отпечатанного статута, король приказывал на оставленных для того пустых страницах вписывать действующие в каждой земле обычаи и представлять их на утверждение короля. Статут Лаского был только первой подготовительной ступенью к осуществлению широких кодификаторских планов, задуманных в интересах усиления королевской власти Сигизмундом I. На сейме 1520 г. поручено было воеводам собрать обычаи всех воеводств, с тем чтобы на основании этих обычаев и прежних статутов было составлено новое уложение опытными юристами, "которых король будет содержать и не отпустит с сейма, пока они не исполнят своей задачи". Программа была составлена очень широко: в нее входило не только частное, но и публичное право. В этой широте программы и крылась одна из причин быстро обнаружившейся неудачи. В 1532 г. король сам констатирует неуспех первоначальных предположений, реорганизует состав комиссии и возлагает на нее обработку только того права, которое действовало в судах. Результатом трудов реорганизованной комиссии явился сборник, получивший по имени одного из его редакторов назв. "статута Ташицкого". Официально он назывался "Statuta inclyti regni Polonae recens recognita et emendata". Сборник составлен был очень умело: из статута Лаского исключены постановления иноземных прав; включены опущенные в нем постановления сеймов; новшеств введено мало; тексты сохранены с возможною точностью. Тем не менее, и этот труд не получил утверждения сейма по причинам, кажется, политического свойства; суды применяли его только в качестве частного сборника действующих законов. Неудачи, испытанные правительством на пути кодификации при посредстве особых комиссий, заставили искать иного пути: решено было, не снаряжая комиссий, поощрять отдельных лиц к исполнению той же задачи. Эта мера дала лучшие результаты. В 1553 г. по поручению короля Сигизмунда-Августа составлен был Яковом Пржилуским сборник "Leges seu statuta ас privilegia regnii Poloniae" — систематический свод всего действующего законодательства, с дополнениями и комментарием, разъясняющим общие основания отдельных институтов по началам римского и канонического права. Законодательного утверждения сборник не получил по причинам личного свойства: автор навлек на себя гонения своим отречением от католицизма и неуважительными отзывами о католическом духовенстве. Следующий по времени сборник, составленный Яном Гербуртом, также не был утвержден в законодательном порядке, но пользовался огромным авторитетом в судах и имел влияние на судебную практику до последних дней Речи Посполитой. По сравнению со сборником Пржилуского он не представлял, в сущности, ничего оригинального. Гербурт имел только счастливую мысль издать свой сборник как в систематическом (1557), так и в алфавитном порядке (1563), и в этом последнем виде он легко проник в суды. По постановлению сеймов 1562 и 1563 гг. сборник Гербурта в первой его редакции был переведен на польский яз. и издан в 1570 г. в Кракове под заглавием "Statuta и przywileje Koronne, z ?aci?skiego j?zyka na Polski prze?ozone". Руководством для судов служило, однако, не это, а латинское алфавитное издание. В 1589 г. вновь возникла мысль о составлении кодекса. Для этой цели избрана была комиссия из 30 человек, с краковским воеводой Фирлеем во главе, но она не исполнила возложенной на нее задачи по случаю морового поветрия. Косвенным результатом ее деятельности явился новый частный сборник, составленный по просьбе Фирлея Яном Янушевским, сначала (1596) в систематическом порядке, а затем (1599) и в алфавитном. Сборник этот, не утвержденный сеймом, напечатан был в 1600 г. в Кракове ("Statuta, prawa i Konstytucye Koronne ?aci?skie i Polskie, z Statut?w ?askiego i Herborta i z Konstytucyj koronnych zebrane") и служил, как и сборник Гербурта, руководством, в судах, хотя пользовался значительно меньшим авторитетом. Существовал еще целый ряд сборников более мелких и специальных, но ни один из них не получил законодательной санкции и не имел влияния на судебную практику. В 1732 г. предпринято было Иосифом Залуским и Станиславом Конаским издание "Volumina legum", оконченное, уже после их смерти, орденом пиаритов в 1782 г. Оно представляет собою расположенное в хронологическом порядке собрание законов, начиная с Казимировых статутов до сеймовой конституции 1780 г., так что, если не считать сеймовых конституций 1782, 1784 и 1786 гг., постановлений четырехлетнего сейма (с 1788 по 1792 г.) и постановлений последнего гродненского сейма 1793 г., то "Volumina legum" представить хронологический свод всех законодательных постановлений, действовавших в пределах бывшей Польши за все время самостоятельного ее существования. В исходе XVIII в. предпринята была еще одна кодификационная работа, поставившая себе задачей построить всю систему права заново, вне зависимости от права действовавшего; но проект, выработанный в этом смысле канцлером Андреем Замойским, был решительно отвергнут сеймом 1780 г. Наряду с общим, или так наз. земским, правом, составлявшим предмет общего законодательства, по отношению к отдельным областям Польши действовали партикулярные права, по отношению к некоторым группам населения — права иноземные. Партикулярные права действовали в Мазовии и Пруссии. Мазовия дольше всех прочих областей сохранила самостоятельность, приобретенную еще в эпоху уделов. Окончательное присоединение ее к Польше последовало только в 1526 г., во время сильного возбуждения кодификаторских и централистических тенденций. Решено было собрать мазовецкие законы и обычаи, и уже в 1541 г. издан был в Кракове сборник обычаев и законов, составленный Петром Горинским, под заглавием: "Statuta ducatus Mazoviae quaecunque vel more antiquo vel ducum sanctionibus prolata publico consensu approbata servantur". Сборник этот сохранил практическое значение очень недолго уже в 1576 г. на Мазовию было распространено общепольское право с сохранением лишь некоторых прав в пользу шляхты. Собрание этих особых шляхетских прав издано было отдельно под заглав. "Excepta ducatus Mazoviae". Статуты Горинского сохранили, однако, научное значение: они отражают в наиболее чистом виде древнеславянские начала, рано вытесненные из общепольского права иноземными влияниями. Западная Пруссия (так назыв. Пруссия Королевская), отошедшая к Польше по Торнскому договору 1466 г., находилась под действием весьма разнообразных законодательных норм: в пределах ее применялись одновременно магдебургское, любекское, хелминское и П. право. Казимир Ягеллончик объявил обязательным хелминское право, но шляхта осталась недовольна этим распоряжением, так как хелминское право, охраняя интересы торгового городского населения, недостаточно обеспечивало положение земледельческой шляхты. Вследствие этого состоялся в 1598 г. особый законодательный акт, которым за прусской шляхтой обеспечивались права и привилегии польской шляхты. Акт этот считался видоизменением хелминского права и потому получил название "Прусской корректуры". В 1599 г. он был напечатан в Торне под заглавием "Jus terrestre nobilitatis Prussiae, correctum a. D. 1598". В Восточной, или так наз. Княжеской, Пруссии, состоявшей до 1657 г. в вассальных отношениях к Польше, действовал особый сборник "Jus provinciale ducatus Prussiae", изданный прусским князем Яном-Сигизмундом в 1620 году. Из числа иноземных прав весьма значительную роль в истории Польши сыграло немецкое право, появившееся одновременно с немецкой колонизацией и применявшееся затем к городскому населению во все время существования Речи Посполитой. Особенно распространено было магдебургское право. В конце XVI в. составлен был Адамом Курциусом сборник постановлений магдебургского права, получивший королевскую санкцию в 1601 г. и ставший обязательным для всех польских городов, подчиненных действию магдебургского права. Каноническое право очень рано стало применяться в праве брачном, семейном и наследственном оно было кодифицировано в 1420 г. гнезненским архиепископом Николаем Тромба (Miko?aj Tr?ba). Римское право действовало в качестве вспомогательного наряду с национальным правом, но не вызвало никаких кодификационных попыток и никаких следов во внешней истории права не оставило. После раздела Польши нормы польского права в части, отошедшей к Пруссии, сохранили силу до 1797 г., когда введено было прусское земское право (действию его подчинялись с лишком 10 лет нынешние губернии Варшавская, Калишская, Петроковская, Плоцкая, Ломжинская и Сувалкская). В областях, отошедших к Австрии, австрийские законы введены частью в 1787 г. (Восточная Галиция, в состав которой входили нынешние Люблинская и Седлецкая губ.), частью в 1797 г. (Западная Галиция, в состав которой входили нынешние Келецкая и Радомская губ.). Во время существования Вел. герцогства Варшавского 1 мая 1808 г. в бывших прусских областях и 15 августа 1810 г. — в бывших австрийских введен французский Наполеонов кодекс. Введение кодекса, чуждого во многих отношениях местным условиям жизни и стародавним гражданско-правовым институтам, вызвало довольно сильное брожение, ввиду которого после образования Царства Польского установлена была в 1814 г. кодификационная комиссия, известная под именем Гражданского Комитета. В инструкции, данной Комитету, прямо указывалось на необходимость устранения французского кодекса и замены его новым гражданским уложением. Комитет, однако, сделал немного: он ограничился лишь рассмотрением отдельных институтов кодекса и приготовил изданный в 1818 г. закон об ипотеках, при составлении которого были приняты во внимание, между прочим, древнепольские начала; закон этот сохранил силу и поныне. Для более успешного хода законодательных работ была учреждена в 1820 г. особая законодательная депутация, на которую возложена была разработка проекта нового гражданского уложения. Между тем, истекшие годы успели уже приучить население к кодексу, надобности в новом гражданском уложении более не ощущалось, и речь могла идти только о частичных переделках — особенно в частях, касающихся брачно-семейного права. Выработанный комиссиею проект предложен был сейму 1825 г.; но сейм утвердил лишь часть, соответствующую 1 книге Наполеонова кодекса, Изменения, введенные этим законом, состояли в восстановлении религиозного характера брака и в построении имущественных отношений между супругами не на основании общности имуществ, а по системе приданого. В остальных частях "Гражданское Уложение Царства Польского 1825 г.", действующее и поныне, ничем существенным от кодекса не отличается. В том же 1825 г. был издан дополнительный закон о привилегиях и ипотеках, устранивший действие 18 титула III книги кодекса. Наконец, в 1833 г. образованною в Петербурге кодификационною комиссиею при II отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии выработано Положение о союзе брачном, высочайше утвержденное 16/28 мая 1836 г. С изданием этого узаконения, не только подтвердившего религиозный характер брака, но и подчинившего дела брачные духовному суду, потеряли силу 1-й и 5-й титулы гражданского уложения 1825 г.История институтов гражданского права. Польское право очень рано подчинилось иноземному влиянию. Элементы канонического и римского права проникают в гражданско-правовой строй уже в XIII в. Проводимые в жизнь духовенством, они выступают прежде всего в брачном праве, постепенно переходят в смежный области семейного и наследственного права, наконец, отражаются и на вещном праве. Для самостоятельного развития обязательственного права не было надлежащей почвы ввиду отсталости городской жизни, слабости торговых оборотов и подчинения городов действию немецкого права. Относительная сила разнородных влияний, действовавших на П. право, далеко еще не выяснена и не оценена: история институтов гражданского права представляет собой скорее внешнее описание хронологически чередующихся явлений, чем изображение процесса внутреннего развития однородных начал. Процесс этот может быть намечен разве в самых отрывочных и общих чертах. Древнепольскому семейному праву одинаково чуждо было и начало древнегерманского mundium, и римская абсолютная власть мужа и отца. Женщина свободно располагала своим имуществом; имущественные отношения между супругами покоились на принципе раздельности. Род с самых ранних времен не представлял собою реально субъекта прав: общее владение всего рода не встречается уже в древнейших памятниках. Остаток родового принципа сохраняется лишь в запрещении продажи родовых имуществ без согласия родственников. Дети могут быть выделяемы при жизни родителей; невыделенные дети являются обязательными наследниками; продажа имущества без их согласия не допускается; выдел разрывает всякую имущественную связь между детьми и родительской семьей. Этот первоначальный уклад постепенно расшатывается. Значение выдела слабеет, право выкупа родовых имуществ упраздняется, раздельность имуществ между супругами постепенно вытесняется системой приданого, свобода распоряжения женщины лично ей принадлежащим имуществом ограничивается. Первоначально ограничение это распространялось только на имущество, вносимое женою в дом мужа при вступлении в брак (приданое): оно переходило к мужу, но обеспечивалось (часто в двойной сумме) его собственным имуществом. Распоряжение остальным имуществом, приобретенным женой после брака, оставалось свободным. Со временем и эта свобода отпала: ни один акт распоряжения не мог иметь места без согласия мужа. По смерти мужа приданое, а также имущество, подаренное жене мужем, переходило к жене не в собственность, а только в пожизненное пользование. Права мужа были ограничены лишь в одном отношении: на отчуждение им имущества, обеспечивающего приданое жены, требовалось согласие родственников жены. Согласие их требовалось также в случае отчуждения женой мужу лично ей принадлежащего имущества. Такое вмешательство родственников оказалось, однако, стеснительным, и в обход его создана была новая форма обеспечения имущественного положения супругов: взаимные договоры о пожизненном пользовании (usufructus advitalitius). Эта форма и просуществовала до последних дней Речи Посполитой. Древнее вещное право стоит в связи со взглядом на отношение государственной власти к земле. Князь считался собственником всей государственной территории; он жалует землю во временное и в наследственное владение, не лишая себя права отбирать пожалование в случае нарушения доверия со стороны одаренного. Всякий частный акт, касающийся недвижимого имущества, нуждается поэтому в княжеском утверждении. С появлением наследственных и договорных переходов имущества устанавливается и юридическое различие между вотчинами наследственными и приобретенными. Распоряжение первыми не вполне свободно: для действительности акта об их отчуждении требуется согласие родственников; родственникам предоставлено и право выкупа. С усилением шляхетского элемента и прикреплением крестьян к земле землевладение приобретает исключительно шляхетско-служилый характер, и в связи с этим стоят следующие гражданско-правовые изменения: 1) стремление к ограничению перехода имений в руки женщин, следствием чего является все учащающаяся передача имений по наследству в мужскую линию, с денежными выдачами дочерям; 2) запрещение крестьянам приобретать недвижимое имущество; 3) запрещение горожанам приобретать внегородское имущество; 4) запрещение распоряжаться недвижимым имуществом по завещанию в пользу духовенства, "дабы защита страны не терпела урона"; со временем это последнее постановление было обобщено и запрет распространен не только на распоряжения в пользу духовенства, но и вообще на всякие завещательные распоряжения, касающиеся недвижимого имущества. С течением времени право выкупа совершенно упраздняется. Порядок законного наследования не был в точности определен не только в древнейший период, но и впоследствии; в спорных случаях прибегали к помощи Литовского статута и "прусской корректуры". Ближайшими наследниками признавались нисходящие — первоначально мужчины и женщины на равных правах, впоследствии мужская линия предпочтительно перед женскою. Боковые родственники имели преимущество перед восходящими, которые призывались к наследству только при отсутствии братьев и сестер с их нисходящими. При наследовании братьев и сестер применялось некоторое время правило прусской корректуры: frater fratri soror sorori moritur, замененное затем другим правилом, согласно которому в материнском имении братья и сестры делились поровну, а в отцовском три четверти переходили к братьям, одна четверть — к сестрам. Переживший супруг не считался наследником; имущественные отношения супругов на случай смерти регулировались постановлениями о приданом и договорами о взаимном пожизненном пользовании. Выморочность наступала при отсутствии боковых родственников до 8 степени. Институт завещания развился преимущественно под влиянием духовенства, заинтересованного в увеличении завещательных отказов в пользу церкви. Реакцией против этой явно выраженной тенденции духовенства явился безусловный запрет завещательных распоряжений о недвижимом имуществе (см. выше). В области обязательственного права, которое вообще весьма мало было развито, выделяются лишь весьма сложные по своей конструкции сделки, направленные к обходу постановления о взимании процентов. Постановление канонического права, запрещавшее взимать проценты, вызвало и на Западе целый ряд симулятивных сделок, из числа которых в Польше особенно сильно привилась так назыв. видеркафная сделка (Wiederkauf) — фиктивная продажа имущества с предоставлением продавцу (должнику) права выкупа: пользование доходами заменяло проценты. Сделка часто осложнялась присоединением к ней договора аренды между продавцом и покупщиком: имение оставалось в таком случае в пользовании действительного собственника, и под видом арендной платы уплачивались проценты. Особый вид симулятивной сделки — продажа вечного оброка (census perpetui) — вырос на почве запрета совершать завещания в пользу церкви. Значительно развились — и, по-видимому, вполне самостоятельно — сделки по залогу недвижимости: в конституциях 1588 и 1775 гг. имеются уже основные начала правильной ипотечной системы.Литература. Общие курсы.Ostrowski, "Prawo cywilne albo szczeg?lne narodu polskiego" (Варшава, 1874); Bandtkie-St?zynski, "Hislorya prawa polskiego" (Варшава, 1850); его же, "Prawo prywatne polskie" (Варшава, 1851); Maciejowski, "Historya prawodawstw s?owia?skich" (Варшава, 1832—35); Dutkiewicz, "Prawa cywine jaki? w Polsce od roku 1347 do wprowadsenia Kodeksu Napoleona obowi?zywaly" (Варшава, 1869); Burzynski, "Prawo polskie prywatne" (Краков, 1867—71); Helcel, "Dawne prawo prywatne polskie" (Краков, 1874). Монографические исследования: Helcel, "Starodawne prawa polskiego pomniki" (Краков); Hube, "Prawo polskie w wieku trzynastym" (Варшава, 1874); его же, "Ustawodawstwo Kazimierza Wielkiego" (Варшава, 1881); его же, "S?dy, ich praktyka и Stosunid prawne spolecze?stwa w Polsce ku schy?kowi XIV w." (Варшава, 1886); Винавер, "Исследование памятника польского обычного права XIII в., написанного на немецком языке" (Варшава, 1888); Balzer, "Studya nad prawem polskiem" (Познань, 1889).М. Винавер.