Значение БЕНКЕНДОРФЫ (А.Х., К.Х.) в Краткой биографической энциклопедии

Бенкендорф (Benkendorff), Александр Христофорович, граф (1783 - 1844), сын генерала Христофора Бенкендорфа, бывшего при императоре Павле военным рижским губернатором. Его бабушка по отцу была воспитательницей великого князя Александра Павловича , а его мать, урожденная баронесса Шиллинг, - подругой детства императрицы Марии Федоровны . Получив поверхностное светское образование в модном тогда пансионе иезуита аббата Николя, Бенкендорф в 1798 г. поступил в военную службу и участвовал как в военных действиях в Грузии, при кн. Цицианове (1803), так и в войнах против Наполеона. Назначенный, в 1819 г., начальником штаба гвардейского корпуса, он, за болезнью командира корпуса, князя Васильчикова , действовал за старшего во время возмущения солдат Семеновского полка (1820) и своей нетактичностью дал движению принять неожиданно большие размеры, чем вызвал против себя неудовольствие императора Александра. Вообще Бенкендорф в служебных делах был чрезвычайно небрежен и много путал; не умея даже правильно писать ни на одном языке, он и не стремился к знанию и в распространении его видел лишь опасность для существующего строя. Узость мысли делала его в вопросах политики необычайно черствым и нетерпимым. Император Александр не был расположен к Бенкендорфу, который, по-видимому, тоже не любил его. Свое истинное отношение к Александру Бенкендорф высказал не в дифирамбах, которые часто расточал его памяти, а в откровенной переписке, например, при сравнении дворов императора Александра и Николая : "(Теперь) все оживились; веселость снова вступила в свои права и вознаграждает себя за годы, утраченные для ее культа; молодость снова принимается за танцы и уже значительно менее занимается устройством государства, политикою обоих полушарий и мистическими бреднями". Может быть, именно желание поправить свою репутацию побудило Бенкендорфа подать императору Александру две записки: 1) о тайных обществах (по некоторым сведениям - составленную не им, но заключавшую в себе прямой донос на ряд лиц и в том числе на товарищей Бенкендорфа по масонской ложе "Amis reunis", в которой он участвовал с 1816 по 1818 г.), и 2) об организации тайной полиции. Этими записками Бенкендорф, однако, не достиг своей цели. Его положение резко изменилось к лучшему только с воцарением императора Николая, с которым Бенкендорф был издавна в отличных отношениях. Облеченный доверием молодого императора, Бенкендорф участвовал в совещаниях перед 14 декабря, в этот день сопровождал государя при осмотре расположения мятежников, командовал войсками, расположенными на Васильевском острове, и был потом членом следственной комиссии по делу декабристов. Предание и некоторые историки приписывают Бенкендорфу в деле о декабристах весьма некрасивую роль; сам же Бенкендорф в своих записках заведомо не говорит истины об этом деле и в частности о своем в нем участии. Впрочем, как в данном деле, так и в некоторых других (например, о Пушкине и Чаадаеве ) трудно разграничить роли Бенкендорфа и самого Императора Николая. Будучи не в состоянии понять сущности декабристского движения, особенно участия в нем хорошо известных ему представителей аристократического общества, Бенкендорф все объясняет исключительно развращенностью ума и воли декабристов. Всякое критическое, хотя бы в сущности, благожелательное, отношение к существующему строю Бенкендорф считал опасным, а потому и нежелательным. Бенкендорф полагал, что "одна лишь служба, и служба долговременная, дает нам право и возможность судить о делах государственных. Опасно для правительства, чтобы подданные рассуждали о них". Усиление и развитие цензуры и надзора, задержание и искусное направление в пользу власти образования и печати, вот главные средства, предохраняющие от этой опасности. Искренний и убежденный монархист-консерватор, Бенкендорф в лице государя видит средоточие, вокруг которого сплачиваются сословия. Австрия, под властью ничтожного Фердинанда, вызывает у Бенкендорфа чувство почтительного умиления: "Все благоговело перед троном, почти праздным, все соединялось вокруг власти, представляющей один призрак монарха". Будущее Австрии, да и всей Европы, внушает ему, однако, опасения, хотя "шаткость мнений, господствующая в представительных правительствах... уже начинает открывать глаза самим либералам касательно невыгод, сопряженных с представительной формой правления". Все же везде неспокойно, и в сущности "одна Россия" остается в своей "неподвижности грозной наблюдательницей... политических бурь, страшная для мятежников и ободрительная для монархов". Бенкендорф мечтает о всеобщем союзе монархов, в котором первенствующая роль принадлежала бы России и ее государю. И эта задача кажется ему соответствующей всей русской истории. "Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно; что же касается будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение". 26 июля 1826 г. Бенкендорф был назначен на должность главного начальника III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Желая иметь непосредственно ему подведомственный орган высшего надзора за всем, что делается в государстве, император Николай во главе этого органа поставил Бенкендорфа, который разделял скептическое отношение императора к общественным, а отчасти и бюрократическим кругам. Выбор императора был обусловлен, вероятно, и тем, что этот близкий ему человек, уже раньше зарекомендовавший себя с полицейской точки зрения, сам (по-видимому, не без влияния фон Фока) поработал над созданием нового учреждения, а по личным своим качествам давал императору возможность постоянного вмешательства в дела нового учреждения. Круг ведения третьего отделения, с самого начала охватывавший почти все стороны тогдашней русской жизни, на практике оказался еще более широким; в его состав вошли цензурные и некоторые судебные функции. Еще раньше, 25 июня, Бенкендорф был назначен шефом жандармов. Жандармская полиция заново слагалась из двух, в сущности не вполне однородных частей: 1) жандармского полка, несшего военно-полицейскую службу при войсках, и 2) жандармских частей корпуса внутренней стражи. Постепенное их слияние завершилось лишь в 1842 г. Жандармские части явились по преимуществу специальными местными органами III отделения; их важнейшей задачей, помимо прежней полицейской, становится наблюдательная деятельность. Бенкендорф усиленно вербовал и негласных сотрудников, в центре и на местах, набирая их изо всех слоев общества. Чтобы облагородить учреждение, во главе которого он стоял, и поднять его в глазах общества, Бенкендорф, с той же целью назначенный (26 июля 1826 г.) командующим Императорской главной квартирой, издал пышную и многоречиво-слащавую инструкцию и старался (в чем отчасти и успел) привлечь себе гласных сотрудников из высшего общества. Конечно, эти меры не создали популярности ни ему, ни руководимому им учреждению. Наблюдение за недостатками общественного строя и администрации, стремление пресечь злоупотребления силой и властью и устранить ошибки и слабые стороны управления приводили третье отделение к вмешательству в дела почти всех ведомств и вызывали с их стороны, по-видимому, не всегда благожелательное к нему отношение. Бенкендорф умел влиять на недовольных начальников отделенных ведомств и заставлять их мириться с создавшимся для них положением. Особенно много хлопот доставляло III отделению и его главе судебное ведомство, требовавшее усиленных надзора и контроля. Иногда, впрочем, третьему отделению удавалось верно взглянуть на нужды страны; так, в 1838 г. оно указывает на необходимость провести железную дорогу между Москвой и Петербургом и на всеобщий ропот по поводу рекрутских наборов, в 1841 г. отмечает необходимость большей заботы о народном здравии, в 1842 г. сообщает о всеобщем недовольстве высоким таможенным тарифом; неоднократно обращает внимание на вредное для народных нравственности и хозяйства влияние откупов. Однако и хорошие стороны этого надзора, вообще проявлявшиеся редко, много теряли от тех приемов, которые усвоило себе третье отделение. Политическая часть задачи III отделения в начале царствования императора Николая ограничивалась распоряжениями касательно уже осужденных декабристов и надзором за литературой и за отдельными личностями и кружками, которые почему-либо возбуждали подозрительность власти. Только польское восстание усложнило эту сторону деятельности III отделения: приходилось надзирать за деятельностью польских организаций и, как ему казалось, ждать отзвуков этого восстания в собственно русских губерниях. Чрезмерная цензурная строгость Бенкендорфа и чрезвычайно суровое отношение его ко всем, кто казался ему политически опасным, тяжелым бременем ложились на духовное развитие русского общества. С упорством и нетерпимостью узкого во взглядах и неумного человека, Бенкендорф старался во всех самостоятельных стремлениях отдельных лиц и всего русского общества найти и уничтожить зародыши ужасного будущего. При этом он мало стеснялся соображениями человечности и даже законом. На упоминание барона Дельвига о законе Бенкендорф ответил: "Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства, и вы не имеете права в объяснениях со мною на них ссылаться или ими оправдываться". Бенкендорф пытался создать собственную литературу и имел ее в таких изданиях, как, например, "Северная Пчела" Булгарина , "Tygodnik" (с 1832 г. "Официальная газета Царства Польского") Пржецлавского . На отдельные статьи делались заказы. Писателей и журналистов грубо пытались покупать. Бенкендорф старался организовать печать и за границей, где по временам появлялись статьи его чиновников в защиту русского правительства. При организации заграничной правительственной печати, как при организации заграничной полиции, Бенкендорф действовал, по-видимому, по соглашению с Меттернихом, стремясь, быть может, к осуществлению своих планов о всеобщем союзе монархов. В 1826 г. Бенкендорф был назначен сенатором, в 1828 г. произведен в генералы от кавалерии, в 1831 г. назначен членом государственного совета и комитета министров. Деятельность Бенкендорфа в этих учреждениях, как и в тех комитетах, членом которых он состоял, была невелика. Сам Бенкендорф редко принимал участие в прениях, даже по вопросам, им самим возбужденным. В 1832 г. Бенкендорф был возведен в графское российской империи достоинство, а, за неимением у него сыновей, графское достоинство было распространено на его племянника, Константина Константиновича Бенкендорфа. Когда в 1837 г. Бенкендорф опасно заболел, Государь и его семья окружили его знаками внимания и участия. Некоторые иностранные государи (австрийский, прусский, шведский) выразили ему свое сочувствие; спешили засвидетельствовать свои чувства и представители русской знати и высшей бюрократии. Есть указания (в записках самого Бенкендорфа и барона Корфа ), что боялись за его жизнь и низшие слои населения, среди которых он мог быть популярен за терпеливо-любезное отношение к просителям и за помощь в делах судебных. Вскоре, однако, влияние Бенкендорфа начинает колебаться, отчасти вследствие некоторых неосторожных его действий, вызвавших неудовольствие государя (в частности - вследствие его несомненной косвенной виновности в смерти Пушкина), отчасти вследствие возвышения людей, с которыми Бенкендорф не мог ужиться мирно, а успешно бороться, при надломленном доверии государя, тоже не мог. До 1838 г. он постоянно сопровождал государя в поездках по России и за границей. В 1840 г. Бенкендорф был назначен к присутствованию в комитетах о дворовых людях и по преобразованию еврейского быта; в последнем он благожелательно относился к евреям. В 1841 г. Бенкендорф развил большую деятельность во время аграрного движения в Прибалтийском крае, куда он сам ездил. Он стоял всецело на стороне помещиков-немцев против крестьян-латышей и православного русского духовенства, втянутого в эту борьбу желанием некоторых групп крестьян перейти в православие. В 1844 г. болезнь заставила Бенкендорфа уехать на заграничные воды, с пособием в 1/2 миллиона руб. серебром, только малая часть которого осталась, однако, в руках сильно задолжавшего Бенкендорфа. На обратном пути в Россию Бенкендорф неожиданно скончался. - Ср. М. Лемке , "Николаевские жандармы и литература 1826 - 1855 годов" (СПб., 1908); Шильдер , "Император Александр I" (1897 - 1890); его же, "Император Николай I" (СПб., 1903); К. Бороздин , "Опыт исторического родословия дворян и графов Бенкендорфов" (СПб., 1841); В. Квадри и М. Соколовский, "Краткий исторический обзор императорской главной квартиры" (СПб., 1902), С. Адрианов , "Министерство внутренних дел" (СПб., 1902); барон Корф, "Записки" ("Русская Старина", 1899, кн. 5 - 12, и 1900, кн. 1 - 7); Сен. Фишер, "Записки" ("Исторический Вестник", 1908, кн. 1 - 12); Вигель , "Воспоминания" (М., 1892). "Записки" Бенкендорфа напечатаны в отрывках Шильдером во втором из указанных его трудов. Часть докладных его записок собрана в трудах Лемке и Шильдера. Как отрывки из "Записок" Бенкендорфа, так и докладные его записки и письма разъяснены в исторических журналах и других изданиях; из писем особенно важны письма к великому князю Константину Павловичу ("Русский Архив", т. I, 1885), к Воронцову ("Архив графа Воронцова"), к Пушкину ("Дело III отделения Собственной Е. И. В. канцелярии о дозволении сочинителю Пушкину въезжать в столицу", СПб., 1905). Отрывки из докладов о Пушкине сгруппированы в VI т. "Старины и Новизны". Еще при жизни Бенкендорфа были напечатаны две его военно-исторические работы: 1) "Описание военных действий отряда, находившегося под начальством генерала Винценгероде в 1812 г." ("Военный журнал", изд. при гвардейском штабе, 1817, т. III, кн. 26 - 41) и 2) "Действия отряда генерал-майора Бенкендорфа в Голландии" (там же, 1817, т. VI, кн. 22 - 33). Обе работы - в русском переводе с французского текста автора. С. Ч.