? существовали еще в XVII в. на южной и восточной окраинах Московского государства, где поселенные войска должны были удерживать набеги крымцев и других кочевых инородцев. В XVIII в. с той же целью защиты пограничных областей от набегов кочевников были учреждены при Петре Великом военные П. на Украине и по Царицынской линии, при Елизавете ? на Волге и по Оренбургской линии, при Екатерине II ? на Кавказе. Вместе с тем во внутренних губерниях учреждались военные П., имевшие целью давать призрение нижним чинам, уволенным в отставку за ранами, болезнями и старостью; так, при Петре Великом были организованы П. солдат в областях, завоеванных от Швеции; позднее были учреждены подобные же П. в Казанской, Оренбургской. Смоленской и других губерниях. К концу XVIII в. все эти П. были мало-помалу уничтожены: одни из них вошли в состав казачьих войск астраханского, оренбургского и кавказских, другие слились с населением городов и казенных селений, и только в восточных губерниях остались в немногих. местностях пахотные солдаты, ничем, кроме названия, не отличавшиеся от государственных крестьян. В начале XIX в., в эпоху войн с Наполеоном, возникло предположение организовать во внутренних губерниях военные П. в широких размерах. Мысль об этом принадлежала императору Александру I, который, увлекшись системой комплектования армии, введенной Шарнгорстом в Пруссии, надеялся, что военные П. заменят в России ландвер и ландштурм и дадут возможность, в случае надобности, увеличить в несколько раз действующую армию. Вместе с тем император, учреждая военные П., мечтал улучшить материальное положение нижних чинов, дать им возможность во время службы оставаться среди своих семейств и продолжать свои земледельческие занятия, а на старость обеспечить им пристанище и кусок хлеба. На возражения своих приближенных, указывавших на дороговизну поселений для казны и на ненадежное обеспечение ими комплектования армии, государь отвечал, что военные П. будут устроены, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова. Граф Аракчеев, которого обыкновенно считают творцом военных П., первоначально высказывался против их учреждения и взялся за него только из опасения потерять свое влияние на имп. Александра I. Первый опыт устройства военных П. на новых началах был сделан в 1810 г., когда в Климовичском у. Могилевской губ. был поселен запасный батальон елецкого мушкетерского полка. Все сметы, планы и чертежи для этого П. были разработаны графом Аракчеевым по образцу принадлежавшей ему Грузинский вотчины. Коренные жители избранной для поселения местности были переселены в Новороссийский край, причем на продовольствие 4 тыс. крестьян во время переселения потребовалось около 70 тыс. руб.; крестьяне переселились без всякого сопротивления, но на пути многие из них погибли от холода, голода, пьянства и тоски по родине. Батальон, назначенный для П., был составлен из лучших нижних чинов полка; в число поселян назначались преимущественно женатые нижние чины, а холостым разрешено было жениться на крестьянках казенных имений, причем беднейшим выдавалось денежное пособие на свадьбу и обзаведение; нижние чины поселяемого батальона были помещены в оставленных крестьянами домах, им были выданы от казны земледельческие орудия, рабочий скот и семена для засева полей. Кампания 1812 г. остановила организацию могилевского военного П.; поселенный батальон вошел в состав действующей армии, а когда по окончании войны остатки его были водворены на прежнем месте, то оказалось, что все постройки и оставленное в них имущество расхищены соседними жителями. Отвыкшие за время военной службы от полевых работ солдаты оказались плохими земледельцами; правительство несло большие расходы не только на обзаведение поселян, но и на их содержание; поэтому при дальнейшем развитии военных П. местные жители оставлялись на родине и зачислялись в военные поселяне. Осенью 1816 г. в Высоцкую волость Новгородской губернии был отправлен один батальон гренадерского графа Аракчеева полка, причем мера эта была мотивирована недостатком в Петербурге казарм два помещения войск; вся Высоцкая волость была изъята из ведения гражданского начальства, и для управления ею был командирован личный адъютант графа Аракчеева, штабс-капитан Мартос. В апреле 1817 г. в Новгородской губернии был поселен гренадерский графа Аракчеева полк, в Могилевской губернии ? Полоцкий пехотный полк, в Слободско-Украинской (ныне Харьковской) губернии ? 3 полка 2 уланской дивизии; в изданных по этому поводу указах впервые была ясно и определенно намечена цель учреждения военных поселений. Затем число П. постоянно увеличивалось, и к концу царствования имп. Александра I было поселено всего: в Новгородской губ ? 12 гренадерских полков и 2 артиллерийские бригады, в Могилевской губ, ? 6 пехотных полков, в Слободско-Украинской, Херсонской и Екатеринославской губерниях ? 16 кавалерийских полков, в Петербургской губернии ? 2 роты служителей Охтенского порохового завода. При устройстве военных П., "для удобнейшего управления ими и пресечения всяких споров между поселянами и посторонними лицами", было принято за правило не допускать в границах П. частных владений. Сначала казна входила с помещиками в соглашение относительно уступки их земель для военных П. Имеются указания, что помещиков, не соглашавшихся уступить свои земли, принуждали к тому разными применениями; так, имение одного помещика близ Новгорода граф Аракчеева приказал обвести канавой, и помещик, отрезанный от реки и проезжей дороги, вынужден был уступить. В 1817 г. в Новгородской и Слободско-Украинской губерниях были учреждены особые межевые комиссии; губернское начальство должно было доставить этим комиссиям сведения о неразмежеванных помещичих землях внутри округов военного поселения; комиссии, рассмотрев и проверив эти сведения, составляли предположения о вымежевании помещикам соответствующего количества земли к одной стороне округа военного поселения; с земель, отходящих в ведение казны, помещики должны были перенести свои усадьбы и хутора на вновь отведенные им земли, а капитальные сооружения брались в казну за условленное, по соглашению с владельцами, вознаграждение. Впоследствии такая же межевая комиссия была учреждена для Херсонской и Екатеринославской губерний. С мелкими землевладельцами поступали еще проще: при поселении гренадерского графа Аракчеева полка находившиеся поблизости от военного поселения земли чудовских ямшиков были отобраны в казну, а ямщикам отвели соответствующее количество земли в другом месте. При устройстве военных П. в Слободско-Украинской губернии 59 чел. мелких землевладельцев должны были перенести свои дома из пределов округа, причем казна выдала им небольшое вознаграждение за перенос домов и за принадлежавшие им лесные дачи. Из г. Чугуева были выселены жившие там иногородние купцы, причем принадлежавшие им дома, лавки, сады и огороды были оценены особой комиссией; за дома, которые начальство находило нужным приобрести для военного П., казна выдавала 4/5 оценочной суммы, ввиду того, что владельцы "воспользуются выгодой получения вдруг наличных денег"; за дома, ненужные для военного П., казна выдавала всего 1/5 оценочной суммы. До преобразования чугуевского уланского полка в военное П. толковые земли раздавались в пользование служащим и отставным офицерам, которые наравне с нижними чинами получали при переделах участки сенокосов и пахотной земли и пользовались правом въезда в казенные леса; кроме того офицерам были розданы в г. Чугуеве земельные участки, на которых они построили дома и развели сады. С устройством военного П. все земли, которыми пользовались офицеры, были отобраны в казну; отставным офицерам и их семействам отвели вне округа военного П. небольшие участки земли и выдали вознаграждение за дома и сады, а бессемейным и дряхлым отставным офицерам назначили небольшие ежегодные пенсии; служащим офицерам за принадлежавшие им дома и сады было выдало денежное вознаграждение по крайне низкой оценке, причем вместо 1/4 оценочной суммы им были отведены земельные участки вне округов военного П. Жители тех уездов, в которых были учреждены военные П., были освобождены в мирное время от рекрутских наборов: экономические волости и ямщики освобождались от рекрутской повинности безвозмездно, а вольные хлебопашцы и крестьяне удельного ведомства и помещичьих имений за каждого причитающегося с них рекрута обязаны были вносить в казну по 1000 рублей. Мещане должны были отправлять рекрутскую повинность на прежних основаниях, и только в городах, отчисленных в ведомство военных П., натуральная рекрутская повинность была заменена денежным сбором. В военное время все поселяне этих уездов должны были по-прежнему давать рекрут на укомплектование действующей армии. Помещикам первоначально было разрешено в уездах, освобожденных от рекрутской повинности, отдавать своих крестьян в рекруты только в зачет наборов военного времени, но затем, по ходатайству дворянства Херсонской губ., им было предоставлено право при рекрутских наборах мирного времени по их желанию или вносить установленный денежный налог, или же давать рекрут в натуре. Уезды, в которых были устроены военные П., несли значительные расходы на земские повинности; местные жители должны были давать на зиму квартиры войскам, командированным для работ в военных П., поставлять дрова и солому поселенным полкам во время лагерных сборов, отопление и освещение для казенных зданий, давать подводы для разъездов земских заседателей и отводить пастбища для ремонтных лошадей поселенных полков кавалерии. Ввиду всего этого в конце царствования Александра I признано было необходимым оказать пособие губерниям, где были военные П., из денежных сборов остальных губерний. Поселенные полки состояли: пехотные ? из 2 действующих, одного резервного и одного поселенного батальонов, кавалерийские ? из 6 действующих, 3 резервных и 3 поселенных эскадронов. Поселенные батальоны и эскадроны формировались из местных жителей округа и лучших нижних чинов всего полка; в хозяева выбирались нижние чины, прослужившие не менее 6 лет и вполне усвоившие фронтовое учение; при этом назначались преимущественно уроженцы губернии, где расположено военное П., занимавшиеся до поступления на службу земледелием и женатые; затем в число хозяев назначались годные к строевой службе коренные жители в возрасте от 18 до 45 лет, имевшие собственное хозяйство, женатые и беспорочного поведения. Остальные местные жители в возрасте от 18 до 45 лет, годные к службе, зачислялись в помощники хозяев, в резервные батальоны и эскадроны; остающиеся в округе военного П. за укомплектованием поселенных и резервных частей взрослые мужчины, способные к строевой службе, назначались в действующие части, откуда соответствующее число нижних чинов переводилось в другие полки. В мирное время поселенные полки должны были всегда стоять в округах своего П., а поселенные батальоны и эскадроны не выступали из своего округа в поход и в военное время; все жители округа, отданные при прежних рекрутских наборах на службу в другие полки, были переведены в поселяемый в округе полк. Военные поселяне были освобождены от всех государственных податей и земских повинностей, а также от рекрутских наборов, взамен чего они должны были комплектовать всеми способными к службе людьми тот полк, в округе которого они состояли; правительство брало на свое попечение содержание и приготовление к службе детей военных поселян. Военные поселяне были обмундированы в форменную одежду, им были выданы на руки ружья и амуниция; многие добровольно обстригли волосы и обрили бороды, находя, что в мундире неприлично ходить с бородой. Кантонисты и взрослые местные жители немедленно начали обучаться маршировке и ружейным приемам. Все земли, принадлежавшие к округу военного П., были разделены между поселянами-хозяевами на равные участки, размер которых определялся, с одной стороны, количеством земли, необходимым для прокормления самого хозяина, его семейства и постояльцев, а с другой ? общим количеством, земли, отведенной для полка; недостаток пахотной земли пополнялся расчисткой лесов и осушением болот. Пастбища и луга были предоставлены в общее пользование всех поселян-хозяев, без раздела. Хозяева снабжались от казны лошадьми, рабочим скотом, земледельческими орудиями и мебелью; все имущество было изготовлено по установленным образцам и поддерживалось в исправности за счет поселян. Фельдфебели, вахмистры и известное число унтер-офицеров, преимущественно из окончивших курс в учебных войсках, не получали земельных наделов и обязаны были обучать военных поселян фронту и маршировке. При обучении нижних чинов внимание обращалось преимущественно на фронтовую выправку, маршировку и ружейные приемы; стрельбе в цель совсем необучали и только три недели в году производились ученья "с порохом", т. е. с холостыми зарядами. В поселенные части предписано было назначать лучших офицеров, в совершенстве знавших фронтовую службу и имевших некоторые познания в хозяйстве, скотоводстве и науках. Служба офицеров в военных П. была очень тяжела: кроме обучения поселян маршировке и фронтовой службе, офицеры обязаны были руководить земледельческими работами, наблюдать за домашним хозяйством поселян и отвечать за каждое упущение своих подчиненных. Домашняя жизнь офицеров, которым были отведены квартиры при подковых штабах, была стеснена постоянным надзором начальства; полковые командиры и высшие начальствующие лица обращались с офицерами крайне грубо и бесцеремонно, зная, что выгодные материальные условия службы привлекали в военные П. беднейших офицеров, дороживших службой, как единственным обеспечением. Не выдерживая такого обращения, многие офицеры военных П. переводились в другие полки. В конце царствования Александра I было приказано офицеров военных П. никуда не переводить и увольнять в отставку не иначе, как по болезни, с тем, чтобы уволенных в отставку вновь принимать на службу только в военные П. Нижние чины поселенных батальонов и эскадронов, поступившие на службу по рекрутским наборам, могли требовать присоединения к ним жен и детей, остававшихся на родине. Многие из жен нижних чинов отказывались ехать в военные П., отговариваясь болезнью, нежеланием оставлять своих родных и имущественными делами, вследствие чего сделано было распоряжение не допускать никаких отговорок и заявляющих о болезни подвергать освидетельствованию. Относительно присоединения к военным поселянам детей, прижитых до поступления на службу, начаты были переговоры с помещиками. Большинство последних требовало за уступку детей выдачи зачетных рекрутских квитанций или уплаты несоразмерно большого вознаграждения, а потому в 1823 г. были изданы правила о присоединении к военным поселянам их детей, прижитых до поступления на службу. Помещики обязаны были отдавать в казну по требованиям начальства детей моложе 10 лет, а детей старше этого возраста могли отдавать или не отдавать по своему усмотрению. За уступленных детей правительство выдавало помщикам вознаграждение за мальчиков, смотря по возрасту, от 22 р. до 1000 р., а за девочек ? в половинном размере; вознаграждение выдавалось деньгами или зачетными рекрутскими квитанциями. Сыновья военных поселенцев зачислялись в военные кантонисты, по достижении 7-летнего возраста получали от казны провиант и одежду, а по достижении 18-летнего возраста зачислялись на службу в резервные батальоны и эскадроны, с переводом затем в действующие части. До 7-летнего возраста дети оставлялись у родителей, а сироты отдавались на воспитание поселянам-хозяевам. В возрасте от 7 до 12 лет кантонисты по-прежнему оставались при своих родителях и воспитателях, но обучались в школе, учителем унтер-офицером, грамоте, Закону Божию, началам арифметики и ремеслам. В возрасте от 12 до 18 лет кантонисты должны были помогать родителям в хозяйственных работах. Кантонисты, не способные к строевой службе, по достижении 12-летнего возраста отдавались в обучение мастерам, по контрактам на 5 лет, а затем зачислялись в военном П. на нестроевые должности. В южных военных П. из кантонистов старшего возраста были сформированы учебные эскадроны и батареи, а в новгородском военном П. в 1821 г. был учрежден Военно-учительский институт на 70 кантонистов. с целью готовить учителей для школ поселенных батальонов; воспитанникам преподавались Закон Божий, чистописание, правописание, арифметика, геометрия, черчение, рисование, церковное пение, военная экзерциция и фехтование, а путем чтения книг кантонисты должны были "приобрести понятие" о "вещах общежития", об истории всеобщей и отечественной, началах артиллерии и работах полевой фортификации; летом они занимались работами в саду и огороде. С достижением 45-летнего возраста, а при неспособности к строевой службе по болезням или увечьям ? и ранее, военные поселяне зачислялись в инвалиды, с получением от казны жалованья и провианта. Поселяне-хозяева имели право передать хозяйство своим сыновьям, находившимся на службе в поселенных полках или в числе кантонистов старшего возраста, и зятьям из нижних чинов поселенных полков, а не имеющие детей могли усыновлять кого-либо из нижних чинов поселенного полка или кантонистов. Инвалиды, передавшие свое хозяйство, оставались полными хозяевами в своих домах, а не избравшие себе наследников могли оставаться в своих домах только по соглашению с назначенными на их место хозяевами, в противном же случае наделялись от казны участками земли, а при полной неспособности к работе ? помещались в инвалидные дома. Инвалиды освобождались от фронтовых занятий и земледельческих работ, но назначались для прислуги в госпиталях, для присмотра за казенными зданиями, для пастьбы скота военных поселян и т. п. В округах военного П. 1 гренадерской дивизии немедленно после их учреждения начались обширные работы по возведению построек. Каждая поселенная рота, состоявшая из 228 человек, была расположена в 60 домах-связях, выстроенных в одну линию; в каждом доме помещалось по 4 хозяина, причем два хозяина, занимавшие одну половину дома, имели нераздельное хозяйство. Каждому унтер-офицеру отводилась целая половина дома. В верхних этажах домов помещались постояльцы ? нижние чины действующих батальонов. В середине расположения поселенной роты, на площади, стояло пять домов, в которых помещались часовня, караульня, школа для кантонистов, мастерския, цейхгаузы, пожарная команда, ротные лавки, квартира командира поселенной роты и т. д. Фасады домов поселенной роты выходили на переднюю улицу, на противоположной стороне которой был устроен бульвар; по этой улице пропускались только пешеходы, а ездить могли одни начальствующие лица; поселяне должны были пользоваться для проезда задней улицей. Около каждого дома были выстроены сараи для рабочего скота, земледельческих орудий и хлеба, тут же были сложены запасы дров и сена; дворы были огорожены прочной изгородью и содержались в чрезвычайной чистоте. Для полкового штаба в округе каждого полка были выстроены каменные здания; там же были устроены церковь, госпиталь, гауптвахта. Работы по возведению всех этих построек продолжались несколько лет, с участием сформированных специально для военных П. военно-рабочих батальонов, из мастеровых инженерных и артиллерийских команд и рабочих арсеналов. Летом работавшие над возведением построек батальоны помещались в землянках, вследствие чего между нижними чинами сильно увеличивалась болезненность и смертность. В новгородском военном П. были устроены ломки плиты и извести, кирпичные, гончарный и лесопильные заводы, мебельная мастерская, с рабочими из числа нижних чинов. Для подвозки строительных материалов по оз. Ильменю и р. Волхову была сформирована особая флотилия. В других военных П. поселяне помещались в старых крестьянских домах и вновь возводились только здания для ротных и полковых штабов. При пехотных и кавалерийских полках были поселены фурштатские роты, которые должны были служить действующим батальонам вместо обоза для возки провианта, а в мирное время содействовать устройству военных П. Фурштатские роты состояли из четырех отделений ? поселенного, действующего, нестроевых чинов и резервного; первое и четвертое, а также кадры остальных отделений в поход не выступали. Хозяевам поселенного отделения были отведены земельные наделы, а нижние чины остальных отделений были размещены у них постояльцами. Каждому из хозяев поселенного отделения было дано от казны по две лошади лучшего качества, чем остальным поселянам; одна из них давалась в полную собственность, вторую хозяин мог употреблять для всех своих работ, но при смотрах и движениях действующих батальонов обязан был отдавать в действуюшее отделение фурштатской роты. Вместо военного ученья поселяне фурштатской роты обязаны были отбывать по очереди почтовую повинность. Мастеровые и ремесленники входили в состав резервного отделения фурштатской роты. Главным начальником всех военных П. в царствование имп. Александра I был граф Аракчеев; при нем состоял особый штаб поселенных войск, а для заведования работами по возведению построек в военных П. ? экономический комитет. Высшее местное управление военными П. в Новгородской губ. сосредоточивалось в дивизионных штабах, а в Могилевской губ. ? в штабе начальника отряда. Все южные П. кавалерии были подчинены ген.-лейт. графу Витту. Округом П. каждого полка заведовал полковой командир; он председательствовал в комитете полкового управления, состоявшем из командира поселенного батальона, священника, четырех командиров песеленных рот, квартермистра и казначея; последние два избрались обществом офицеров на один год и утверждались полковым командиром. При комитете состоял дежурный офицер для "экстренных осмотров, понуждений и производства следствий"; другой офицер обязан был содержать в порядке карты и описания земель округа военного поселения и составлять планы на строения; канцелярией комитета заведовал полковой аудитор. Комитет полкового управления решал дела по большинству голосов, но при несогласии командира полка или поселенного батальона с мнением большинства дело представлялось на усмотрение начальника дивизии. Комитет заботился о хлебопашестве и вообще сельском хозяйстве в округе, выдавал пособия из заемного капитала и хлебного запасного магазина, распоряжался обработкой общественным нарядом участков тех поселян, которые по болезни не были в состоянии заниматься полевыми работами, наблюдал за содержанием в исправности всех строений в округе и за ремонтом зданий, производил торги на подряды и поставки, принимал меры к сбережению здоровья жителей округа, имел надзор за поведением военных поселян, назначал опеку над дурными и нерадивыми хозяевами и лишал их, с утверждения начальника дивизии, хозяйства, при "истощении всех средств дать им восчувствовать выгоды попечительного хозяина". От комитета полкового управления зависело увольнение поселян в соседние губернии и позволение им вступать в брак. На него же было возложено разбирательство по взаимным жалобам военных поселян и соседних жителей по делам о личных обидах и несогласиях по хозяйственным отношениям. В случае жалоб военных поселян на соседних жителей комитет сносился с губернским начальством об удовлетворении обиженного, причем предварительное расследование производилось дежурным при комитете офицером, совместно с депутатом от губернского начальства. Командир поселенного батальона был одновременно военным начальником и хозяином округа военного П.; на его обязанности лежало охранение тишины и спокойствия, прекращение нищенства, бродяжества, воровства и разбоев. Ближайшее наблюдение за военными поселянами было возложено на непоселенных унтер-офицеров, освобожденных, с этой целью, от забот по хозяйству и получавших казенное содержание. Для разбора споров между военными поселянами-хозяевами и их постояльцами в каждой поселенной роте был учрежден ротный комитет, состоявший из одного унтер-офицера и трех рядовых; хозяева каждого из четырех отделений роты избирали ежегодно по 2 кандидата, из которых ротный командир назначал четырех членами комитета. Дела в комитете разбирались устно. Если кто-либо из спорящих оставался недоволен решением комитета, оно представлялось ротному командиру, который утверждал или изменял его. На решение ротного командира можно было жаловаться комитету полкового управления, но в случае признания жалобы неуважительной с жалобщика удерживалось жалованье за один месяц. Недовольные решением комитета полкового управления могли жаловаться бригадному или дивизионному командиру на инспекторском смотру. Ротный комитет обязан был записывать в особую книгу духовные завещания поселян-хозяев и их постояльцев. В каждых трех ротах ежедневно наряжались на службу 53 человека, не считая караула к полковой гауптвахте. С 6 час. вечера от ротного караула каждый час посылались патрули. Дежурный по роте офицер отвечал за все в роте, следил за порядком в домах, поверял пожарную команду, ночью обходил все ротные помещения. В каждой поселенной роте имелись пожарные трубы и бочки. В каждом капральстве один из трех поселенных унтер-офицеров назначался ротным командиром за старшего; утром и вечером поселенные унтер-офицеры обязаны были обходить дома своих десятков, осматривая помещения поселенных нижних чинов и комнаты постояльцев; они отвечали за чистоту в домах и на задней улице, за осторожность в домах от огня. Кроме двух дней в неделю, назначенных для ученья, поселяне-хозяева могли отлучаться на работы в пределах своего округа без доклада, на отлучку за пределы округа должны были просить разрешения десяточного унтер-офицера, а на отлучку на ночь ? разрешения ротного командира. На покупку вина требовалось разрешение ротного командира, но, несмотря на это, в военных П. процветала тайная продажа вина и по ночам поселяне пьянствовали. За несоблюдение правил осторожности от огня ротный командир мог наказывать виновных арестом, причем за детей наказывались родители; наказанные за неосторожность три раза отсылались на месяц в учебный батальон или на фабрику, а в случае нового нарушения правил переводились на службу в дальние гарнизоны сибирского корпуса. Из ежегодного урожая хлеба, за отделением части на семена, половину хозяева должны были сдавать в запасный хлебный магазин, а другой половиной могли распоряжаться по собственному усмотрению. С расширением земледелия предполагалось прекратить отпуск из казны провианта сначала на семейства поселян, а затем и на самих хозяев и постояльцев; однако, эту меру удалось привести в исполнение только в южн. военных П., где было достаточное количество хорошей пахотной земли. В Новгородской губ. до устройства военных П. крестьяне занимались преимущественно отхожими промыслами и торговлей. Стремясь развить земледелие, начальство военных П. расчистило много пахотной земли из-под лесов, но эта мера не привела к цели, так как земля требовала постоянного удобрения, а у поселян было мало скота. Для обучения поселян улучшенным приемам сельского хозяйства в военных П. Новгородской губ. водворили несколько семейств немецких колонистов, что стоило казне больших издержек и также не дало заметных результатов. В южных военных П. часть пахотной земли возделывалась общественным нарядом под засев пшеницы, которая продавалась и доставляла значительный доход. Большое количество лугов и пастбищ дало возможность завести в южных поселениях овцеводство и конские заводы, которые были назначены для ремонтирования всей поселенной кавалерии лошадьми; однако, вследствие злоупотреблений начальства, продававшего частным лицаи лучших лошадей, конские заводы приносили казне чистый убыток и в 40-х годах были закрыты. В новгородском военном П. был устроен небольшой завод, доставлявший верховых лошадей офицерам поселения. Капиталы военных П. увеличивались с каждым годом; они составлялись из отпусков от казны на содержание и продовольствие поселенных войск, из сумм, выручаемых от продажи рекрутских квитанций, из сбережений от сбора на заготовление рекрутской одежды, из откупной суммы за продажу питей в военных Н. К концу царствования имп. Александра I капиталы военных П. достигли 32 млн. руб. На устройство военных П. при Александре I было израсходовано до 26 млн. руб. Между тем, комплектование армии недостаточно обеспечивалось военными П., так как в некоторых округах число умиравших превышало число рождающихся. Новгородские и белорусские крестьяне до перехода в военные П. бедствовали до такой степени, что всякая перемена должна была, по-видимому, улучшить их быт; но случилось иначе. Мелочная регламентация всех подробностей обыденной жизни воен. поселян оставляла их под вечным страхом ответственности; за малейшие проступки виновные подвергались телесным наказаниям; система фронтового обучения была основана на побоях, в военных П. истреблялись целые возы розог и шпицрутенов. Все военные поселяне работали без устали и целые дни оставались под надзором начальства, от которого зависело увольнение их на промыслы и разрешение им заниматься торговлей. Дети поселян зависели более от начальства, чем от родителей, проводя большую часть времени в школе и на учебном плацу; дочери выдавались замуж по назначению начальства. Все земледельческие работы производились по приказам начальства, а так как многие нз начальников были несведущи в сельском хозяйстве и обращали внимание главным образом на фронтовое обучение, то нередко земледельческие работы начинались несвоевременно, хлеб осыпался на корню, сено гнило от дождей. К этому присоединялось еще всеобщее взяточничество начальствующих лиц, начиная с офицеров: Аракчеев, требовавший от начальников только внешнего порядка и благоустройства, не мог искоренить всеобщего грабежа, и только в редких случаях виновные подвергались заслуженному наказанию; граф Витт еще менее входил в положение поселян. Неудивительно, что среди военных поселян с каждым годом все увеличивалось глухое неудовольствие. В царствование императора Александра I оно выражалось только одиночными вспышками. В 1817 г. произошли беcпорядки в Холынской и Высоцкой волостях Новгородской губ., где крестьяне не хотели допускать у себя нововведений и отправили депутации к Государю. В том же году возникло волнение в бугском войске, где отставной капитан Барвиновский уверил казаков, что, по жалованной грамоте имп. Екатерины II, войско не может быть преобразовано в военные П.; беспорядки повторялись в округе бугского войска и в следующем году. В 1819 г. поселяне таганрогского и чугуевского полков в Слободско-Украинском поселении, подстрекаемые адъютантом штаба дивизии ротмистром Тареевым, отказались косить сено для казенных лошадей и долго сопротивлялись вызванным для усмирения их войскам. Все эти беспорядки были подавлены вооруженной силой; виновные были отправлены на службу в отдаленные гарнизоны сибирского и оренбургского корпусов. Из 813 поселян, преданных суду за беспорядки 1819 г., 70 были подвергнуты наказанию шпицрутенами, причем несколько человек умерло на месте. Со вступлением на престол имп. Николая I гр. Аракчеев вскоре удалился от дел и во главе управления военными П. был поставлен гр. Клейнмихель, со званием начальника штаба военных П. Начальником военных П. Новгородской губ. был назначен командир гренадерского корпуса кн. Шаховской, которому, как и начальнику военных П. Херсонской губ., графу Витту, была предоставлена власть командира отдельного корпуса; военные П. Могилевской и Слободско-Украинской губерний составляли отдельные отряды. Штаб военных П., вместе с экономическим комитетом, был присоединен к главному штабу Его Величества. В первые годы царствования имп. Николая I некоторые округа военного П. были увеличены присоединением к ним соседних казенных селений и основано несколько новых П., в губ. Витебской, Слободско-Украинской и Петербургской; в ведомство военных П. были отчислены города Елисаветград и Ольвиополь. Поселенная кавалерия была сведена в 2 резервных корпуса, общее командование которыми было вверено гр. Витту.
Летом 1831 г. в военных П. Новгородской губ. вспыхнул бунт. Ближайшим поводом к беспорядкам послужила холерная эпидемия. Правительство устраивало карантины, заставляло окуривать зараженные дома и имущество умерших, но народ не верил в целесообразность этих мер; носились слухи, что в карантинах отравляют людей, что доктора и начальство рассыпают по дорогам яд и отравляют хлеб и воду. Рабочие, высланные из Петербурга за участие в холерных беспорядках, своими рассказами о том, как они кольями выгоняли холеру, возбуждали военных поселян. Действующие батальоны поселенных полков в 1830 г. выступили в поход для усмирения Польского мятежа, и в военных П. остались только резервные батальоны, в которых 1/3 нижних чинов были из только что поступившие на службу кантонистов; летом 1831 г. и эти батальоны выступили из своих округов в лагерь под Княжьим Двором. Беспорядки начались в г. Старой Руссе. В первых числах июля мещане г. Старой Руссы и нижние чины квартировавшего в городе военно-рабочего батальона несколько раз задерживали прохожих, заподозренных ими в отравлении воды, и только вмешательство полиции избавляло невинных от жестоких побоев. Вечером 10 июля, по приказанию командира 10-го военно-рабочего батальона, майора Розенмейера, в казармах произвели окуривание и людям пришлось ночевать на открытом воздухе, отчего несколько человек на следующий день заболело. Выслужившийся из солдат поручик военно-рабочего батальона Соколов, желая отомстить майору Розенмейеру за понижение по службе, начал внушать солдатам, что их отравляют. Вечером 11 июля солдаты рабочего батальона собрались толпой; проходившего мимо них капитана Шаховского, который не ответил на оклик часового, солдаты схватили и, заподозрив его в рассыпании яда, избили и потащили в город. К солдатам рабочего батальона присоединились мещане; толпа разбила кабаки, началось избиение фельдшеров и лекарей; первым был убит в своей постели городовой лекарь Вагнер. Старший из остававшихся в городе начальников, ген. Мевес, стал убеждать толпу в нелепости толков об отраве; его сначала слушали, но затем стащили с дрожек и разбили ему об мостовую голову. Мятежники разыскалн спрятавшегося в дровяном сарае полиции мейстера г. Старой Руссы Манжоса, которого обыватели ненавидели за лихоимство и жестокость, и, подвергнув его истязаниям, убили. Ночью с 11 на 12 июля толпа солдат и мещан, предводительствуемая поруч. Соколовым и городовым старостой Солодожниковым, разграбила аптеку, присутственные места и квартиры начальствующих лиц, причем нсколько офицеров и докторов были задержаны и подвергнуты истязаниям. В ту же ночь беспорядки начались в ближайших к г. Старой Руссе селениях округа Киевского гренадерского полка; поселяне приводили в город, на расправу, захваченных офицеров. На следующее утро, по требованию мятежников, архимандрит подгороднего монастыря явился с крестным ходом в город, присутствовал при допросе офицеров, задержанных мятежниками, и увещевал их прекратить беспорядки. Мятежники рассадили арестованных по присутственным местам и гауптвахтам, поставили в разных местах города караулы и вечером предполагали казнить арестованных. Утром 12-го июля известие о происшедших в Старой Руссе беспорядках было получено в лагере под Княжьим Двором. Начальник собранных в лагере войск, ген. Леонтьев, немедленно отправил на подводах в Старую Руссу батальон, под начальством майора Ясинского, предписав ему захватить зачинщиков бунта. Майор Ясинский прибыл в Старую Руссу ночью на 13 июля, вернул в казармы солдат военно-рабоч. батальона, занимавших гауптвахты, разогнал мещан и купцов, собравшихся в городской думе для суда над задержанными офицерами, расставил в городе караулы и послал патрули, но не сделал попытки арестовать зачинщиков мятежа, объясняя свою бездеятельность "недостатком сил", и не освободил задержанных мятежниками офицеров, оставив их даже закованными до следующего утра. Нижние чины военно-рабочего батальона, опасаясь преследования, разбежались по соседним селениям и подняли мятеж в ближайших округах военного П. (12, 13 и 14 июля). Везде военные поселяне собирались толпами, брались за оружие, хватали своих офицеров, докторов и нелюбимых унтер-офицеров; старались добиться у арестованных сознания в том, что они отравляют воду, истязали их семейства; несколько человек были при этом убито. Толпы мятежников приводили арестованных в Старую Руссу на расправу, но майор Ясинский выпроваживал и обезоруживал мятежников и освобождал захваченных ими начальников. Генерал Эйлер, начальник резервных батальонов новгородского военного П., узнав 12 июля о старорусских событиях, предписал ген. Леонтьеву занять войсками Старую Руссу и поставить караулы по всем дорогам, ведущим в округа поселенных полков, причем приказал "не вдаваться ни в какие действия до его приезда". Вечером 13 июля ген. Леонтьев вступил в Старую Руссу с 2 батальонами и 4 орудиями, а вслед за ним в ближайший к городу округ поселенного Киевского полка прибыл и сам ген. Эйлер. Связанный категорическим приказанием ген. Эйлера, ген. Леонтьев ограничился тем, что похоронил тела замученных офицеров и отправил в с. Дубовицы к Эйлеру всех задержанных мятежниками; сам ген. Эйлер вызывал к себе в Дубовицы для увещаний поселян округа Киевского гренадерского полка, но не нашел возможным арестовать зачинщиков мятежа и обезоружить военных поселян, пока не подошли вызванные им подкрепления. 16 и 17 июля вспыхнули беспорядки в округах военного П. полков 1 гренадерской дивизии, расположенных в Новгородском у. по р. Волхову: военные поселяне также хватали своих офицеров и докторов, допрашивали их, истязали и многих из них подвергли мучительной смерти; в некоторых округах мятежники организовали временное управление и отправили депутации в Петербург для доклада Государю об истреблении изменников и отравителей. Узнав об этих беспорядках, ген. Эйлер поспешно выступил из округа Киевского гренадерского полка в Новгород и, потеряв веру в возможность подавления бунта вооруженной силой, доносил в Петербург, что в П. необходимо прислать новых начальников и только после успокоения поселян мерами кротости и производства суда над схваченными бунтовщиками начальствующими лицами, передать суду зачинщиков мятежа. 18 июля начались беспорядки в округах П. гренадерского принца Павла Мекленбургского и 2 карабинерного фельдмаршала Барклая де Толли полков. Из направленных в Старую Руссу подкреплений прибыл 19 июля только один резервный батальон 7 егерского полка; другой егерский батальон был задержан беспорядками, вспыхнувшими в округах поселенной артиллерии. В Старой Руссе батальоны были расположены биваком на площадях и удицах города; солдаты страдали от зноя и понемногу поддавались влиянию старорусских мещан и поселян соседних округов; нижние чины отказывались уходить из города в округа военного П., куда ген. Леонтьев желал отправить вооруженные команды для подавления беспорядков, ? не хотели идти в караул, роптали на переносимые ими лишения. 21 июля к Старой Руссе из соседних округов военного П. собрались вооруженные толпы военных поселян; ген. Леонтьев не решился стрелять в бунтовщиков; они ворвались в город, схватили начальников и начали грабить казенное имущество; несколько офицеров, в том числе генерал Леонтьев, были замучены. Нижние чины резервных батальонов спокойно смотрели на избиение своих начальников, а кантонисты открыто переходили на сторону бунтовщиков. Беспорядки прекратились с наступлением ночи; тогда только оставшийся в городе старшим подподковник Эйсмонт приказал батальону екатеринославского гренадерского полка занять городские караулы и охранять избитых бунтовщиками начальников. Старорусские беспорядки 21 июля повлекли за собой новые вспышки в округах военного П., гренадерских полков киевского, моск. и екатеринославского. 22 июля кантонисты резервн. батальонов были обезоружены и распущены по своим деревням; в округа военного П. были отправлены вооруженные команды, понемногу восстановлявшие порядок и спокойствие. В округах военного П. было убито мятежниками и умерло от ран и побоев более 100 офицеров и врачей; остальные начальствующие лица были подвергнуты жестоким истязаниям и только немногим из них удалось скрыться. Из всех округов военного П. Новгородской губ. беспорядков не было только в округе 1 карабинерного полка в Медведской волости; начальник этого округа, полковник Тризна, узнав о вспыхнувшем в соседних округах бунте, объявил военным поселянам, что приказано заготовить возможно более сена для кавалерии, идущей из Малороссии в Польшу, и отправился с поселянами на дальние сенокосы, верстах в 30 от с. Медведь, за болотами, где все время беспорядков производилась усиленная работа. По приказанию императора Николая I, граф Орлов объехал в 20-х числах июля округа военного П. Новгородской губ., везде читал отданный по случаю беспорядков Высочайший приказ и увещевал поселян выдать зачинщиков мятежа. 25 июля в Новгород прибыл сам император Николай I, произвел смотр войскам новгор. гарнизона и посетил округа поселенных гренадерских полков 1 дивизии; при посещении гренадерского графа Аракчеева полка государь пожаловал награды учителям и кантонистам Военно-учительского института, которые не выдали своих начальников мятежным поселянам. В Старую Руссу был командирован комендант главной квартиры, генерал Микулин; он выступил с находившимися в Старой Руссе батальонами в Гатчино, где государь произвел им смотр; 10 военно-рабочий батальон в полном составе был доставлен в Кронштадт, где особая военно-судная комиссия немедленно назначила наказания нижним чинам по мере участия их в возмущении. В округах военного П. расследование было начато в первых числах августа; для рассмотрения дела была назначена военно-судная комиссия, под председательством генерала Захаржевского. Виновные в беспорядках были разделены судом на 5 разрядов, причем преступники первого разряда, изобличенные в смертоубийстве, были приговорены к наказанию кнутом (от 10 до 45 ударов) и ссылке в каторжную работу, а остальные были приговорены к наказанию шпицрутенами (от 500 до 4000 ударов) и розгами (от 25 до 500 ударов), к отдаче в арестантские роты и отсылке на службу в сибирский отдельный корпус и в резервные войска; всего было осуждено более 3 тыс. человек, и только 1/4 осужденных не была подвергнута телесному наказанию. Поздней осенью приговоры суда были приведены в исполнение, причем телесное наказание производилось с такой жестокостью, что около 7% наказанных шпицрутенами умерли на месте экзекуции. Высочайшим указом 8 ноября 1 831 г. новгородские военные П. были преобразованы в округа пахотных солдат; округа более не считались принадлежащими поселенным полкам, и войска были в них расквартированы на общих основаниях; поселенные батальоны и фурштатские роты были расформированы, поселенные роты переименованы в волости, управление которыми вверено головам, избираемым из среды хозяев командирами округов; дети пахотных солдат не зачислялись в кантонисты, а по достижении 20-ти летнего возраста определялись на службу в резервные батальоны. Из военных П. в Новгородской губ. было составлено 14 округов пахотных солдат, разделенных на два удела: новгородский и старорусский. Пахотные солдаты 5 округа (бывшие военные поселяне 1 карабинерного полка), не принимавшие участия в бунте, были оставлены на прежнем положении и освобождены от оброка; кроме того им был отдан рабочий скот, полученный от казны солдатами других округов, и строения их приказано было поддерживать за казенный счет. В первых четырех округах пахотных солдат (бывших поселениях гренадерских полков 1 дивизии) были оставлены только благонадежнейшие из коренных жителей и те из поступивших в хозяева из фронта, которые прослужили 20 лет и пожелали остаться в округах навсегда; остальные жители округов были определены на службу в резервные войска, в гарнизонные батальоны и в инвалидные команды. Оставленные в округах пахотные солдаты были наделены участками пашни и сенокоса по 15 дес. на каждого и должны были выстроить себе пз отпущенного казной леса дома. Деревянные дома-связи, в которых прежде жили хозяева поселенных рот, а также строения ротных и полковых штабов были назначены для расквартирования войск. В остальных округах были оставлены в звании пахотных солдат все жители. Пахотные солдаты были освобождены от обязанности доставлять войскам продовольствие, но с 1 января 1832 г. должны были платить оброк по 60 руб. с каждого хозяина и по 5 руб. за каждого из своих сыновей с 15-летнего возраста до женитьбы или зачисления в хозяева. Они подлежали рекрутской повинности и по окончании общего срока службы возвращались в округа; желающие могли поступать на службу не в очередь наборов и тогда должны были отслужить только 15 лет. Пахотные солдаты могли заниматься земледелием и всякими мастерствами и производить торги; в случае надобности им выдавались ссуды деньгами и хлебом. В каждой волости из среды хозяев избирались, с утверждения начальника округа, 4 сотские и голова, получавшие жалованье из капитала военных П. и исполнявшие те же обязанности, что и должностные лица в удельных имениях. Каждый округ управлялся окружным комитетом, в состав которого, кроме начальника округа, входили его помощник, адъютант и старший из священников округа. Земли, оставшиеся от наделения пахотных солдат, отдавались в арендное содержание. В 1835 г. были преобразованы в округа пахотных солдат военные П. Витебской и Могилевской губерний. В южных военных П. в 1832 г. управление поселенной частью кавалерии было отделено от управления действующими и резервными эскадронами, которые были подчинены полковым и бригадным командирам, тогда как поселенные эскадроны подчинялись непосредственно начальнику дивизии. В 1836 г. военные П. кавалерии были изъяты из ведения начальников дивизий. Эскадроны были переименованы в волости, комитеты полкового управления ? в окружные комитеты; дети поселян были освобождены от зачисления в кантонисты и должны были подлежать общей рекрутской повинности; оброком военные поселяне южных поселений обложены не были. Высшее управление военными П. с 1832 г. сосредоточивалось в департаменте военных П. военного министерства. В 1835 году этому департаменту, кроме военных П. и округов пахотных солдат, было поручено заведование иррегулярными войсками, военно-учебными заведениями и всеми казенными зданиями вне крепостей. В 1837 г. имения военного ведомства в Киевской и Подольской губ., образовавшиеся из конфискованных имений польских мятежников, были переименованы в военные П.; в 1838 г. в ведомство военных П был отчислен г. Умань. Для общественных посевов, необходимых на продовольствие войск, расположенных в военных П., было отделено соответствующее количество земли. Во избежание малоземелья, около 14 тыс. военных поселян были переселены в округа новороссийского военного П.; из беднейших поселян были сформированы 4 временные рабочие роты. Военные поселяне были обязаны отбывать рекрутскую повинность на общих основаниях, 3 дня в неделю работать на общественных полях и доставлять продовольствие расквартированным в округах войскам.
На Кавказе нижние чины, отслужившие срок службы, поселялись при штаб-квартирах своих полков, причем правительство оказывало им некоторое пособие при водворении. В 1837 г. решено было устроить военные П. на границах с землями не усмиренных горцев; в течение 5-ти лет предполагалось поселить около 3 тыс. семейств. В военные П. назначались нижние чины, прослужившие не менее 15 лет; ранней весной они отправлялись из полков на места, назначенные для П., устраивали себе дома и засевали поля. Поселянам были отведены участки пахотной земли по 20 дес. на каждое семейство в сев. Кавказе и по 15 дес. в Закавказье; первые годы казна отпускала провиант на самих поселян и их семейства, поселяне были снабжены оружием для отражения набегов горцев. Они должны были заниматься земледелием, ремеслами и торговлей с соседними горцами. Сыновья поселян не зачислялись в кантонисты, а по достижении 20-летнего возраста определялись в полки кавказской армии, где должны были прослужить 15 лет. Созданные на Кавказе военные П. представляли надежную защиту от набегов горцев. По мере усмирения горских племен, потерявшие свое значение П. присоединялись к кавказским казачьим войскам.
После вступления на престол императора Александра II в южные военные поселения П. был командирован флигель-адъютант Стольшин. Объехав все П., Стольшин донес, что население округов сильно обеднело: у многих хозяев не было рабочего скота; садоводство, дававшее когда-то значительный доход, пришло в упадок; постройки в округах требовали постоянного ремонта; для обеспечения продовольствия расположенных в военном П. войск необходимо такое количество земли, что на долю собственного хозяйства поселян оставлялись во многих округах неудобные участки. Как местное, так и главное начальство военных П. пришло затем к убеждению, что военные П. невыгодны в материальном отношении и не достигали поставленной им цели. Ввиду этого в 1857 г. военные П. и округа пахотных солдат были упразднены и переданы в управление министерства государственных имуществ, чем и закончилось сорокалетнее существование этого искусственного и чуждого русской жизни учреждения.
Литература , М. Богданович, "История царствования имп. Александра I" (т. V и VI); "Граф Аракчеев и военные П." (изд. "Русской Старины", 1871); "Бунт военных поселян в 1831 г." (изд. "Русской Старины", 1871); Карпов, "О военных П. при графе Аракчееве" ("Русский Вестник", 1890, ¦¦ 2, 3 и 4); А. Слезскинский, "Бунт военных поселян в холеру 1881 г." (Новгород, 1894); E. Орлов, "Бунт военных поселян" в 1831 г." ("Русский Вестник", 1897, ¦¦ 7, 9, 11 и 12); "Воспоминания" о военных П. А. К. Гирббе ("Русская Старина", 1876. т. XVII и 1885, т. XLV), Н. Матвеева (ib., 1879, т. XXV), В. Лукинского (ib., 1879, т. XXV), И. Поддубного ("Истор. Вестн.", 1883, т. XIII), И. Можайского (ib., 1886, т. XXV), Радзиковского (ib., 1888, т. XXXIV), Павлова (ib., 1894, т. LV), Ушакова ("Русская Стар.", 1874, т. IX), Европеуса (ib., 1872, т. VI), Коведяева (ib., 1885, т. XLV), Мартоса ("Русский Арх.", 1893, ¦ 8), Тарасова ("Русская Старина", 1871, т. IV), Свиязева (ib., 1871, т. IV); Маевского (ib., 1873, т. VIII), К. Детлова (ib, 1885, т. XLV), фон Брадке ("Русский Арх.", 1875, кн. 1 и 3), Крымова ("Военный Сборн.", 1862, т. XXIV), Романовича ("Русский Арх.", 1868), Яроша ("Русск. Стар.", 1886, т. XLIX) и Стольшина ("Русский Арх.", 1874); "Военный П. при графе Витте" ("Древн. и Нов. Россия", 1880, ¦ 7); Александров, "Заметка о бывших военных П." ("Русский Архив", 1873, кн. II); Богуславский, "Аракчеевщина" (1882); "Новгородский Сборник" (1865, вып. 5). Ср. кн. IV ч. I Свода Военных Постановлений, изд. 1838 г.
А. С. Лыкошин