Значение АРИТА ХАТИРО в Энциклопедии Япония от А до Я

(1884–1965) - один из крупнейших дипломатов предвоенной Японии. Проводил политику балансирования между великими державами, столь же умело лавируя среди политических группировок в Токио, за что был прозван Хамелеоном. Родился в семье Ямамото, но усыновлен бездетной семьей Арита. Окончил юридический факультет Токийского университета (1909) и поступил на службу в МИД. Работал в Китае, Сиаме, США, участвовал в Парижской мирной конференции (1919). В том же году стал одним из основателей "Товарищества обновления МИД" - группы молодых амбициозных дипломатов, недовольных "пассивной" внешней политикой правительства и считавших, что главное направление японской дипломатии - Азия. Начальник Азиатского бюро МИД (1927–1930), один из активных проводников "дипломатии Г. Танака" в Маньчжурии и Китае, сторонник укрепления политических, экономических и военных позиций Японии на континенте. Посланник в Австрии (1930–1932), затем вице-министр иностранных дел (1932–1933). Несмотря на симпатии к экспансионистскому курсу, Арита неизменно выступал за дипломатическое решение конфликтных вопросов и за "сохранение лица" в международной политике, поэтому либералы-западники считали его экстремистом, а экстремисты - либералом. В результате конфликта в руководстве МИД в мае 1933 г. подал в отставку и через несколько месяцев был назначен послом в Бельгию (1933–1935). Посол в Китае (1936), пробывший там всего несколько дней: после провала офицерского мятежа 26–29 февраля 1936 г. и сформирования нового правительства он стал министром иностранных дел. Возглавлял внешнеполитическое ведомство в кабинетах Хирота, Коноэ, Хиранума и Ёнаи в 1936–1940 гг. (с перерывами). В 1936 г. поддержал идею заключения Антикоминтерновского пакта с Германией, рассматривая его как противовес советскому влиянию на Дальнем Востоке, но в то же время стремился освободить Японию от конкретных военных и политических обязательств. Выступал за урегулирование конфликта в Китае мирными средствами, но не добился успеха из-за своей жесткой и весьма антизападной позиции. Идеолог "азиацентричной" дипломатии. Несмотря на сопротивление армии, в 1938–1939 гг. всячески затягивал принятие решения о новом военно-политическом союзе с Германией и Италией (заключен только в сентябре 1940 г. как Тройственный пакт), опасаясь резкого ухудшения отношений и даже военного конфликта с США и Великобританией. Совместное англо-японское заявление 24 июля 1939 г. по итогам переговоров Арита с послом Р. Крейги о признании специальных интересов Японии в Китае вошло в историю как "дальневосточный Мюнхен". В 1940 г. решительно выступал за южный вариант экспансии и за скорейшее осуществление гегемонии Японии в Юго-Восточной Азии, однако военные и радикально-реформаторские круги отказали ему в доверии. После падения кабинета Ёнаи летом 1940 г. не занимал никаких правительственных постов. Осенью 1940 г. в палате пэров подверг резкой критике Тройственный пакт, только что заключенный его преемником Ё. Мацуока. В годы войны тщательно собирал различные дипломатические документы, чтобы в дальнейшем использовать их как базу для будущего изучения истории внешней политики Японии. Вопреки ожиданиям многих, не был объявлен военным преступником и не привлекался к суду. Выступал как свидетель на Токийском процессе, давая немногословные и взвешенные показания. Тем же желанием не навредить бывшим коллегам пронизаны и две книги его послевоенных мемуаров: "Видеть соломинку в глазу у другого" (1948) и "Меня называют Хати-дурак" (1959). В 1950-е гг. по поручению правительства вел неофициальные переговоры с представителями КНР, способствуя нормализации отношений двух стран. В 1955 г. и 1959 г. баллотировался на пост мэра Токио как кандидат правых социалистов, но оба раза потерпел неудачу. История избирательной кампании описана Ю. Мисима в повести "После бала" (1960), которую Арита посчитал личным оскорблением. Он подал на писателя в суд и после долгого разбирательства получил денежную компенсацию, которая, конечно, не могла уравновесить крах его политических амбиций. Процесс "Арита против Мисима" вошел в историю послевоенной японской юстиции как первое громкое дело, связанное с вмешательством в частную жизнь.