одностороннее изображение какого-либо объекта со стороны его положительных качеств при полном игнорировании качеств отрицательных. Литературное творчество всякого писателя детерминировано бытием того класса, психоидеологию которого он выражает. Восприятие писателем окружающего мира вследствие этого неоднородно: оно тяготеет к акцентированию в нем вредных явлений в том случае, когда действительность чужда автору и, наоборот, когда художник изображает явление социально близкое, он подчеркивает в нем положительные стороны. Классическим примером такой И. может служить экспозиция Штольца. Штольц играет в романе Гончарова функцию контробраза по отношению к Обломову. Характеристика его изобилует поэтому упоминанием о всех тех качествах, к-рые у Обломова отсутствуют вовсе. «Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь... Движений лишних у него не было... Он шел твердо, бодро, жил по бюджету... Мечте, загадочному, таинственному не было места в его душе... У него не было идолов, зато он сохранил силу души, крепость тела, зато он был целомудренно-горд...» и т. п. («Обломов», часть 2, гл. II). В характере и поведении такого рода деятелей русского промышленного капитализма было немало темных и отрицательных сторон; Гончаров не говорит о них, ибо сочувствует Штольцу, ибо образ последнего соответствует всем социальным устремлениям гончаровского творчества, яркого выражения процесса распада буржуазного патриархализма. Однако объект И. не обязательно должен принадлежать к той же классовой группе, какая представлена данным автором. Не менее часты случаи, когда идеализируются образы, лежащие на пути социальной ориентации соответствующей классовой группы. Так напр. идеализирован «первый хозяин, к-рый когда-либо бывал на Руси» — Костанжогло в «Мертвых душах» Гоголя: у него и сеянный лес («у другого в пятьдесят лет не поднялся так, а у него в восемь вырос»), и блестящее имение, и несметное богатство, и, главное, необыкновенное уменье хозяйствовать. Этот образ кулака-буржуа дан в сугубо восторженных характеристиках, в противовес рушащемуся миру мелкопоместной Руси, как предмет вожделений «приобретателя» Чичикова. Не менее характерен и другой пример — И. мужика в творчестве Льва Толстого.
420 В образе Платона Каратаева подчеркнуты как раз те черты, которые должны показать читателям Л. Толстого с наилучшей стороны русского крестьянина. Черты эти — ласковая доброжелательность к барину, набожность, незлобивость к врагу, доходящая до полного непротивления злу, наконец какая-то особая «певучесть» голоса, округлость манер и т. п. Такой образ мужика закономерно возникает у художника русской кающейся аристократии, и идеализация Каратаева обусловлена исканиями Пьера Безухова. «В произведениях Толстого „народ“ фигурирует только мимоходом и только в той мере, в какой он нужен художнику для того, чтобы изобразить душевное состояние героя-дворянина» (Г. Плеханов, Н. А. Некрасов, Сочин., т. X, стр. 379). Подробнее об И. — см. статью « Образ ». Там же даны и библиографические указания. А. Ц.