Франц [Franz Werfel, 1890—] — немецкий писатель, один из крупнейших представителей немецкого экспрессионизма. Творческий путь Верфеля очень типичен, — его прошли многие художники этого направления, с такой пышностью развернувшегося в послевоенной Германии. В. выступил со своими первыми стихами в предвоенные годы. Сборники «Друг мира» (Weltfreund, 1911) и «Мы существуем» (Wir sind, 1913) показывают нам поэта, стремящегося преодолеть индивидуализм, охваченного желанием разрушить перегородки, отделяющие человека от человека. Вместе с этим в поэте растет сознание одиночества, тщетности всех попыток общения. Он находит выход в богоискательстве, но и это не приводит в порядок его счетов с жизнью. В. стоит все время под знаком кризиса, глубокого разлада с действительностью. В драме «Троянки» (Troerinnen, 1915), представляющей модернизацию классического
188 текста (Еврипид), Верфель дал выразительное изображение внутренней опустошенности, характеризовавшей его настроения (героиня трагедии — Гекуба — продолжает жить, хотя все для нее утратило смысл и оправдание). Сборник стихов «День суда» (Gerichtstag, 1919) показывает, как значительно углубились к этому времени пессимистические настроения В., каким резким и обнаженным стал внутренний кризис поэта. Годы войны были жестоким уроком для В. В «Дне суда» мы встречаемся с судорожными, разорванными очертаниями. Стихи В. утрачивают отличавшее их ранее спокойствие, они становятся исступленными, приобретают исключительную напряженность. Особой выразительностью отличаются здесь стихи о войне, которую автор воспринял как символ уродливости и нелепости мира. С новой силой охватывают В. богоискательские и правдоискательские настроения. Он оставляет в стороне свои прежние попытки найти дорогу к людям, он не мечтает больше о братстве, — он ставит теперь единственной целью своих исканий — себя самого. Уйти в себя, самому освободиться от всех проклятых соблазнов мира, в себе самом создать нового человека — вот задача, к-рую он себе ставит. В «Человеке из зеркала» (Spiegelmensch, 1920) с большой яркостью выявились эти настроения. Характерно самое построение этой «магической трилогии»: герой ее Тамал живет двойной жизнью (он сам и его отражение в стекле), между двумя разветвлениями одной личности возникает ожесточенная борьба: с одной стороны — все косное, уродливое, отвратительное, связанное с реальным бытием, с другой — все чистое, духовное, идеальное. Столкновению, внутренней борьбе этих двух начал посвящена драма. Она чрезвычайно типична для Верфеля. Мучительная раздвоенность, беспочвенность характеризует мелкобуржуазного художника, осознавшего классовые противоречия капиталистического общества, но бессильного, неспособного притти к революционным выводам. Ему остается область тщетных исканий, мистических взлетов, беспочвенного морализирования. Противоречие между его классом, придавленным и теснимым, и между капиталистической действительностью он выражает в мотиве двойничества, раскалывая внутренний мир своего героя на две разделенные непроходимой пропастью половины — отвратительная, проклятая реальность, которую он преодолевает аскетическим самоощущением, и мир чистого духа. В драме «Швейгер» (Schweiger, 1922) Верфель возвращается к своему излюбленному мотиву двойничества. Здесь снова он показывает человека с двойным существованием, снова раскрывает трагедию неизбежного столкновения между миром реальной действительности и миром духа. Всего два года разделяют драмы «Человек из зеркала» и «Швейгер», но разница между ними многозначительна. От совершенно
189 отвлеченных, обнаженно-философских построений В. переходит в область быта, в его произведения со всей силой врывается бытовая действительность. Драма «Швейгер» развертывается в обстановке конкретной правды быта. Современная буржуазная Германия с борьбой партий и мировоззрений показана здесь. Этот шаг Верфеля к изображению быта, эта его попытка спуститься с высот духа на конкретную почву очень характерна. Она знаменует собой целый поворот в его творчестве. Такие книги, как «Верди» (Verdi, 1924), «Смерть мелкого буржуа» (Tod des Kleinb?rgers, 1927) и «Тайна одного человека» (Geheimnis eines Menschen, 1927), дают совершенно новое направление творчеству В. Если не забыты, то во всяком случае очень смягчились его болезненные противоречия с действительностью. Мистик и богоискатель, экстатический проповедник самоочищения превращается здесь в хладнокровного психолога, болезненная нервность красок сменяется чрезвычайно четкой и уверенной манерой повествования. Поворот В. отнюдь не случаен; среди художников экспрессионизма наблюдается за последние годы массовое приспособление к условиям капиталистической стабилизации, массовое «успокоение» еще недавно взволнованных бунтарей и непротивленцев. Искусство мелкобуржуазных художников перевооружается в связи с изменившимися обстоятельствами. Верфель не порвал со своим прошлым окончательно. Черты правдо- и богоискательства в его творчестве стали лишь менее напряженными. В драмах «Хуарец и Максимилиан» (Juarez und Maximilian, 1925) и «Павел у иудеев» (Paulus unter den Juden, 1927) мы имеем образцы этого нового курса. Образец спокойного психологизма являет собой и последний роман В. — «Der Abiturienten-Tag» (Однокашники), 1928. Библиография: I. Человек из зеркала, П., 1922; Не убийца, а убитый виновен, П., 1924; Верди, М., 1925; Смерть мещанина, Л., 1927; Однокашники, М. — Л., 1929. II. Глава в книге Фриче В. М., Западно-европейская литература XX в., М. — Л., 1926; Karr A., Die Welt im Drama, 5 Bde, Berlin, 1917; Martens R., Die deutsche Literatur unserer Zeit, Berlin, 1921; Naumann H., Die deutsche Dichtung der Gegenwart, Stuttgart, 1923; Specht R., Franz Werfel, Berlin, 1926; Haas W., Gespr?ch mit Werfel, «Die literarische Weit, 8/I, 1926; Глава в книге Soergel A., Dichtung und Dichter der Zeit, Neue Folge, Im Banne des Expressionismus, Lpz., 1926. И. Анисимов