Data: 2008-09-05 Time: 14:15:56
= Страницы биографии =
* ''Аверченко о самом себе:''
Из скромности я остерегусь указать на тот факт, что в день моего рождения звонили в колокола и было всеобщее народное ликование. Злые языки связывали это ликование с каким-то большим праздником, совпавшим с днём моего появления на свет, но я до сих пор не понимаю, при чём здесь ещё какой-то праздник?
* ''М. Г. Корнфельд об Аверченко:''
Аверченко принёс мне несколько уморительных и превосходных по форме рассказов, которые я с радостью принял.
* ''Аверченко о М. Г. Корнфельде:''
Меня встретил молодой бритый господин с очень хорошими манерами.
* ''Н. В. Ремизов об Аверченко:''
В комнату вошёл человек крупного роста с немного одутловатым лицом, но с приятным, открытым выражением: через пенсне смотрели глаза, которые имели особенность улыбаться без участия мускулов лица. Впечатление было с первого взгляда на него — располагающее, несмотря на легкий оттенок провинциального «шика», вроде чёрной, слишком широкой ленты пенсне и белого накрахмаленного жилета, детали, которые были уже «табу» в Петербурге.
* ''Поэт Сергей Горный (А. А. Оцуп) об Аверченко:''
Он был здоров. В нем не было «измов», городских изломов, «тонкостей», «меткостей», «едкостей» (…). В такую среду вдруг сваливается какой-то молодой, с белыми крепкими зубами, с голосом вкрадчивым и порой (этот недостаток к нему «шёл») спотыкающимся, еле приметно заикающимся…" И далее: «Аверченко оздоровлял нас… Он был живым доказательством того, что можно расти, покорять, приобретать известность и не купаться „бесшумно“, „чуть слышшшшно…“ в честере и рокфоре тогдашнего литературного быта».
* ''«Новое русское слово», 27 ноября 1963:''
Пооткрывалось несметное количество кабаков на все вкусы и карманы. «Чёрная роза» с Вертинским, «Гнездо перёлетных птиц» с Аверченко и Свободиным. Их главная клиентура — американцы, обильно расшвыривающие полноценные доллары, и русские, пропивающие с бесшабашным отчаянием добытые тяжелым трудом турецкие лиры или последние остатки ювелирного барахла.
* ''И. С. Соколов, владелец ресторана «Вена»:''
Аверченко — магнит «Вены». Где Аверченко — там хохот, грохот, веселье, озорство и компания… Остроты, эпиграммы, каламбуры сыпятся как из громадного мешка. Шум вокруг столика стоит невообразимый. Голос Радакова слышен чуть не до выхода.
* ''Журналист П.Пильский об Аверченко:''
Мой глаз приятно подмечал в Аверченко ту мягкую, естественную, природную воспитанность, которая дается только чутким и умным людям. Его очарование в обществе было несравнимо. Он умел держать себя в новой и незнакомой среде легко, в меру свободно, Неизменно находчивый, внимательный, ясный, равный и ровный со всеми и для всех. Это большое искусство, им может владеть только талантливая душа, и Аверченке был дан дар пленительного шарма. Он покорял. Но рядом с этой весёлостью, внешней жизнерадостностью теперь в его отношении к людям виделась ещё одна заметная нить: он был внимателен и заботлив к другим. Правда, отзывчивость всегда была одной из его прелестных черт. Теперь она стала углублённой, преобразившись из готовности откликнуться в искание возможности понять, помочь и услужить. Прежде он не мог отказывать, сейчас он не мог отказать себе в удовольствии быть полезным.
* ''Д. А. Левицкий об Аверченко:''
Аркаша Аверченко был высокий, худой, как жердь, молодой человек. Ой затмевал на вечеринках моих приятелей своим остроумием и удачными смешными экспромтами…
* ''Из воспоминаний К.Чуковского:''
…стоит в редакции «Аполлона» круглый трёхногий столик, за столиком сидит Гумилёв, перед ним груда каких-то пушистых узорчатых шкурок, и он своим торжественным, немного напыщенным голосом повествует собравшимся, сколько пристрелил он в Абиссинии разных диковинных зверей и зверушек, чтобы добыть ту или иную из этих экзотических шкурок. Вдруг встаёт редактор «Сатирикона» Аркадий Аверченко, неутомимый остряк, и, заявив, что он внимательно осмотрел эти шкурки, спрашивает у докладчика очень учтиво, почему на обороте каждой шкурки отпечатано лиловое клеймо петербургского городского ломбарда. В зале поднялось хихиканье — очень ехидное…
* ''Аверченко, о своём приезде в Петербург, «Сатирикон» (№ 28, 1913):''
Несколько дней подряд бродил я по Петербургу, присматриваясь к вывескам редакций — дальше этого мои дерзания не шли.
От чего зависит иногда судьба человеческая: редакции «Шута» и «Осколков» помещались на далеких незнакомых улицах, а «Стрекоза» и «Серый волк» в центре… Будь «Шут» и «Осколки» тут же, в центре, — может быть, я бы преклонил свою скромную голову в одном из этих журналов. Пойду я сначала в «Стрекозу», — решил я. — По алфавиту. Вот что делает с человеком обыкновенный скромный алфавит: я остался в «Стрекозе».
= Цитаты из произведений =
* У философов и у детей есть одна благородная черта — они не придают значения никаким различиям между людьми — ни социальным, ни умственным, ни внешним.
* У детей я имею шумный успех, потому что раскусил один нехитрый фокус: никогда не показывайте, что вы умнее ребёнка; почувствовав ваше превосходство, он, конечно, будет уважать вас за глубину мысли, но сам сейчас же молниеносно уйдёт в себя, спрячется как улитка в раковину.
У меня приём обратный: с детьми я прикидываюсь невероятно наивным, даже жалким человечишкой, который нуждается в покровительстве и защите. Может быть, в глубине души малыш даже будет немного презирать меня. Пусть. Зато он чувствует своё превосходство, милостиво берёт меня под свою защиту, и душа его раскрывается передо мной, как чашечка цветка перед лучом солнца.
* Нет ничего бескорыстнее детской дружбы… Если проследить начало её,её истоки, то в большинстве случаев наткнёшься на самую внешнюю, до смешного пустую причину её возникновения: или родители ваши были «знакомы домами» и таскали нас, маленьких, друг к другу в гости, или нежная дружба между двумя крохотными человечками возникла просто потому, что жили они на одной улице или учились оба в одной школе, сидели на одной скамейке — и первый же разделённый братски пополам и съеденный кусок колбасы с хлебом посеял в юных сердцах семена самой нежнейшей дружбы.
* Один известный нам господин — автор гениального труда «Нравы и привычки ихтиозавров» — погиб во мнении приличного общества только потому, что однажды на официальном обеде не только резал спаржу вилкой, но ещё и пил ликёр из большой рюмки, как известно, предназначенной для белого вина, а, высосав тремя мощными глотками весь ликёр, — утёр губы краем пышного газового рукава своей дамы, хотя для этой цели у него был под самым носом край скатерти.
* Все мы страдаем от дураков. Если бы вам когда-нибудь предложили на выбор: с кем вы желаете иметь дело — с дураком или мошенником? — смело выбирайте мошенника.
Против мошенника у вас есть собственная сообразительность, ум и такт, есть законы, которые вас защитят, есть ваша хитрость, которую вы можете обратить против его хитрости. В конце концов, это честная, достойная борьба.
Но что может вас защитить против дурака? Никогда в предыдущую минуту вы не знаете, что он выкинет в последующую. Упадет ли он вам с крыши на голову, бросится ли под ноги, укусит ли вас или заключит в объятия… — кто проникнет в тайны тёмной дурацкой психики?
Мошенник — математика, повинующаяся известным законам, дурак — лотерея, которая никаким законам и системам не повинуется.
* Всякому, даже не учившемуся в семинарии, известно, что если человека, долго голодавшего или томившегося жаждой, — сразу накормить до отвала или напоить до отказа — плохо кончит такой человек: выпучит глаза и, схватившись исхудалыми руками за раздутый живот, тихо отойдёт в тот мир, где нет ни голодных, ни сытых.
* Самая существенная разница между свадьбой и похоронами та, что на похоронах плачут немедленно, а после свадьбы только через год. Впрочем, иногда плачут и на другой день.
* Жизнь любит пошутить и посмеяться даже над смертью.
* Муж может изменять жене сколько угодно и всё-таки будет оставаться таким же любящим, нежным и ревнивым мужем, каким он был до измены.
* Забавная скотина — человек. Весёлая скотина.
* В первый день на открытии ресторана было много народа: священник, дьякон, наши друзья и знакомые. Все ели, пили и, чокаясь, говорили:
— Ну… дай Бог. Как говорится.: ''(Из рассказа «Ресторан „Венецианский карнавал“»)''
* — У невесты-то, гляди, гляди! Глаза красные.
— Нос у неё красный, а не глаза.
* — Сплю я, сплю, вдруг слышу, что-то меня кусает… высекаю я огонь, и что же! — оказывается, Иван Николаич за ногу. Уже чуть не пол-икры отъел! Убил я его, повернулся на другой бок, снова заснул.: ''(Из рассказа «Разговоры в гостиной»).''
* Сегодня блюдо разбил, завтра всю посуду перебьёшь, а послезавтра и отца начнёшь бить!
* Существует старинное распределение рассказчиков анекдотов на четыре категории:
# Когда рассказчик сохраняет серьёзное выражение лица, а слушатели покатываются со смеху…
# Когда смеётся и сам рассказчик, и слушатели…
# Когда рассказчик за животик держится от смеху, а слушатели, свесив голову, угрюмо молчат…
# Когда слушатели, вооружившись стульями и винными бутылками, хлопотливо бьют рассказчика.
* Ах, широка, до чрезвычайности широка и разнообразна русская душа! Многое может вместить в себя эта широкая русская душа… И напоминает она мне знаменитую «плюшкинскую кучу». У Гоголя. Помните? «Что именно находилось в кучке — решить было трудно, ибо пыли на ней было в таком изобилии, что руки всякого касавшегося становились похожими на перчатки; заметнее прочего высовывались оттуда отломленный кусок деревянной лопаты и старая подошва сапога». Так и тут: все свалено в самом причудливом соприкосновении: царская жалованная табакерка с вензелем и короной, красная тряпка залитого кровью загрязненного флага, грамота на звание «солиста Его Величества», ноты «Интернационала» — и тут же заметно высовывается краешек якобсонского «Трехцветного флага». Мала куча — крыши нету!
* Трудно понять китайцев и женщин. Я знал китайцев, которые два-три года терпеливо просиживали над кусочком слоновой кости величиной с орех. Из этого бесформенного куска китаец с помощью целой армии крохотных ножичков и пилочек вырезал корабль — чудо хитроумия и терпения: корабль имел все снасти, паруса, нёс на себе соответствующее количество команды, причём каждый из матросов был величиной с маковое зерно, а канаты были так тонки, что даже не отбрасывали тени, — и всё это было ни к чему… Не говоря уже о том, что на таком судне нельзя было сделать самой незначительной поездки, — сам корабль был настолько хрупок и непрочен, что одно лёгкое нажатие ладони уничтожало сатанинский труд глупого китайца. Женская ложь часто напоминает мне китайский корабль величиной с орех — масса терпения, хитрости — и всё это совершенно бесцельно, безрезультатно, всё гибнет от простого прикосновения.
* Я, видишь ли, не из того сорта людей, которые, встретившись с женщиной, влюбляются в неё, не обращая внимания на многое отрицательное, что есть в ней. Я не согласен с тем, что любовь слепа. Я знал таких простаков, которые до безумия влюблялись в женщин за их прекрасные глаза и серебристый голосок, не обращая внимания на слишком низкую талию или большие красные руки. Я в таких случаях поступаю не так. Я влюбляюсь в красивые глаза и великолепный голос, но так как женщина без талии и рук существовать не может — отправляюсь на поиски всего этого. Нахожу вторую женщину — стройную, как Венера, с обворожительными ручками. Но у нее сентиментальный, плаксивый характер. Это, может быть, хорошо, но очень и очень изредка… Что из этого следует? Что я должен отыскать женщину с искромётным прекрасным характером и широким душевным размахом! Иду, ищу… Так их и набралось шестеро!
= Внешние ссылки =
Навигация
Тема = Аркадий Аверченко
Википедия = Аверченко, Аркадий Тимофеевич
Викитека = Аркадий Тимофеевич Аверченко