Значение слова МЕЛЬНИКОВ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

Мельников (Павел Иванович) - выдающийся беллетрист-этнограф;известный под псевдонимом Андрей Печерский. Род. 22 окт. 1819 г. вНижнем Новгороде, где отец его был начальником жандармской команды. В 15лет М. окончил нижегородскую гимназию, а в 18 лет был кандидатомсловесного факультета Казанского унив. Его оставили при университете дляприготовления к кафедре славянских наречий, но на одной товарищескойпопойке он так "увлекся", что было принято решение об отправке его вШадринск уездным учителем, и только в виде милости получил место учителяистории и географии в пермской гимназии. На каникулах М. ездил науральские заводы и знакомился с народным бытом, "лежа у мужика напалатях". Часть своих наблюдений он поместил в "Отеч. зап." 1839 г.("Дорожные записки") и с тех пор становится довольно деятельнымсотрудником журнала Краевского и его "Литерат. газеты" (статьи поистории и этнографии, переводы из Мицкевича, неудачная повесть в стилеГоголя - "Эльпидифор Васильевич"). В 1839 - 46 г. М. был учителемистории в нижегородской гимназии. Педагогическая деятельность еготяготила, и для рядовых учеников он был малоудовлетворительным учителем;но в учениках даровитых он возбуждал жажду знания, и ему обязаны любовьюк истории два выдающихся русских историка - Ешевский и Бестужев-Рюмин. Сбольшой охотой променял М. свое учительство на место чиновника особыхпоручений при нижегородском губернаторе; почти одновременно он былназначен редактором "Нижегор. губ. вед.", в которых хорошо поставилотдел разработки местной старины. Разыскания в местных архивах доставилиему звание члена-корреспондента археографической комиссии. Предметом егослужебной деятельности были почти исключительно дела раскольничьи, оченьмногочисленные в Нижегородской губ. С раскольничьим бытом М. был хорошознаком с детства по Семеновскому у., где ему после матери досталосьмаленькое имение. Через приятелей-раскольников М. доставал старопечатныеи рукописные богословские сочинения и скоро мог переспорить лучшихраскольничьих начетчиков. В его служебном формуляре значатся такиеотличия, как обращение в единовеpиe путем собеседований несколькихраскольничьих скитов. Отчеты М. по исполнению раскольничьих порученийобратили на него внимание мин. внутр. дел; в последние годы царствованияНиколая I он стал для центральной администрации первым авторитетом порасколу. Меры, которые он в это время рекомендовал правительству,отличались крайней суровостью; он предлагал, например, в тех местах, гдеживут православные и раскольники, брать рекрутов только с раскольников,а детей от браков, совершенных беглыми попами, отнимать у родителей иотдавать в кантонисты. Обыски и выемки у раскольников он совершал сретивостью, даже по тому времени чрезмерной. В 1853 г. на негожаловалась в сенат жена его приятеля раскольника Головастикова, привнезапном ночном обыске в доме которой он не пощадил постели только чтородившей женщины, ища "запрещенных" икон и т. п. предметов. Новоецарствование застало М. в Москве, производящим ряд обысков в домахраскольников с целью изловить раскольничьих попов австрийской иерархии.От М. потребовались теперь услуги иного рода. Вновь назначенный министрвнутренних дел Ланской поручил ему составление всеподданнейшего отчетаза 1855 г., и М., следуя предначертаниям министра, в общих чертахнаметил главные реформы царствования Александра II. В ряде записок орасколе, которые М. составил в конце 1850-х гг. для мин. внутр. дел ивел. кн. Константина Николаевича, он стоял за широкую терпимость. Этотвнезапный поворот породил разные нелестные и упорно державшиеся слухи,которые нашли печатное выражение в герценовском издании, а в России - в"Доморощенных Набросках" злого Щербины ("Соч." Щербины изд. 1873 г. стр.355; ср. также Лескова в "Ист. Вест." 1883 г., №5). Дело объясняется,однако, гораздо проще. Даровитость М. была исключительнобеллетристического свойства: он проницательно наблюдал и изучал, но всфере государственной жизни у него самостоятельного суждения не было, ион следовал господствующему течению. - В 1857 - 58 гг. М. поместил в"Русском Вестнике" и "Современнике" ряд рассказов - "Старые годы","Медвежий угол", "Бабушкины рассказы" и др., - занявших в обличительнойлитературе первое место после "Губернских Очерков" Щедрина. Особеннохороши "Старые годы": эта картина старобарского самодурства до сих порне утратила интереса, потому что нарисована с истинно художественнойправдивостью и превосходно воспроизводит все детали давно исчезнувшегобыта. Менее интересен теперь "Медвежий угол", рисующий виртуозность, докоторой доходили в казнокрадстве инженеры; но в свое время рассказнашумел чрезвычайно и переполошил все ведомство путей сообщения. КогдаМ. хотел собрать в одну книжку свои обличительные рассказы, получилсятакой эффект, что цензура воспротивилась их появлению, и сборник вышелтолько много лет спустя ("Рассказы Андрея Печерского", СПб., 1875). Вэтом сборнике заслуживает внимания, между прочим, рассказ"Красильниковы", напеч. еще в "Москвитянине" 1852 г. и составляющий едвали не первое по времени обличение "темного царства" русского купечества.Переведенный на службу в СПб., М. в 1859 г., с небольшой субсидией, стализдавать газету "Рус. Дневник"; но этот официозный орган, не имевший ктому же иностранного отдела, не пошел и прекратился на 141-м номере.Затем М. составил 3 тома ценного секретного издания "Сборникпостановлений, относящихся к расколу", и был наиболее деятельным членомкомиссии по собиранию материалов для историкодогматического изучениярусских сект. В 1862 г. вышли его "Письма о расколе" (из "СевернойПчелы"). С назначением министром Валуева Мельникова, отчасти подвлиянием разоблачений Герцена, стали оттирать; в возникшей в 1862 г.официальной "Сев. Почте", где М. рассчитывал быть редактором, ему отвеливторостепенное положение заведующего внутренним отделом. В 1863 г. емупоручено было составить брошюрку для народа "О русской правде и польскойкривде", которая продавалась за несколько копеек и разошлась тираж.40000 экз. В 1866 г. М. переселился в Москву, причислившись кмосковскому генерал-губернатору, и деятельно начал сотрудничать в"Московских Вед." и "Русском Вест.", где им были помещены "Историческиеочерки поповщины" (1864, 5; 1866, 5 и 9; 1867, 2; часть отд. СПб.,1864), "Княжна Тараканова" (отд., М., 1868), "Очерки Мордвы" (1876, 6 и9 - 10), "Счисление раскольников" (1868, 2), "Тайные секты" (1868, 5),"Из прошлого" (1868, 4), "Белые голуби, рассказы о скопцах и хлыстах"(1869, № 3 - 5) и мн. др. С 1871 г. М. печатал в "Рус. Вест." "В лесах",в 1875 - 81 г. - продолжение их, "На горах". Последние 10 - 13 лет жизниМ. прожил частью в своем имении под Нижним, сельце Ляхове, частью вНижнем, где и умер 1 февраля 1883 г. С появлением "В лесах" (М., 1875;СПб., 1881) М. сразу выдвигается в первые ряды литературы. Его любезнопринимал наследник престола, будущий имп. Александр III; несколько разон был представлен имп. Александру II. В 1874 г. моск. обществолюбителей русской словесности праздновало 35-летний юбилей еголитературной деятельности. "В лесах" и "На горах", впервые познакомившиерусское общество с бытом раскола, - произведения столь же своеобразные,как своеобразно их происхождение. М. совершенно не сознавал ни свойств,ни размеров своего таланта. Весь поглощенный служебным честолюбием, онпочти не имел честолюбия литературного и на писательство, в особенностина беллетристику, смотрел как на занятие "между делом". Побуждениеоблечь свое знание раскола в беллетристическую форму было ему почтинавязано: даже само заглавие "В лесах" принадлежит не ему. В 1861 г. вчисло лиц, сопровождавших покойного наследника Николая Александровича вего поездке по Волге, был включен и М. Он знал каждый уголокнижегородского Поволжья и по поводу каждого места мог рассказать всесвязанные с ним легенды, поверья, подробности быта и т. д. Цесаревич былочарован новизной и интересом рассказов М., и когда около Лыскова М.особенно подробно и увлекательно распространялся о жизни раскольников заВолгой, об их скитах, лесах и промыслах, он сказал М.: "Что бы Вам,Павел Иванович, все это написать - изобразить поверья, предания, весьбыть заволжского народа". М. стал уклоняться, отговариваясь "неимениемвремени при служебных занятиях", но Цесаревич настаивал: "Нет,непременно напишите. Я за вами буду считать в долгу повесть о том, какживут в лесах за Волгой". М. обещал, но только через 10 лет, когдаслужебные занятия его совсем закончились, приступил к исполнениюобещания, без определенного плана, приготовив лишь первые главы. Всевозраставший успех произведения заставил его впасть в противоположнуюкрайность: он стал чрезвычайно щедр на воспоминания об увиденном иуслышанном в среде людей "древнего благочестия" и вставлял длиннейшиеэпизоды, сами по себе очень интересные, но к основному сюжету отношенияне имевшие и загромождавшие рассказ. Особенно много длинных и ненужныхвставных эпизодов в "На горах", хотя редакция "Русск. Вестн." сделала вэтом произведении М. огромные сокращения. В сущности, ценны толькопервые две части "В лесах". Тут вполне обрисовались почти все главныетипы повествования: самодур, в основе честный и благородный "тысячник"Чепурин; вся в него дочь - гордая и обаятельная Настя; сестра Чепурина,раскольничья игуменья Манефа, которая весь сжигающий ее огонь страстей,после того как ей не удалось устроить свое личное счастье, направила нато, чтобы возвеличить и прославить свою обитель; незаконная дочь ее -огонь-девка Фленушка, отчаянная пособница всяких романическихприключений, но тем не менее пожертвовавшая своим сердцем, чтобы угодитьматери. В первых же двух частях вполне определились и отрицательныетипы: корыстолюбивый и низкий красавец Алексей Лохматый, проходимец ифальшивомонетчик Стуколов, его пособник - игумен Михаил и, наконец,сладкогласный певун, ревнитель веры и великий начетчик ВасилийБорисович, то и дело убегающий с девицами в кусточки, с благочестивымвозгласом: "Ох, искушение". К характеристике всех этих лиц остальные двечасти "В лесах" и "На горах" решительно ничего не прибавляют. Интерес новизны представляет только семья рыбопромышленникаСмолокурова ("На горах"), нежного отца и человека как будто совсемпорядочного, но в торговом деле без зазрения совести надувающего самогоблизкого приятеля. В первых двух частях "В лесах" вполне очерчены и текартины быта, на которые М. такой удивительный мастер: обеды, обряды,промыслы, гулянки, моления, скитская жизнь, прения о вере; дальнейшиеповторы всего этого очень утомительны. Особенно скучны десятки страниц,которые М. посвящает переложению в разговоры раскольничьей догматики.Зато первые две части "В лесах" принадлежат к самым увлекательным книгамрусской литературы. Они открывают совершенно новый (теперь уже ставшийдостоянием истории), удивительно колоритный мир, полный жизни идвижения. Полудикие люди заволжских лесов в художественном изображенииПечерского возбуждают не только холодное любопытство, но и самое живоеучастие. Сильнейшая сторона "В лесах" - в прелести самого рассказа.Самая обыкновенная вещь - обед, прогулка, парение в бане - превращаетсяу М. в увлекательную эпопею, благодаря долгому общению с народомПоволжья, М. до того усвоил народную речь, что пользуется ею не только вразговорах, но и там, где идет повествование от лица автора, приописаниях природы и т. д. Главный недостаток последних произведений М.тот, что М. взял только казовую сторону жизни. Перед нами какой-товечный праздник. "Тысячники" то и дело задают баснословные пиры сдесятками блюд; как парень - так красавец, как девка - так краляписанная, и как парень увидит девку - так сейчас у них пошла любовь, а в следующей главе уже раздвигаютсякусточки и следует ряд точек. Скитскую жизнь М. изображает только состороны сладкоедения и гулянок. Трудовой жизни М. почти не коснулся иодин только раз очень зло осмеял артельные порядки, которые вообщетерпеть не может, наряду с общинным землевладением. Строго говоря, "Влесах" и "На горах" рисуют только жизнь богатых и разгульных"тысячников" и прикрывающих мнимой святостью свое тунеядство и развратскитников. Рассказы Печерского не дают никакого ключа к пониманиювнутренней сущности такого огромного, глубокого движения, каким являетсяраскол. Почему эти столь жизнерадостные люди, только и занятые едой,выпивкой и девками, так крепко держатся "старой веры"? Есть же впсихологии людей древнего благочестия какие-нибудь духовные устои,дающие им силу для борьбы с гонениями. И вот их-то М. и проглядел, запирами и гулянками, почему все великолепное повествование его имеетзначение только для внешнего ознакомления с расколом. Литература. Для биографии М. имеется ценный и документальный труд П.С. Усова в "Историч. Вест." (1884, № 9 - 12); ср. также Лесков, в "Ист.Вест." (1883, № 5); К. Бестужев-Рюмин, в "Ж. М. Н. Пр." (1883, № 3);брошюру Н. Невзорова (Казань, 1883) и юбилейную речь Иловайского, в"Рус. арх." (1875, №1). Разбор литературной деятельности М. - и то нестолько разбор, сколько пересказ - дал один только Ор. Миллер ("Pyccкиeписатели после Гоголя", 3-е изд. 1886). С. Венгеров.