этим понятием обозначаются весьма сложные психические явления; обыкновенно под П. разумеют лишь воспроизведение прежде бывших в сознании образов, причем воспроизводящее лицо сознает, что оно имеет дело с вторичными состояниями, имеющими сходство с первичными, т. е. действительными ощущениями, восприятиями, чувствами, мыслями, состояниями воли. Однако вполне очевидно, что явления П. не исчерпываются одним воспроизведением представлений (образов), а к П. же следует отнести и запоминание, забвение и сохранение представлений. Но явления П. связаны еще и с иными более сложными психическими состояниями; напр. то, что мы называем привычкой, представляет собой ничто иное как один из видов П.; в известной аналогии с П. стоят и явления наследственности и инстинкта. Наследственность имеет совершенно то же значение для рода, которое П. имеет для индивидуума; точно также и инстинкт заменяет собой у животных П. Блестящая мысль Спенсера, что инстинкт есть организованная П., а П. зачаточный инстинкт (Спенсер, "Психология", II т., русский перевод, стр. 168), неверна потому, что инстинкт проявляется в таких случаях, где об опыте, следовательно, и о П., не может быть и речи. Наконец, Геринг и Рибо, заговорив об органической П., перенесли это понятие из психологии в сферу чисто физиологических явлений. Указав на связь явлений П. с некоторыми психическими явлениями, мы в дальнейшем под П. будем разуметь лишь сохранение, забвение, воспроизведение и запоминание представлений. Из этих четырех сторон П., непосредственному самонаблюдению доступны лишь две: запоминание и воспроизведение; о сохранении и забвении представлений мы судим лишь на основании косвенных указаний нашего сознания, на основании довольно сложных умозаключений. Под представлением, т. е. тем образом психического состояния, который воспроизводится П., обыкновенно понимается след, оставшийся в сознании от первичного состояния. Все состояния сознания могут быть воспроизведены П., хотя в различном отношении: элементы познавательной деятельности человека воспроизводятся без качественного их изменения; напр. восприятие известного предмета, будучи воспроизведено, ничем, кроме степени ясности, не отличается от самого восприятия; состояния же чувства и воли при воспроизведении меняются, по-видимому, и качественно; чувство, когда оно исчезло, может быть воспроизведено П. в виде представления о чувстве, но, очевидно, что это воспроизведение не будет копией самого состояния. Само воспроизведение может быть двояким, произвольным и непроизвольным, но как то, так и другое совершается по тем же самым законам ассоциаций. Этим и объясняется ограниченное действие воли над П. Мы иногда, несмотря на все старание, не можем вспомнить необходимого нам представления, ибо не можем найти ассоциаций, которые вызвали бы искомое представление. Законов ассоциации обыкновенно насчитывают несколько; закон смежности, последовательности, сходства, контраста, и причинности, но, в сущности, следует признать лишь один закон — смежности, состоящий в том, что факты сознания, бывшие одновременно в сознании, воспроизводятся вместе. Так наз. закон сходства (и контраста) вовсе не относится к явлениям ассоциаций, ибо обозначает более сложный психический акт; для того, чтобы воспроизвести сходные представления, нужно заметить их сходство, а это делает мышление; когда сходство найдено, тогда сходные представления воспроизводятся уже по закону смежности. Ассоциациями определяется механическая сторона душевной жизни, в то время как творческая (апперцепционная) руководится совершенно иными началами. Значение ассоциаций для душевной жизни чрезвычайно велико и его можно проследить во всех видах деятельности сознания; мышление постоянно пользуется ассоциациями, но так как они представляют более или менее случайную связь представлений, то задача мышления именно и состоит в том, чтобы видоизменить эту случайную связь, превратив ее в необходимую логическую, соответствующую действительности. В общественной жизни устарелые обычаи представляют пример таких ассоциаций представлений и они имеют тем большую твердость, чем крепче соединены с какими-либо чувствами (напр. религиозным). На значение ассоциаций в наших эстетических суждениях очень хорошо указал Фехнер ("Vorschule der Aesthetik"). В сфере волевых явлений автоматические движения, совершаемые при самом слабом участии сознания, могут служить примером для значения ассоциаций. Изменения ассоциаций могут быть двух родов: количественные и качественные. Количественные в свою очередь могут быть двоякие: экстенсивные и интенсивные, т. е. ассоциации могут удлиняться или сокращаться. Накопление известного опыта представляет пример удлиняющейся ассоциации. Сокращения ассоциаций (или дисассоциации) замечаются, когда из ряда представлений выпадают некоторые, а оставшиеся вступают в непосредственную связь. Изменения в интенсивности состоят в том, что связь между представлениями может или крепнуть или, напротив, слабнуть. Ассоциация между двумя представлениями может стать столь твердой, что кажется неразрывной; такую связь часто принимают за аксиому, за необходимую истину (образование суеверий). Опыт может в известных случаях не только ослабить ассоциации, но и совершенно разрушить. К качественным изменениям ассоциаций относятся такие изменения, в которых сам характер входящих в состав ассоциаций представлений меняется. Гербартовская школа (в особенности см. Steinthal, "Einleitung in die Sprachwissenschaft") особенно подробно разработала эту главу из психологии. Сюда относится напр. ассимиляция представлений, т. е. тот случай, когда известное восприятие вызывает в сознании тождественное ему представление, ранее бывшее сознание, и когда отождествление происходит, как бы бессознательно; при этом возможно, что вновь наступающее в сознании представление будет изменено под влиянием старого, т. е. наблюдатель в силу привычки не заметит особенностей нового представления, или же возможен обратный случай. Эбинггаус делал весьма любопытные опыты над ассоциациями. Причину их он весьма основательно видит в факте единства сознания. Все представления, которые сознание может охватить, связаны между собой, но связь эта различна и стоит "в зависимости от числа представлений и от времени: если предположить ряд представлений а, b, с, d и т. д., то следует предположить, что а связано теснее с b, b — теснее с с и т. д. Если в сознании появится представление а, то оно, будучи связано со всеми, повлечет за собой весь ряд; иначе дело будет обстоять, если в сознании появится сначала какое-либо среднее представление. Если выучить несколько рядов слогов настолько, чтобы их безошибочно воспроизводить П., то по прошествии 24 часов потребно будет 2/3 первоначального времени, необходимого для запоминания, чтобы вновь их выучить до возможности первого безошибочного воспроизведения в том же порядке. Если запоминать те же самые слоги, но не в том порядке, в котором их запоминали первоначально, а например в таком; сначала все слоги, занимавшие при первом запоминании четное место, а потом все нечетные, то ряды будут состоять из знакомых слогов, но они будут расположены в новом порядке. Более краткое время, потребное для запоминания таких слогов, сравнительно с временем, необходимым для первоначального запоминания, будет указывать на силу, с какой действует ассоциация. Чем более видоизменять при вторичном запоминании рядов порядок слогов, тем слабее влияние ассоциации и тем больше времени потребно для запоминания. На факт ассоциации указывал в древности уже Аристотель в трактате о П. (глава вторая). Квинтилиан формулировал закон ассоциаций следующим образом: Cum in loca aliqua post tempus reversi sumus, non ipsa agnoscimus tantum sed etiam quae in his fecerimus reminiscimur, personae que subeunt nonnunquam tacitae quoque cogitationes in mentem revertuntur ("Inst. Orat.", Lib. XI, Cap. 2). Греки и римляне, а также и средневековые психологи много занимались искусственной П. (ars memoriae) и естественно должны были обратить внимание на ассоциации. Сам термин принадлежит Локку; развил учение об ассоциациях Давид Юм и шотландская школа, а также Мальбранш, который в своей "Recherche de la v?rit?" говорит довольно подробно о "liaison des id?es avec les traces". У современных английских психологов учению об ассоциациях часто приписывают неподобающее ему значение, т. е. активные стороны мыслительной деятельности объясняют ассоциациями, что, конечно, неверно. Для физиологической основы учения об ассоциациях весьма важно открытие Флексигом так наз. ассоциационных центров. Кроме ассоциаций непосредственному наблюдению доступно запоминать представление; оно зависит от разных причин, частью психических, частью физиологических. Некоторые люди от природы одарены чрезвычайной П.; таковой славился Луций Энний Сенека, из современников русский химик Зинин. Есть известного рода связь между деятельностью органов ощущений и П., т. е. люди, обладающие особенно сильно развитым слухом или зрением, обыкновенно и запоминают хорошо соответственные представления; но подобно тому как вследствие упражнения острота и точность ощущений усиливаются, так и П. становится более крепкой от упражнения, т. е. от повторения. Наконец, одно из важных условий запоминания заключается в интересе к предмету, во внимании, с которым известное представление воспринимается. Эббинггаус в своих опытах над запоминанием слогов пришел к тому результату, что быстрота запоминания зависит от количества запоминаемых представлений, но не пропорциональна им, как это можно было думать a priori, т. е. количество повторений, потребное для запоминания, возрастает гораздо быстрее, чем количество запоминаемых слогов. 7 слогов запоминаются по первому их прочтению. Следующая таблица выражает отношение количества слогов к количеству повторений.
-
| Слоги | |
| - - |
| 7 | 1 (одно повторение) |
| - - |
| 12 | 16 повторений. |
| - - |
| 16 | 30 " |
| - - |
| 24 | 44 " |
| - - |
| 26 | 56 " |
- Если для опытов брать материалом не слоги бессмысленные, а какое-либо стихотворение, то, благодаря ассоциациям, время, потребное для запоминания, значительно сокращается. Сохранение представлений недоступно прямому наблюдению: психологи стараются доказать, что представления хранятся в тех же самых нервных клеточках, в которых находились соответственные ощущения, таким образом представление есть ничто иное, как ослабленное ощущение. Давно было известно, что люди имеют различную по типу П.; одни способны припоминать почти одни только зрительные образы (т. е., припоминая напр. знакомого человека, они воспроизводят его фигуру, цвет и т. д.), другие, напротив, припоминают только звуковые образы, у третьих развиты и звуковой, и зрительный тип П., четвертые, наконец, воспроизводят по преимуществу образы, связанные с мускульными ощущениями движения. Различные категории перечисленных образов покоятся, по наблюдениям над загипнотизированными, сделанным Бинэ и Ферре, в тех же нервных клеточках, как и сами образы. Если и допустить, что этим положением мы делаем шаг вперед в понимании механизма П., то все же придется признаться, что весьма многое остается непонятным. Выигрыш от того, что мы связали место нахождения ощущения с местом нахождения представления, не очень большой, ибо как связать понятие с клеточкой или вообще с чем-либо пространственным, это остается полной загадкой. Совершенно непонятно также и то состояние, в котором находятся представления, хранящиеся в П. В новой психологии часто прибегают, ради объяснения, к понятию бессознательного, но совершенно напрасно, так как это понятие само нуждается в анализе, дать же объяснения не может. Как происходит забвение, этого, конечно, нельзя наблюдать; есть различные способы объяснения забвения, но все они представляют собой только сравнения и не более; говорят, что представления бледнеют, что они рассыпаются и т. д. Самое остроумное объяснение состоит в доказательстве положения, как это сделал Лейбниц, что представления вообще не исчезают: "Je crois", говорит Лейбниц, "qua се qui est une fois arriv?e а l'ame lui est ?ternellement imprim?, quoique cela ne nous revienne pas toujours a la memoire" (ed. Dutens, VI, ст. 332). Гамильтон говорит: "L'activit? mentale dure toujours. Difficile n'est pas d'expliquer comment elle dure, mats comment elle s'?vanouit; toutes les activit?s mentales tous les actes de 1'esprit qui ont exist? une fois persistent; nous ne les perdons jamais absolument mais ils deviennent obscurs. Cet abscurcissement est susceptible de degr?s infinis". Многие факты говорят в пользу этого воззрения, а именно — неожиданное оживание образов во сне и в болезненных состояниях. Это согласуется и с опытами Эббинггауса. Он нашел, что забвение идет сначала чрезвычайно быстро, а потом все более и более замедляется. Он выучивал известное количество бессмысленных слогов до возможного первого безошибочного их воспроизведения, потом, по их забвении, вновь выучивал до первого возможного безошибочного воспроизведения. Сокращение времени для вторичного разучивания дает некоторое мерило для определения силы якобы забытых представлений. Оказалось, что через 1 час потребно было около половины первоначального времени необходимого для разучивания, через 8 часов 1/2 первоначального усилия, через 24 — 1/3; после 6 дней — 1/4; после месяца 1/5, так что совершенное забвение произошло бы в ? время. Литература о П. очень велика: укажем на Fortlage, "Psychologische Vortr?ge" (Иена, 1874; один из них посвящен П.); Spencer, "Психология" (2-й т.); Erdmann, "Ernste Spiele" ("Ueber das Vergessen", Б., 1875); Baio, "Miud and Body"; Ribot, "L'heredit?" (2 изд.); Ebbinghaus, "Ueber das Ged?chtniss" (Лпц., 1883); G. E. M?ller und F. Schumann, "Experimentelle Beitr?ge zur Untersuchung des Ged?chtnisses" (Гамб., 1893); Gratacap, "Theorie de la m?moire" (Монпелье, 1866). Э. Радлов.