Значение слова ГЕРОДОТ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

(????????) — Как Ю. Цезарь для Франции или Тацит для Германии, так для нас Г. — ближайший и поучительнейший из древних историков. Он посетил некоторые местности нашего юга, дал первые связные сведения, как о самой стране, так и о тогдашних ее обитателях: скифах, сарматах, неврах и др. Места скифских поселений, описанные Г., усеяны курганами, раскопки которых обнаруживают культуру, близкую по времени и по характеру к той, о которой говорит греческий историк в своем описании Скифии. Научное исследование скифо-сарматских древностей на основании археол. материала начато в капитальном издании, которого пока вышло два выпуска: "Древности Геродотовой Скифии" (СПб., 1866,1872). Общее литературное значение Г. также громадно: он — отец истории не греческой только, но и вообще европейской. Жил Г. приблизительно между 485 и 425 гг. до Р. Хр., происходил из карийского г. Галикарнаса (см.), к первоначальным основателям которого, дорянам, присоединились впоследствии в большом числе ионяне. Во времена Г. официальным языком Галикарнаса было ионийское наречие, на котором написана и история Г. Сын некоего Ликса, Г., вместе с родственниками, принадлежал к партии, боровшейся против тиранов, подвергался изгнанию, возвратился было на родину после низвержения тирана, но покинул ее уже навсегда около 446 г., чтобы сделаться настоящим афинянином и по месту жительства, и по полит. понятиям и симпатиям. В 444/3 г. Г. переселился вместе с другими афинянами в новооснованную афинскую колонию Фурии. Важнейшая часть жизни Г. — его путешествия в различные страны Европы и Азии, а также в Египет — известна нам очень мало, почти исключительно из собственных его намеков. Сочинение Г. — не история в нашем смысле слова, это — мастерское, бесхитростное повествование человека богато одаренного от природы, необыкновенно любознательного, общительного, много читавшего, видевшего и еще больше слышавшего; к этим свойствам присоединялась скромность верующего в богов эллина, хотя тронутого скептицизмом, но недостаточно разборчивого в полученных сведениях. С другой стороны, Г. не только историк; некоторые части его сочинения — настоящая энциклопедия того времени: тут и географические сведения, и этнографические, и естественно-исторические, и литературные. Тем не менее Г. по всей справедливости именуется отцом истории. Из девяти книг, или муз, на которые в настоящее время делится его сочинение, почти целая вторая половина представляет собой последовательный исторический рассказ о греко-персидских войнах, заканчивающийся на известии о занятии эллинами Сеста в 479 г. до Р. X. Первая половина содержит в себе рассказы о возвышении Персидского царства, о Вавилонии, Ассирии, Египте, Скифии, Ливии и проч. Везде исторические известия интересуют Г. по преимуществу. Несмотря на множество эпизодов, часто не имеющих прямого отношения к предмету рассказа и скоре представляющих собой самостоятельные повествования, сочинение Г. есть древнейшая попытка объединить разнороднейший материал, на протяжении трех с лишним веков, общими религиозно-этическими воззрениями. Единство изложения достигается в известной мере и тем еще, что с первых слов и до конца историк имеет ввиду проследить борьбу между варварами и эллинами, окончившуюся решительным торжеством последних. Но не покидающая историка мысль о главной задаче не мешает ему вводить в широкие рамки повествования все, что казалось ему интересным или поучительным. Г. присуща в значительной мере историческая критика, во многих случаях чисто субъективная, нередко наивно-рационалистическая, но тем не менее решительно вводящая в историографию новое, необходимое начало. Любознательность, вместе с добросовестностью, сделала из него весьма достоверного для своего времени наблюдателя нравов, памятников, особенностей территорий, как о том свидетельствуют изыскания ассириологов и египтологов. Особенно поучительно в этом отношении издание II книги, сделанное Видеманом, известным египтологом (1890). Соч. Г. сохранилось во множестве рукописей, древнейшая из кот. и лучшая — медичейская Х в. — хранится во Флоренции. Для редакции текста более всего сделано Абихтом и Штейном, которым принадлежат и наиболее пригодные для чтения комментированные издания, повторяемые до последнего времени. Очень важно критическое издание того же Штейна (1869—74). Из комментированных изданий не утратило значения до сих пор изд. Бёра (2-е, 1855—61). Благодаря комментариям особенно замечателен англ. перевод Роулинсона (Л., 1858—60). Г. не раз переведен и на русск. язык. Новейший перев. — Ф. Мищенко, в 2 томах, с предисловием и указателем (2-е изд., М., 1888).Ф. Мищенко.