Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО".
Голубцов Николай Александрович ( 1900 - 1963 ), протоиерей .
Детство
Родился 12 октября 1900 года в Сергиевом Посаде .
Происходил из известной семьи Голубцовых, чей славный род дал немало священнослужителей, ученых и просто замечательных христиан. Его отец — Александр Петрович Голубцов (1860-1911) — профессор литургики и церковной археологии Московской Духовной Академии .
Жена Александра Петровича, Ольга Сергеевна Голубцова (1867-1920), также происходила из священнического сословия, она была дочерью ректора Московской Духовной Академии, протоиерея Сергия Смирнова. Ольга Сергеевна была глубоко верующей христианкой, хорошо знала Св. Писание, многое из него помнила наизусть, и воспитывала детей в вере и благочестии. Все силы она отдавала семье, но при этом находила время и для дел милосердия и благотворительного служения. Скончалась она, заразившись черной оспой, когда ухаживала за больными крестьянскими детьми в Тамбовской губернии во время Гражданской войны. Ольга Сергеевна была духовной дочерью иеросхимонаха Алексия (Соловьева) из Зосимовой пустыни , часто ездила к нему и брала с собой детей, приучая их к регулярной исповеди и продолжительным монастырским службам. После смерти матери семейство Голубцовых продолжало духовно окормляться у Алексия Зосимовского.
Голубцовы жили в Сергиевом Посаде , на Красюковке, и поэтому дети с родителями часто бывали на службе в Троице-Сергиевой Лавре и в скитах — Черниговском-Гефсиманском , Вифанском и Параклите . Семья была глубоко церковной, и дети получили традиционное христианское воспитание.
Николай был седьмым ребенком в семье, он рос любознательным, смышленым мальчиком. Его жажда активного познания мира нередко переливалась через край, за что ему нередко попадало от матери, любившей порядок в доме и довольно строго державшей детей. Обычно в наказание за проступки его ставили в угол. Но отец как-то особо любил Николая за его живой и пытливый ум, и порой защищал от праведного гнева матери, ограничиваясь устным внушением. Отцу, видимо, импонировало то, что Николай очень любил книги, которых в профессорском доме было много. Не все дети Голубцовых одинаково проявляли интерес к книгам, а у Николая, как писал его биограф и племянник, дьякон Сергий Голубцов, была «любознательность, проявляющаяся в запойном чтении книг». Начитанность позже очень пригодилась ему в его пастырском служении. Николаю было всего 11 лет, когда умер отец, но он сохранил о нем самые теплые воспоминания
1917 год Николай встретил выпускником гимназии.
Военная служба
В 1918 году его мобилизовали в Красную Армию. Два года он служил в тыловых частях. Не обошлось и без проблем. Так за отказ снять с себя нательный крест Николай был послан чистить отхожие места. Но он перенес это мужественно.
В 1920 г. умерла его мать, Ольга Сергеевна. Николай стал опекать младших детей. Демобилизовавшись, он поселился в Москве , у старшей сестры Марии, где уже жили его младшие братья — Иван и Павел.
Учеба
В 1921 г. Николай поступает в Сельскохозяйственную Академию им. Тимирязева. Через четыре года заканчивает ее с дипломом агронома-полевода. Первоначально он хотел поступать в Московский Университет, на историко-филологический факультет, его всегда привлекали гуманитарные науки. Но вскоре он отказался от этой затеи, понимая, что столкнется с идеологическим давлением, и у него, как верующего человека, могут возникнуть серьезные трудности. Он выбрал естественные науки, в которых идеологии было намного меньше. По этой же причине отказаться от профессии историка ему советовали и его духовный наставник — о. Алексий Зосимовский .
В 1928 г. старец умирает и духовным руководителем Николая Голубцова становится сщмч. Сергий Успенский (+ 1937 ), служивший в церкви Неопалимой Купины в Зубове.
После о. Сергия Успенского духовником Николая Голубцова был о. Федор (фамилия не выяснена) — священник церкви св. Иоанна Воина на Якиманке . Но и о. Федор был арестован и в 1949 г. выслан из Москвы в Малоярославец.
Будущий пастырь духовно окормлялся также у о. Иоанна Бычкова , вернувшегося из ссылки и служившего в Пименовской церкви , и некоторое время — у о. Алексия Демина , протоиерея Елоховского собора . Все эти священники имели немалый опыт служения Церкви, опыт противостояния безбожной власти, которая крайне враждебно относилась к духовенству. Общение с такими пастырями формировало душу Николая Голубцова, который медленно, но верно шел к тому, чтобы однажды самому стать священником. Но произошло это далеко не сразу.
Светская работа
После окончания Тимирязевской Академии Николай Александрович Голубцов работал агрономом на станции Ашукинская Северной ж.д., что близ Сергиева Посада, тогда Загорска. Помимо опытной работы он читал просветительские лекции крестьянам, а было это в основном в зимнее время годы, так как летом все сельские жители заняты на полевых работах. Лекции проходили в не отапливаемых помещениях, и Николай Александрович сорвал себе голос, который так и не восстановил до конца жизни.
В 20-30-е гг. в Советском Союзе периодически проводились проверки кадров, по существу — идеологические чистки. При очередной такой проверке Николай Александрович за религиозные убеждения, которые он никогда не скрывал от коллег, был уволен с работы без права «контактов с населением». С таким «билетом» найти работу было трудно, но все же через знакомых он устроился на Московскую семенную станцию.
Брак
Здесь он познакомился со своей будущей женой — Марией Францевной Гринкевич, дочерью одного из коллег, также агронома. Она была очень верующей, но как немка воспитана в лютеранстве, они подолгу беседовали о вере, и это привело к тому, что девушка приняла православие. А 24 июля 1932 г. Николай Александрович и Мария Францевна вступили в брак.
Первым жильем молодых супругов была, естественно, коммуналка, но им досталась не комната, а половина комнаты, перегороженная занавеской, за которой жили соседи. Только через десять лет, в 1942 г. Голубцовы смогли переехать в дом родителей Марии Францевны в Измайлове, когда умерла ее мать, а отца репрессировали. Вернее, и здесь им принадлежала только половина деревянного дома — три комнатки и терраса с отдельным входом и садом (вторую половину дома занимала другая семья). Дом в Измайлове станет свидетелем пастырского подвига о. Николая, сюда на окраину города будут приезжать многочисленные его духовные чада.
В 1937 г. Николай Александрович перешел на работу в библиотеку ВАСХНИЛ (Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук им. Ленина), где проработал вплоть до своего рукоположения в 1949 г.
Большую часть жизни Николай Александрович был светским специалистом, работал в советских учреждениях, но его талант пастыря проявлялся и там. Это ощущалось в его доброжелательном отношении к людям, во внимании к их проблемам, в его готовности придти им на помощь — словом и делом. Он продолжал также опекать своих братьев и сестер, наставлял их в письмах, спешил на помощь, когда им что-то угрожало. Так в 1939 г., в свой отпуск, он едет в Крым, где закрывался, а по сути разгонялся, Кизилташский монастырь (близ Аю-Дага), здесь подвизалась его сестра Наталья, принявшая в 1925 г. монашеский постриг с именем Сергия. Он забирает сестру и едет с ней в Киев, в Киево-Печерскую лавру, к владыке Антонию (Абашидзе), который взял под свое благословение инокиню Сергию в эти трудные для Церкви годы.
В 1934 г. Николаю Александровичу пришлось ехать на Север, в устье Онеги, где отбывал ссылку его младший брат Серафим, он простудился на лесоповале и тяжело заболел и мог бы просто погибнуть, если бы Николай Александрович не прибыл вовремя.
Но не только к родственникам спешил на помощь будущий пастырь, его сотрудники и знакомые также всегда ощущали его постоянную заботу и внимание, готовность быть рядом в трудную минуту. И коллеги очень ценили это свойство жертвенной и в то же время мудрой его натуры. Вот как об этом пишет в своей книге С.И. Фудель .
«Когда кто-нибудь из сотрудников большого учреждения (ВАСХНИЛ) не справлялся со своим делом или был удручен какими-нибудь огорчениями служебной или личной жизни, он неизменно слышал совет: «Знаете, сходите к Николаю Александровичу, и все расскажите, не стесняйтесь, он такой простой и отзывчивый». И люди шли к нему, сначала со страхом и стеснением, а потом легко и доверчиво. И так было в течение целого ряда лет. Поэтому о каждом сотруднике он знал многое и многим старался помочь. Известны случаи, когда в годы Отечественной войны он умудрялся до работы утром привезти на санях напиленные и наколотые дрова на квартиру одиноким и больным товарищам».
Ни один человек ему не был безразличен, в каждом он принимал деятельное участие. Вот один показательный случай, о котором пишет Фудель. От военной службы Николай Александрович был освобожден по состоянию здоровья, но каждое лето его отправляли на трудовой фронт — в колхоз, на лесоповал. Однажды зимой пришло сообщение, что в том колхозе, где он работал летом, некий юноша попал под суд, и ему по законам военного времени грозил расстрел. Юноша был невиновен, и Николай Александрович мог это подтвердить. Начальство отказалось отпускать его с работы, и он уехал самовольно, а в войну такой поступок приравнивался к дезертирству. Суд состоялся, и благодаря показаниям Николая Александровича юношу оправдали. Интересно, что при этом самовольный уход с работы обошелся без последствий. И таких случаев немало.
Дом в Измайлове с самого первого дня стал приютом для детей. В 1942 г. супруги Голубцовы взяли — 3-х летнего Володю и чуть позже годовалую Валентину, обоих детей они усыновили. А в 1943 г., когда скончалась сестра Николая Александровича, Анна, муж которой, о. Алексей Габрияник, был в ссылке, Николай Александрович и Мария Францевна взяли в свой дом двух их дочерей — Марию 15 лет и Ирину 6 лет.
В этом доме нашла приют также Лили Эдуардовна Эрдмани, она когда-то была бонной у Марии Францевны, во время войны ее как немку выслали в Среднюю Азию, также как и отца Марии Францевны, но отец так и скончался в ссылке, а Лили Эдуардовна в конце 50-х гг. вернулась. Ее приняли в семье Голубцовых как члена семьи, и она жила у них до самой своей смерти.
Терраса Измайловского дома выходила в небольшой сад — 5-6 соток. Здесь, уже будучи священником, о. Николай и принимал духовных чад. В саду была сделана для этого беседка — «будочка», как ее называли Голубцовы. С противоположной стороны, где дом выходил на трамвайные пути, к дому примыкал дровяной сарай, в нем о. Николай уединялся для молитвы.
Священник
Рано или поздно Николай Александрович Голубцов должен был принять священнический сан. К этому все сподвигало в его жизни. Даже многими коллегами его переход со светской работы на священническое служение был воспринят как нечто само собой разумеющееся. Это было совсем не просто. Такой поступок воспринимался как скандал в обществе, как идеологическая диверсия. О рукоположении он говорил еще со своими духовными наставниками — о. Алексеем Зосимовским и о. Сергием Успенским. У последнего, в храме Неопалимой купины, в 20-е гг. он прислуживал в алтаре вместе со своим братом Павлом (будущим архиепископом Новгородским). Но духовные отцы посоветовали ему получить светское образование и не спешить с рукоположением. Старец Алексей говорил ему: «Сейчас ты в два счета погибнешь, но придет время, когда ты будешь нужен» (По другой версии он сказал: «Сейчас есть другие, а придет время, когда ты нужен будешь»). И вот время пришло.
После войны, как только открыли духовную семинарию, Николай Александрович стал усиленно готовиться к сдаче экзаменов. Проработав семинарские программы, 3 августа 1949 г. он успешно выдержал экзамен за весь семинарский курс.
1 сентября 1949 г. состоялось его рукоположение в диаконы , 2 сентября он служил в Измайловском храме вместе с о. Иоанном Крестьянкиным . 4 сентября произошла его священническая хиротония. Его определи служить в церковь Ризоположения Господня на Донской улице, в его обязанности также входило служить в Малом соборе Донского монастыря .
Если раньше к Николаю Александровичу Голубцову обращались десятки людей, находя в нем защиту и утешение, то теперь к о. Николаю шли сотни, находя в нем внимательного и глубокого исповедника и наставника. Это были не только простые бабушки, с которыми он всегда находил общий язык, но и молодежь, и интеллигенция, люди науки и искусства. А надо учесть, что советская интеллигенция — это своеобразная категория людей, которые уже были оторваны от православной традиции. К ним нужен был особый подход. Здесь помог длительный опыт работы в госучреждениях. Были среди духовных чад о. Николая и выдающиеся люди, например, Мария Вениаминовна Юдина, знаменитая пианистка. У него крестилась дочь Сталина Светлана Аллилуева.
С.И. Фудель писал:
«Это был действительно «пастырь добрый», отдавший всего себя заботе о своих многочисленных церковных детях. Их было множество со всех концов Москвы… А он был со всеми ровен, со всеми тих, каждого принимал так, как будто он только и ждал этого прихода, чтобы отдать ему со всею щедростью свое драгоценное время и все душевные силы».
Помимо церковных служб о. Николаю приходилось едва ли не каждый день ездить по требам — причащать больных, соборовать умирающих, исповедовать престарелых, не выходящих из дома, да и просто навещать своих прихожан, которые приглашали его домой поговорить с их неверующими родственниками. И о. Николай никогда не отказывал, охотно откликался на любую просьбу приехать, даже если ехать нужно было на другой конец Москвы. Без машины, на городском транспорте, со святыми дарами на груди, о. Николай отправлялся в путь, который заканчивался порой глубокой ночью. Он посещал своих чад не только дома, он умудрялся проникать в больницы, чтобы причастить больных и умирающих, а это в советское время было строжайше запрещено.
С. И. Фудель пишет: «Он мог, например, даже в Великий Четверг, после поздней обедни, на которой было чуть ли не тысячи причастников, ехать без всякого перерыва, через всю Москву, на метро и автобусах, чтобы навестить больных, а потом, не заезжая домой, возвращаться в церковь на 12 Евангелий (на Страстной о Николай служил обычно в Донском один от Великого Вторника до Пасхальной ночи). Известны случаи, когда родственники больного человека вовсе не желали его принимать, а он все-таки ехал туда. В одном доме его не впускали три раза, и только на четвертый его смиренное упорство победило к радости больного, и, кажется, кого-то из тех, кто не впускал его и раскаялся».
О. Николай обладал даром прозорливости. Иной раз он отговаривал больных от сложнейших операций, и они выздоравливали. Когда он благословлял брак, эти семьи потом были очень крепкими. Его советы по поводу работы также имели свои добрые плоды, особенно если его чада к ним прислушивались. Он был очень мягким человеком, не давил на своих прихожан, но его твердость в вере давала им чувство защищенности и помогала раскрыться. Все, что он требовал — это доверия и послушания. «Духовничество, — говорил он, — это вот что: с одной стороны дается обязательство послушания, а с другой — обязательство спасти душу». Бывали среди его чад и трудные, и непослушные, не поступавшие по его светам, но он только молился о них, никогда не упрекал: «разве может отец сердится на своих детей», — говорил он.
О. Николай считал, что духовный путь верующего совершается совместными усилиями, но при этом сам человек должен трудиться серьезно и честно, а духовный отец ему только помогает на этом пути. Батюшка советовал своим чадам вести «дневник грехов», записывать и анализировать все то, что мешает в духовной жизни, тем самым постепенно побеждать и изживать «запинающий нас грех». Часто он давал чадам книги из своей библиотеки, затем спрашивал, прочел ли человек книгу и что из нее усвоил. Этим он приучал людей к внутренней духовной работе.
Своей пастве о. Николай советовал часто причащаться — «Это самое главное!», говорил он. В советское время это была совсем не распространенная практика, напротив, в большинстве храмов к причастию обычно подходили немногие, да и те с небольшой периодичностью. Большинство священников считали, что причащаться достаточно несколько раз в год, в основном, во время постов. В Русской Православной церкви практика частного причащения была введена только о. Иоанном Кронштадтским , к которому, как известно, долгое время было совсем не однозначное отношение. В семье Голубцовых о. Иоанна Кронштадтского почитали особо, потому что, когда заболел Александр Петрович, его супруга, Ольга Сергеевна, написала письмо о. Иоанну о болезни мужа, тот обещал молиться, и вскоре Александр Петрович был исцелен. О. Николай многое воспринял от о. Иоанна Кронштадтского, в том числе и пастырский опыт, и любовь к Евхаристии.
Получив хорошее образование и воспитание, о. Николай, мог бы, вполне реализоваться на любом поприще, например, стать духовным писателем. Его очерк, посвященный "Троице" Рублева, несомненно, заслуживает внимания. Им написанные службы с акафистом иконам Донской Божьей Матери и Взыскание погибших, вошли в церковный обиход. И если бы было время и силы, наверное, на этом о. Николай не остановился. Его проповеди нередко печатались в ЖМП , это яркие и глубокие размышления, затрагивающие самые тонике струны души. Но все свои таланты он положил на алтарь служения, все силы и все свое время он отдал пастырскому служению. В сущности, священником он был недолго — 14 лет, но это были годы настоящего подвига. И умер он как добрый пастырь, ему было всего 63 года, но он перенес два инфаркта, и второй оказался смертельным, а это значит, что не выдержало его сердце, которое вмещало столь многих людей с их многочисленными проблемами и болью.
19 сентября 1963 г. о. Николая после второго инфаркта причастил на дому о. Виктор Жуков. Вместе с настоятелем Ризоположенской церкви прот. Василием Свиденюком он соборовал о. Николая. У одра батюшки всю ночь родственники и духовные чада молились, а под утро о. Николай попросил брата спеть «Честна пред Господом смерть преподобных Его». И в 3.50, уже 20 сентября 1963 года, в канун праздника Рождества Богородицы о. Николай Голубцов отошел к Господу.
Его отпевали три архиерея (среди них и его брат Сергий Новгородский) и 28 священников. А храм Ризоположения был полон духовных чад о. Николая.
С. И. Фудель пишет: «Господь явно показал, что угоден Ему тот путь, которым шел о. Николай, — путь любви и смирения, путь служения людям. Мы убедились еще раз, что только кроткие наследуют новое Небо и новую Землю… Невозможное совершалось на этих похоронах: в наш век разделений и ненависти тысячная толпа была «один дух в Господе». Мы точно среди лета пели Пасху. И прав был кто-то из этой толпы, сказавший: «Сегодня я в первый раз в жизни почувствовал, что такое Церковь».
Из духовных чад о. Николая несколько человек стали священниками и подхватили его пастырский посох. Одним из них был о. Александр Мень .
Использованные материалы
Ирина Языкова Добрый пастырь — отец Николай Голубцов // Доклад на ХV Международных Рождественских образовательных чтениях "Вера и образование: общество, школа, семья в XXI веке"
http://www.damian.ru/news/2007-01-31/golubcov.html
ДРЕВО - открытая православная энциклопедия: http://drevo.pravbeseda.ru
О проекте | Хронология | Календарь | Клиент