слово, переводимое как «правильное произношение» [греческое orth?s — «правильный» и ?pos — «слово»]. В О. ставится вопрос об определенном способе произношения слов, к-рый для определенной среды и эпохи считается «правильным». В О. утверждается, что из двух существующих произношений «Од е сса» и «Од э сса» следует придерживаться первого, что следует говорить «коне ш но», а не «коне ч но», но «бесконе ч ный» (с «ч») и т. п. О. так. образом является одним из характерных проявлений унификации лит-ого яз., унификации его со стороны произношения. Необходимыми предпосылками орфоэпической унификации является наличие достаточно мощного лит-ого яз. и дробления яз. на диалекты, отражающегося на произношении лит-ого яз. Так, по мере распространения латинского яз. в иноязыких провинциях Римской империи, а также по мере углубления разрыва между закрепленной в письме лит-ой его формой и произношением народных масс возникают орфоэпические справочники (Appendix Probi), в к-рых перечисляются случаи диалектального произношения, противоречащие установленной орфоэпической норме («plaustrum non plostrum» и т. д.). Эпоха феодализма с ее отсутствием унифицированных лит-ых яз., с ее диалектальным дроблением, естественно, не знает проблемы О. Зачатки орфоэпической унификации можно видеть лишь в попытках устранения в рыцарской поэзии наиболее ярких диалектизмов и создания частично сглаженного, но в основном все же диалектально окрашенного яз. поэзии (ср. Paul, Gab es eine mittelhochdeutsche Hofsprache?). Напротив, в эпоху создания унифицированных национальных яз. (т. е. в эпоху перехода соответствующих европейских народов на путь капиталистического развития) проблема О. приобретает все большее значение. При этом борьба за орфоэпическую унификацию яз. направляется как против местных говоров — пережитков феодального районирования, — так и против узко групповых форм речи. Так напр., французские грамматики XVI—XVII вв., закрепляя орфоэпические нормы дворянско-буржуазного лит-ого яз., нападают не только на местные диалектизмы, но и на попытки придворной знати создать особое групповое произношение (ср. Nyrop, Grammaire historique de la langue fran?aise, v. I). В период окончательной победы буржуазии уже существующие орфоэпические нормы обычно сохраняются, подвергаясь лишь некоторым изменениям в сторону большего сближения с устной речью нового класса-гегемона и устранения некоторых архаизмов, культивировавшихся дворянской
326 верхушкой. Так, в эпоху Великой французской революции получают орфоэпическое закрепление во французском литературном яз. произношение дифтонга «oi», как «wa» (вместо «ое?»), произношение так наз. l mouill? и т. п. (ср. Nyrop, цит. соч.; Сергиевский, Влияние Великой французской революции на язык, «Ученые записки РАНИОН», т. I). В дальнейшем развитии национальных яз. в буржуазных государствах наличествуют противоречивые тенденции, вызывающие и отсутствие полной орфоэпической унификации, ограничивающейся лишь образованными слоями общества. С одной стороны, рост больших городов и промышленных центров очень скоро стирает всякие местные особенности произношения не только у господствующих, но и у эксплоатируемых классов. Капиталистическое государство в промышленно-развитых странах, заинтересованное в создании единого национального яз., через школы и иными путями в той или иной мере насаждает «правильное» произношение. С другой стороны, все углубляющийся разрыв между городом и деревней, недоступность образования для широких трудящихся масс, а также и прямая политика власти, поддерживающей узкие местные патриотизмы, способствует сохранению местных говоров и тем задерживает единство развития яз. и произношения. В истории русского лит-ого яз. орфоэпическая норма уже ко времени Октябрьской революции в основном одержала верх над местными произношениями. Вряд ли кто станет в настоящее время защищать диалектальное произношение на о : «мол о дой», «х о р о шо» вместо лит-ого «м а л а дой», «х а р а шо» и т. п. Однако есть множество более мелких черт, которые упорно держатся и при этом не только у людей малообразованных, напр. твердое произношение звука «ч» на западе и на востоке, произношение «пол я », «мор я » вместо «поле», «море» — в центре и т. п. Но особенно много таких случаев разнообразия произношения, при к-рых трудно даже сказать, какой из вариантов является для лит-ого яз. общепринятым, т. е. «правильным». Таким образом русская орфоэпия еще не вполне установилась. Корни этого — в прежней отсталости промышленного развития страны и в том, что русское диалектальное произношение не настолько глубоко разнообразно, чтобы затруднять взаимопонимание. До революции обыкновенно считали «правильным» русским произношением московское произношение, сохранявшееся в старинных московских семьях. Однако уже и до революции начинало делаться ясным, что это произношение во многом отстает от жизни, а после Октября, в связи с полным изменением состава народонаселения Москвы, оно стало и для нее архаичным. Жизнь требует создания новых орфоэпических норм, вытекающих из языковой практики современности, и при том не одной только Москвы, а всех новых культурных слоев, говорящих по-русски и создающих новую социалистическую культуру. Библиография: О русской О.: Чернышев В., Законы и правила русского произношения, СПБ, 1915 (устар.); Ушаков Д. Н., Русская орфоэпия и ее задачи,
327 сб. «Русская речь», III, Л., 1928. Об О. важнейших европейских языков; Боянус С. К., Постановка английского произношения. Английская фонетика для русских, М., 1932; Malagoli G., Ortoepia e ortografia italiana moderna, Milano, 1905; Michaelis H. et Passy P., Dictionnaire phon?tique de la langue fran?aise, 2 Aufl., Hannover, 1914; Vi?tor W., Deutsches Aussprachew?rterbuch, 3 Auflage, Leipzig, 1921; Siebs Th., Deutsche B?hnensprache — Hochsprache, K?ln, 1927; Jones D., An English Pronouncing Dictionary, revised edition, L., 1927; Его же, An Outline of English Phonetics, 3 ed., Cambridge, 1932; Grammont M., Trait? pratique de prononciation fran?aise, 7 ?d., P., 1930; Martinon Ph., Comment on prononce le fran?ais, 2 ?dition, s. a., Paris (1-е издание в 1913). Л. Щ. и Р. Ш.