Значение слова ПОЛОНСКИЙ в Литературной энциклопедии

1.[/b] [trn][m2]Вяч. [псевдоним Вячеслава Павловича Гусина, 1886—1932] — критик, историк, публицист. Р. в Ленинграде в семье ремесленника-часовщика. С 14 лет вынужден был содержать себя собственным трудом; все свободное время посвящал самообразованию. В 1907, сдав экзамен на звание учителя, поступил в Психоневрологический институт. В 1905 П. примкнул к меньшевикам. В 1918 порвал с меньшевиками, а затем вступил в РКП(б). Первые лит-ые выступления П. относятся к годам студенчества. Но широко его литературно-общественная деятельность развернулась уже после Октябрьской революции. П. явился организатором ряда важных мероприятий в области советской журналистики, художественной литературы, критики, публицистики, исторической науки. С 1919 Полонский был в числе руководящих работников ЛИТО Наркомпроса, руководил литературно-издательским отделом ПУР. П. был членом Об-ва историков-марксистов, редактором [m2]64 и членом редакций ряда журналов и изданий — «Красный архив», «Историк-марксист», БСЭ и пр. Особую деятельность П. развил как редактор первого советского журнала критики и библиографии «Печать и революция» [1921—1929] и литературно-художественного журн. «Новый мир» [1925—1931]. П.-историку принадлежит известная монография о Бакунине и трехтомное собрание «Материалов для биографии М. Бакунина», построенное на изучении русских и иностранных архивных документов. Но в центре деятельности П. находятся его литературно-критические работы. Книга П. «Очерки литературного движения революционной эпохи», несмотря на ряд ошибочных тезисов, положенных в основу работы, имеет определенное значение благодаря обилию умело использованных в ней фактических данных. В серии критических очерков-портретов советских писателей (частично собраны в книге «Очерки современной литературы») Полонский обнаружил наряду с ярким полемическим темпераментом публициста чутье критика, стремившегося в своей работе дать анализ классовых тенденций писателя в сочетании с характеристикой мастерства художника, его художественных приемов. П. допустил ряд крупных литературно-политических ошибок, к-рые характеризуют его как выразителя правооппортунистических настроений. Основной ошибкой П. явилось отрицание возможности создания и развития пролетарской культуры и лит-ры в переходный от капитализма к социализму период. Эта ошибка была связана с принятием П. троцкистского тезиса о невозможности построения социализма в одной стране. Взгляды П. на пролетарскую литературу определили его ориентацию на «попутническую» лит-ру при недостаточном учете процессов классовой борьбы и диференциации в рядах писателей мелкобуржуазной интеллигенции. Отсюда идеологическая смычка с А. Воронским ( см .) и литературной группой «Перевал» ( см .), защита их и непонимание значения пролетарских писателей. Наиболее явно правооппортунистический характер воззрений П. сказался в его статьях о Есенине, Клычкове и Клюеве, в к-рых творчество кулацких писателей включалось П. в «единый поток» крестьянской лит-ры. Серьезными ошибками страдают и теоретические взгляды Полонского. Конкретизируя широкое определение искусства как «оружия классового самосознания», П. сводит задачи художника к «систематизации чувств в образах». Искусство, с точки зрения П., — это прежде всего средство самовыражения художника, объективизация его внутреннего психологического мира. Область интуитивного и подсознательного П. вслед за Воронским рассматривал как первооснову творческой художественной практики. Тем самым П. умалял роль мировоззрения в творчестве художника, снижал значение сознательной идейно-политической направленности в деятельности писателей различных классов. В 1931 Полонский признал ошибочность своих взглядов, расцененных им как правооппортунистические, и приступил к пересмотру [m2]65 своих теоретических позиций, что в известной мере сделано в его посмертной книге «Сознание и творчество». Библиография: I. Максим Горький, Очерк, М., 1919; Жизнь Михаила Бакунина, Популярный очерк, М., 1920 (изд. 3, Л., 1926); М. А. Бакунин, Из истории русской интеллигенции, Исследование, т. I (1814—1861), М., 1922 (изд. 2, М., 1925; т. III — рукопись осталась незаконченной); Материалы для биографии М. Бакунина, По архивным делам III отд. и Морск. мин-ва, Ред., примеч. и вступ. ст. В. Полонского, т. I, М., 1923; «Уходящая Русь», Статьи об интеллигенции и эмиграции, М., 1924; Русский революционный плакат, Художественная монография, М., 1924; Спор о Бакунине и Достоевском (совместно с Л. П. Гроссманом), М., 1926; Марксизм и критика, Из литературных споров последних лет, М.—Л., 1927; На литературные темы, Статьи критические и полемические, М., 1927; О современной литературе, М.—Л., 1928 (изд. 3, М., 1930); Очерки литературного движения революционной эпохи (1917—1927), М.—Л., 1928 (изд. 2, М.—Л., 1929); Материалы для биографии М. Бакунина, Бакунин в первом Интернационале, Ред., вступ. ст. и примеч. Вяч. Полонского, т. III, М., 1928; Литература и общество, Сб. статей, М., 1929; Архив Огаревых, Ред. и предисл. В. П. Полонского, М., 1930; Товарищ Батрак и его учитель Бескин, «Литературная газета», 1930, № 1; Записки журналиста. Осип Бескин и его учитель Булгарин, «Новый мир», 1930, № 1; О Маяковском, М., 1931; Магнитострой, М., 1932; Материалы для биографии М. Бакунина, По делам Гос. Архивов Москвы, Праги, Дрездена, Вены, Ред., вступ. ст., примеч. Вяч. Полонского, т. II, Москва — Ленинград, [1934]. II. Козьмин Б., «Вестник труда», 1922, VI; Святловский В., «Записки Научного об-ва марксистов», 1924, VI (отзывы о «Материалах для биографии М. Бакунина», т. I); Горев Б., «Каторга и ссылка», № 45—46 (1928); Фридлянд Ц., «Литературный критик», 1933, V (о 2-м т. «Материалов...»); Бродский Н., «Каторга и ссылка», 1926, № 5 (26); Комарович В., «Былое», 1926, №№ 27—28 («Спор о Бакунине и Достоевском»); Локс К., «Читатель и писатель», 1928, № 25 (об «Очерках литературного движения рев. эпохи»); Лузгин М., О характере некоторых ошибок, «На литературном посту», 1927, IX; Ермилов В., Против интеллигентской любительщины, там же, 1928, I; Селивановский А., «Старик обожал искусство», «Литературная газета», 1931, № 15, 19 марта; Батрак И., Против полонщины, в сб. статей «Наши позиции», М., 1931; Карпинский В., Наша платформа, там же; Тишин А., Борьба за ленинский этап в литературоведении и наши журналы, «РАПП», 1931, III; Бескин О., Кулацкий писатель и его правозаступник В. Полонский, в сб. статей автора: Кулацкая художественная литература и оппортунистическая критика, изд. 2, М., 1931; К спорам о Бакунине — Письма в редакцию: П. Лепешинского, Ф. Кона и А. Лозовского. Ответ Ю. Стеклова. По поводу статьи Стеклова — Ц. Фридлянд, ред. Ив. Теодорович, «Каторга и ссылка», 1934, № 2. III. Мандельштам Р. С., Художественная литература в оценке русской марксистской критики, изд. 4, ред. Н. К. Пиксанова, М.—Л., 1928. Р. К. 2.[/b] [trn][m2]Яков Петрович [1820—1898] — поэт. Р. в Рязани, в семье чиновника. Учился в Рязанской гимназии, позже в Московском ун-те на юридическом факультете. Одно время сильно нуждался, зарабатывал на хлеб грошовыми уроками. В 1844 окончил университет и выпустил первую книгу стихов («Гаммы»), сочувственно встреченную «Отечественными записками». Потом служил в Одессе, в Закавказье (редактировал «Закавказский вестник»). В 1857 уехал за границу. В 1858 Полонский вернулся в Петербург. С 1859—1860 редактировал «Русское слово», позже работал цензором. Для П. характерны большая плодовитость и разнообразие жанров — от эпической поэмы до газетного сатирического фельетона. Особенно популярны были в свое время лирические стихотворения П. (многие переложены на музыку) и легкая грациозная поэма-шутка «Кузнечик-музыкант». П. продолжал традиции буржуазно-дворянского либерального [m2]66 западничества 40-х гг., и было бы ошибочным стирать грань между творчеством П., как это иногда делают, и творчеством таких дворянских поэтов, как Майков и Фет. Стремление к «чистому искусству», характерное для этих поэтов, отнюдь не чуждо и П. Но в то время как для Фета и Майкова это стремление было основным в их творчестве, для Полонского оно явилось лишь одной из сторон его лирики. Творчество П. было различным на разных этапах. В пору «реформ» П. пел дифирамбы правительству и выступил против польского восстания с пасквильной пьесой «Разлад», где смыкался с лагерем Каткова. Реакционный курс после 1866 толкал влево идеолога либеральных земцев. П. этого периода не чужд заигрыванию с революционерами, выхолащивая однако из их образов боевые, действенные черты, возводя на пьедестал их жертвенность («Что мне она»). В противовес усадебным поэтам, возводившим в перл создания крепостнический «рай», П. задыхался в тесных рамках этого «рая» и рвался из него в «жизнь, подымающую вой». П. 60-х гг. — это певец «возмущенной стихии», «пораженной свободы» (см. стихи в альбом К. Ш.), пламенный бард «царства науки», которая «миру, как вечное солнце, сияет». Он славит строителя Вавилонской башни Немврода как борца за прогресс, за обуздание темной стихии, за подчинение ее разумной воле человека. В противовес официозной концепции в своей исторической поэзии 60—70-х гг. П. обличал мрачное кровавое прошлое дореформенной Руси. Парадной героике «северной Пальмиры», «боевой музыке» петровских баталий он противопоставлял реальную картину загубленных мужицких жизней («Миазм»). В стихах «Хандра и сон Ломоносова» он показал трагическую фигуру одиночки-просветителя, фигуру, не имеющую ничего общего с трафаретным образом напудренного академика, сподвижника царей, канонизованного официальной легендой. П. приветствовал Шиллера, чествуя в юбилее вольнолюбивого германского поэта столетие пробудившейся [m2]67 гуманистической мысли третьего сословия. Он окружил ореолом французскую революцию 1789 («Шиньон»), но гильотина, якобинская диктатура, кровавые плебейские «эксцессы», разумеется, внушали ему отвращение и ужас («У сатаны»). Теневые стороны капитализма не ускользали от П., но его обличения капитализма не разрушали его основы. В творчестве П. мы находим яркий показ городской нищеты, петербургских кошмаров — мотивы, аналогичные Некрасову. Но сочувствуя страданиям бедноты, он в то же время испытывал перед ней панический страх — в дырявых лохмотьях, в мраке городских трущоб он видел угрозу своему комфорту («Опасение»). В 80—90-х гг., как и в эпоху «реформ», Полонский снова правеет, совершенно отойдя от оппозиции. Мистицизм, поповщина, уход в сверхъестественное, мрачная ипохондрия становятся преобладающими в его творчестве. Значительное место на всех этапах творчества Полонского занимает любовная лирика, отличающаяся мягкими, интимными тонами и семейным характером. В этих своих произведениях, как и во всем творчестве, Полонский близок к Тургеневу. Неустойчивость мировоззрения П. предопределила и эклектизм формальной стороны его творчества. П. колеблется между изысканным эстетизмом крепостника Фета и демократическим реализмом Некрасова. В поэме «Кузнечик-музыкант» П. использовал изящную салонную лексику для взрывания ее же изнутри путем реалистического снижения традиционных салонных образов («навозный жук» рядом с «сильфидой»). То же разрушение усадебных канонов и в стихотворении «Влюбленный месяц». Язык П. — сплошь и рядом язык клиники, лаборатории, а не традиционный «язык богов». Зачастую у П. бытует разговорная речь городского обывателя, газетный жаргон, — отсюда обильные прозаизмы, как напр. тривиальное словцо «идиоты» в самом поэтическом месте («У сатаны»). Но вопреки этим реалистическим тенденциям сам П. неоднократно тяготел к усадебному романсу, к дворянским традициям «чистого искусства». Здесь можно указать на любовную лирику Полонского или напр. поэму «Келиот», трактующую абстрактные общечеловеческие проблемы в отрыве от наболевших «вопросов» 70-х гг. и потому отвергнутую радикальными «Отечественными записками» в лице Некрасова. Стремление к эклектической «независимости», к примиряющей половинчатости в высшей степени характерно для художественного метода П. Отношение к П. идеологов революционной демократии определяется той позицией золотой середины, к-рую занимал Полонский как в своих политико-философских взглядах, так и формальной стороной своего творчества. Отношение этих кругов четко выразил Добролюбов: «Самые дикие, бесчеловечные отношения вызывают на его губы только грустную улыбку, а не проклятья, исторгают из глаз его слезу, но не зажигают их огнем негодования. Вот отчего... стихи Полонского проходят так часто незамеченными... нам теперь нужна [m2]68 энергия и страсть — мы и без того слишком грустны и незлобивы». Библиография: I. Полное собр. сочин., в 10 тт., изд. Ж. А. Полонской, СПБ, 1885—1886; Полное собрание стихотворений, изд. А. Ф. Маркса, СПБ, 1896. П. Добролюбов Н. А., Стихотворения Я. П. Полонского, Кузнечик-музыкант Я. Полонского, Рассказы Я. Полонского, «Современник», 1859, кн. VII (перепеч. в «Полном собр. сочин.» Добролюбова, т. II, [М.—Л.], 1935); [Салтыков], «Отечественные записки», 1869, № 9, и 1871, № 2; Покровский В., Полонский, Сборник историко-литературных статей, М., 1906. III. Владиславлев И. В., Русские писатели, Гиз, Л., 1924; Пиксанов Н. К., Два века русской литературы, изд. 2, М., 1924, стр. 185—187. А. Грушкин