? У нас в литературе термин этот понимается часто в самых различных значениях, но чаще всего под ним подразумевают теорию, выдвинутую исследователями обычного права нашего крестьянского населения, Барыковым, Оршанским, в особенности г-жой Ефименко и другими, теорию, по которой в обычном праве земледельческого населения в России и других славянских странах доминирующим фактором правовой жизни и правосознания является начало Т., в противоположность началам семейно-родовому и формально-юридическому, праву привилегированных классов, жизнь которых регулируется совершенно отличными от Т. началами. Согласно этой теории, по воззрению нашего народа, единственным справедливым источником имущественных прав и в частности собственности может быть только труд. Поэтому земля, которая не есть продукт труда, не может быть объектом безусловной индивидуальной собственности, а только пользования, владения, право на которое может дать только один труд, вкладываемый в землю. Так, во многих местах, всякий, распахавший пустующую землю, приобретает на нее право пользования, С прекращением пользования, констатированного в течение того или другого периода времени, земля обратно поступает в число пустующих и снова подлежит захвату (Донская обл.). У болгар всякий, обрабатывавший в течение 10 лет даже заведомо чужую землю, приобретает на нее право собственности, поэтому землевладельцы избегают держать по многу лет одних и тех же работников, которые могли бы явиться претендентами на обрабатываемую ими по найму землю. Отсюда всеобщая вера нашего крестьянства, даже у малороссов, отличающихся своим индивидуализмом и не знающих другой формы землевладения, кроме участкового, в черный передел, когда земля будет вновь переделена между теми, которые фактически обрабатывают ее. Это же трудовое воззрение народ переносит с земли на продукты ее. Те из этих последних, которые произведены трудом человека, рассматриваются как бесспорная собственность лиц, произведших эти продукты. Наоборот, вольные дары природы, как деревья в лесу, трава на лугах, желуди, дикие плоды, ягоды, грибы, рыба в водах, считаются по праву доступными для пользования всем без исключения. "Кто срубит бортяное дерево, тот вор, ? он украл человеческий труд; кто рубит лес, никем не посеянный, тот пользуется даром Божиим, как вода, воздух" ("Основа", 1862, июль). Отсюда те печальные столкновения народного правовоззрения с требованиями закона, которые под именем самовольных порубок леса, потрав и т. п. считаются, с точки зрения закона, правонарушениями, а в глазах народа совершенно правомерными действиями. Даже в тех случаях, когда труд в том или другом случае прямо нарушает чужое право собственности, восстановление нарушенного права всегда сопровождается вознаграждением за неправомерно приложенный труд. "Волостные суды в таких случаях, ? говорит г-жа Ефименко, ? труд ставят даже выше права собственности". Так, напр., засеявший чужое поле, получает в свою пользу весь урожай, а хозяин только причитающуюся обычную арендную плату. Даже в случаях mala fide урожай часто делится поровну между хозяином и засеявшим. Точно так же при всех столкновениях в гражданских правоотношениях труд является полноправным самостоятельным титулом права, особенно это начало проявляется в семейном и наследственном праве. Согласно теории Т. начала, крестьянская семья, особенно так наз. большая, является не столько кровным союзом, сколько ассоциацией (Ефименко.), кровной артелью (Барыков), члены которой вносят свой труд и по мере его получают при выделе и наследовании. Домохозяин является только распорядителем общего имущества этой кровной артели. Поэтому "раздел имущества по смерти домохозяина не есть раздел наследства, а раздел общего заработка. При составе дома из разных степеней родственников, имущество делится не поколенно, а по числу наличных взрослых работников..., и только в том случае, если наследство идет сбоку, из другого дома, а, следовательно, в приращении его наследники не участвовали, то оно делится по родственным линиям и степеням" (Барыков). Основа наследственного права у русского сельского населения ? "реальное начало труда и фактического совместного сожительства" (Оршанский). Выделенные сыновья, как более не участвующие в общем труде, не могут являться соискателями наследства. Отставные солдаты по большей части получают только в размерах той доли, которая причиталась бы им до поступления на службу. Наоборот, приемыши, пасынки, принятые зятья, прожившие в семе известное число лет (8 ? 13), наследуют наравне с детьми и другими кровными родственниками: "единое одно получают, потому такие же работники были" ("Труды комиссии по исследованию положения волостных судов", т. I, стр. 541). Даже в вопросе о наследовании женщин, рассматриваемых нашим крестьянством, как элемент переходящий в семье, Т. начало играет значительную роль. Если в больших семьях роль женщины в наследовании ничтожна, то за то в малых во многих случаях ее сотрудничество учитывается на правах мужчин. Вдова с малолетними детьми остается полной распорядительницей имущества, а в случае бездетности она даже наследует все имущество мужа. Даже незаконные сожительницы пользуются этим правом, если прожили совместно с покойным достаточно времени. То же сестры-вдовы при умерших бездетными братьях. Такое же предпочтение Т. начала перед началом кровного родства проявляется и в славянской задруге (см.). Усыновление дает все права на участие в наследовании, выделение кровного родственника, наоборот, лишает всякого права на наследственное имущество. ? Теория Т. начала в русском обычном праве горячо обсуждалась в нашей научной литературе (Пахман, М. Ковалевский, Гольмстен, Кулишер и др.) и вызвала весьма существенные возражения. Пахман, как бы кодифицировавший, наше обычное право на основании огромного материала решений волостных судов, признает "не подлежащим сомнению, что, "по тесной связи экономических условий быта с областью права, труд находит себе обширное применение в сфере правообразования в области гражданского права и таким образом получает значение юридическое", но в то же время находит, что "труду не может быть усваиваемо самостоятельное юридическое основание", что права, вытекающие из трудового факта, сводятся не к самому труду, а к другим юридическим основаниям, сделке, поручению, предполагаемому согласию, принципу недозволенности обогащения на чужой счет и т. д. Такого же почти мнения и проф. Гольмстен, отрицающий за трудом, как правовым принципом, не только в нашем обычном праве, но и вообще самостоятельное юридическое значение. Но самым важным возражением против теории Т. начала является то, что она совершенно неверно поняла строй великорусской семьи и неправильно конструировала поэтому наследственное право. Великорусская большая семья не хозяйственная артель по преимуществу, а, наоборот, главным образом кровный союз, семейная община, пережиток родового быта, более всего приближаясь к типу древней патриархальной семьи. В противоположность авторам теории Т. начала, Пахман, не отрицая, "что в строе крестьянской семьи по некоторым, особенно наружным признакам, можно усмотреть некоторое сходство с артелью", тем не менее находит имущественный строй семьи основанным главным образом на кровном начале, так как полноправными членами признаются только кровные родственники или лица, принятые в семью, как таковые, сторонние же лица считаются на правах наемных работников (по отношению к которым действует принцип найма, но не Т.). Далее, право распоряжения, выделение при жизни и отчуждение семейного имущества зависит исключительно от воли и усмотрения отца, как главы семейства. Если бы наследование представляло собою простой раздел имущества между работниками, не было бы места ни наследованию малолетних, ни институту опеки, не было бы устранения ближайшими родственниками дальних, не было бы равенства в долях призванных к наследству, не было бы права лишения наследства вследствие непочтения к родителям и т. д. Подобные же возражения против артельного принципа семьи приводит и М. Ковалевский, Все эти возражения, устраняя крайности артельной теории русской крестьянской семьи, оставляют совершенно нетронутым коренное различие между нормами наследования в культурных классах, у которых единственным основанием участия в наследственном имуществе является только родство и воля завещателя, и нормами обычного права, по которому Т. участие родственников играет существенную роль при разделе наследственного имущества. Заслуга теории Т. начала перед нашей юриспруденцией заключается, главным образом, в том, что она с большой силой и умелостью выдвинула экономический принцип труда, как самостоятельный правопроизводящий фактор в противоположность реципированным европейскими законодательствами нормам римского права, создававшегося среди общества, основанного на рабстве, и в котором, следовательно, труд никакой роли играть не мог. К сожалению, в своих исследованиях последователи этой теории ограничились фактами главным образом из жизни русского крестьянства и славянских земель, и таким образом значительно сузили ее предмет и содержание. Наследований, которые охватили бы предмет с широкой сравнительно-исторической точки зрения, не имеется. Единственное исключение представляет работа Ковалевского: "Труд, как источник права собственности на землю в Малороссии и на Украйне". На основании огромного материала данных писанного и обычного права самых различных мест и эпох, начиная с древних индусских сводов, законодательства мусульман, кодексов латино-варварских, обычаев швейцарских альмендов, Литовского статута и т. д., и кончая институтом заимки в Малороссии, этот ученый доказал, что захват (occupatio) везде первоначально становился титулом собственности только в том случае и до тех пор, пока он сопровождался пользованием, т. е. фактическим приложением труда, ? заполнив этим ту пропасть, которую теория Т. начала вырыла между римским правом и нашим обычным, так как бесспорно, что и римская o c cupatio первоначально должна бы иметь то же значение, что и у всех других народов, т. е. сопровождаться фактическим пользованием. Другой крупный недостаток рассматриваемой теории, что она под Т. началом понимает совершенно различные понятия. С одной стороны, она под ним подразумевает идеальное воззрение народа на принципы распределительной справедливости, в основании которой должен лежать исключительно труд (отсюда и аграрные воззрения народа, враждебные частной собственности на землю; раздел наследственного имущества исключительно между семейными работниками и т. п.), с другой диаметрально противоположный принцип индивидуализма, воздающий каждому члену семьи не по его потребностям, и даже не соразмерно его труду, а по размеру его заработков (член семьи, отходящий на заработки, либо получает соразмерно большую долю в наследстве, если он заработки отдавал семье, либо удерживает сразу часть заработка в свою пользу, хотя количество труда, потраченного в городе, по своей интенсивности ничем не превосходит труда члена, оставшегося дома; тот же индивидуализм и в отказе в имущественной доле отставным солдатам). Такое смешение понятий в связи с идеализацией Т. принципа в народных воззрениях проникло и в общую экономическую литературу (напр., у г. Иванюкова в его курсе "Политической экономии") и отразилось на общеупотребительном значении термина. Далее, благодаря идеализации термина Т. начала, как естественного и первобытного принципа распределительной справедливости, часто принимают его за самый примитивный принцип экономических отношений, предшествовавший всем прочим. Между тем в самых первобытных обществах на первом плане всегда стоит не Т. начало, а принцип родовой и междуродовой солидарности, принцип права каждого на существование и естественной обязанности каждого содействовать существованию каждого, безразлично, сильный ли он или слабый, искусный или неискусный, интенсивный ли работник или слабый, здоровый ли юноша или дряхлый старик. Поэтому стол и припасы каждого открыты равно для всех, и добыча каждого, как предмет пропитания, делится не между участниками, а между всеми жителями селения. Не менее важную роль играет в самых примитивных обществах религиозное воззрение на всякую добычу, как на дар богов, а не результат труда (не тот кто гонят оленя, а кто попал в него, тот формальный собственник его). В сущности, даже и на более поздних ступенях развития, в обществах земледельческих, даже у нашего сельского селения доминирующий принцип (по крайней мере внутри семьи) не трудовой, а семейно-общинный. В задругах, напр., ясно видно, что Т. принцип начинает выступать всего более по мере того, как члены начинают работать вне общины и все более отдаляются от нее.
В отличие от теории Т. начала нашего обычного права, в экономической науке строго различаются следующие учения. 1) Учение о труде, как об единственном философском и моральном оправдании права собственности, учение, впервые выдвинутое Локком и впоследствии усвоенное и буржуазными экономистами, правда, исказившими основную идею Локка. От него ведет свое происхождение и та аграрная теория, которая, не отрицая ни права частной собственности, ни прав капитала на участие в распределении богатств, отрицает, как и наша народная философия, право собственности на землю, как на объект, не созданный трудом и потому долженствующей принадлежать всему обществу. Самым блестящим защитником этой теории явился Генри Джордж, требовавший на этом основании конфискации ренты, как несправедливой отрасли дохода. 2) Обособляющийся труд, как единственный источник возникновения индивидуальной собственности. Это учение может быть принято только в том весьма ограничительном смысле, что, по мере разложения первобытных общинных организаций (родов, соседских общин, задруг, больших семей и т. д.), по мере вторжения в их среду индустриализма, возникновения и расширения обмена, процесс индивидуализирования собственности начинает быстро расти. Но для возникновения индивидуальной собственности вовсе i e требуется обязательно обособления труда в производстве , так как дележ продуктов, имеющий место и при общинном производстве, создает даже в самых примитивных обществах право собственности на предметы индивидуального потребления, одежду, оружия, утварь и т. п. 3) Учение о труде, как единственно справедливом принципе распределения. Это учение впервые получило свое полное научное обоснование в экономической теории Карла Маркса (о трудовой теории ценности ? см. Ценность). 4) Учение о труде, как самостоятельном правопроизводящем факторе в имущественных отношениях. Ср. Барыков, "Обычаи наследования у государственных крестьян" (СПб., 1862); И. Г. Оршанский, "Исследования по русскому праву обычному и брачному" (СПб., 1879); А. Ефименко, "Исследования народной жизни" (СПб., 1884); П. Ефименко, "Сборник юридических обычаев" (1869); Пахман, "Обычное гражданское право в России" (т. II); М. Ковалевский, "Первобытное право. Вып. I. Род" (М., 1886); его же, "Очерк происхождения и развития семьи и собственности"; его же, "Труд, как источник права собственности на землю в Малороссии" ("Юридическ. Вестн.", 1892, V ? VI, пер. с франц.); Гольмстен, статья в "Рус. Обозрении" (1878, ¦ 5); Лучицкий, "Займанщина и формы заимочного владения в Малороссии" ("Юрид. Вестн.", 1890); Генри Джордж, "Progress and Poverty" (рус. пер.); М. Кулишер, "Очерки сравнительной этнографии и культуры" (СПб., 1887); Robert Schellvin, "Arbeit und sein Recht etc." (1883); Зибер, "Очерки первобытной культуры". См. также литературу к сл. Социализм, Коллективизм, Собственность.
Л. Ш?г.