(от греч. mystikos - таинственный), религиозная практика, имеющая целью переживание в экстазе непосредственного 'единения' с абсолютом, а также совокупность теологических и философских доктрин, оправдывающих, осмысляющих и регулирующих эту практику.
Мировоззренческие основы М. могут резко различаться в зависимости от социальных и религиозно-конфессиональных условий. В ортодоксальных системах теизма ( иудаизм , христианство , ислам )абсолют - это личный бог, и 'единение' с ним - это диалогическое 'общение', которое требует согласия партнёра и потому не может быть достигнуто механически односторонним усилием. В ересях 'общение' может переосмысляться как 'слияние' (так, исламский мистик аль-Халладж был казнён в 10 в. за то, что в экстазе сказал 'я есмь Истинный', т. е. бог). Наконец, в системах нетеистической М. место личного бога занимает безличное трансцендентное начало ( дао даосизма , шуньята буддизма , 'единое' неоплатонизма и т. п.). Однако все мистические доктрины имеют некоторые общие черты. Все они тяготеют к иррационализму , интуитивизму , намеренной парадоксальности; они выражают себя не столько на языке понятий, сколько на языке символов, центральный из которых - смерть (как знак для опыта, разрушающего прежние структуры сознания). Представители М. всех времён и народов, всех вероисповеданий и направлений в совершенно одинаковых выражениях заявляют о полной невозможности передать смысл М. иначе, чем в неадекватном намёке или через молчание (ср. 'благородное молчание' буддистов). Теология М. обозначается в христианских традиции как 'отрицательная' ('апофатическая', 'негативная'), поскольку она описывает бога посредством отрицаний, не оставляя места для утвердительных характеристик. Практика М. предполагает ту или иную систему психофизических упражнений (дхьяна и йога в индийских системах М., 'умное делание' православных монахов), обычно включающую гипнотическое сосредоточение ума на простейших фигурах ('янтры' и 'мандалы' в индийской традиции, крест у христиан), на простейших сочетаниях слов ('мантры' индуизма , 'молитва Иисусова' в православии, молитв, восклицания в католицизме, повторяемые тысячи раз подряд), на отдедбных словах и т. д. В некоторых системах М. для таких 'медитаций' рекомендуются оптимальные позы и регуляции дыхания (йога, исихазм ) . Приёмы могут быть самыми разными - от бешеной пляски дервишей до тихого 'умиления' христианских аскетов. Но в любом случае М. не может обойтись без психотехники аскетизма (или, как в некоторых видах гностицизма и тантризма, а также в сатанизме, без аскетизма навыворот, ритуализированного нарушения этических и сакральных запретов, создающего предпосылки для психологического шока и транса). Поскольку М. предполагает движение через неиспытанные психологические состояния, 'посвящаемому' ничего не остаётся, как слепо вверяться руководству 'посвященного', который испытал всё на себе. Отсюда значение наставников типа 'гуру' в индуизме, 'пира' в суфизме , 'старца' в исихазме, 'цаддика' в хасидизме .
Хотя исторический аналог и прообраз М. можно усмотреть уже в глубокой древности в шаманско-оргиастических культах, имевших целью экстатическое снятие дистанции между человеком и миром духов или богов, однако М. в собственном смысле возникает лишь тогда, когда религиозное умозрение подходит к понятию трансцендентного абсолюта, а развитие логики делает возможным сознательное отступление от логики в М. Поэтому самый ранний расцвет М. происходит в странах с философской и логической культурой - в Индии ( веданта ) , Китае (даосизм), отчасти в Греции ( пифагореизм , платонизм ) . Дальнейшие волны М., проходящие, как правило, поперёк национальных и вероисповедных рамок, отмечают эпохи общественных кризисов: крушение Римской империи в первых вв. н. э. (мистерии, неоплатонизм, раннее христианство, гностицизм, манихейство ) , конец средневековья в 13-14 вв. (суфизм, каббала , исихазм, Иоахим Флорский , Майстер Экхарт и его последователи), становление раннего капитализма в 17-18 вв. (кружки янеснистов, квиетистов, методистов, пиетистов, квакеров, хасиды, хлысты). При определённых исторических условиях М. становилась формой протеста против церковной и социальной иерархии (такова, например, роль М. в мировоззрении плебейских сект времён Крестьянской войны в Германии). При других исторических условиях парадоксы М. давали импульс идеалистической диалектике (Ф. Энгельс, имея в виду развитие идей М. в классическом немецком идеализме, называл немецкого мистика Я. Бёме '...предвестником грядущих философов...' - см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 18, с. 574). В условиях кризиса современного буржуазного общества в полуинтеллигентских кругах получили распространение эклектические и наукообразные системы внеконфессиональной М. ( теософия и антропософия ) , а также крайне вульгаризованная практика обретения 'мистического опыта' - от старомодных спиритических сеансов до радений хиппи. Мистические мотивы присущи многим течениям современной идеалистической философии, обнаруживаясь даже в таких сугубо рационалистических, 'сциентистских' (см. Сциентизм )направлениях, как неопозитивизм (интерпретированный в ряде высказываний Л. Витгенштейна как род 'апофатической' М., аналог 'благородному молчанию' буддистов).
Марксизм-ленинизм рассматривает М. как превратную форму отражения реального мира, несовместимую с научным, материалистическим мировоззрением, как бегство от противоречий общественного бытия человека.
Лит.: Энгельс Ф., Крестьянская война в Германии, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7; Otto R., West-ostliche Mystik, 2 Aufl., Gotha, 1929; Suzuki D. Т., Mysticism. Christian and Buddhist, L., 1957; Scholem G., Die judische Mystik in ihren Hauptstromungen, Z., 1957.
С. С. Аверинцев.