Значение СУДЫ ЛЮБВИ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

(Cours d'Amour) — во времена рыцарства во Франции и Провансе судилища из знатных дам, обсуждавшие вопросы о любви. Существование таких "С. любви" в новейшее время одними учеными отчасти, другими совершенно отвергается. Впервые об этом оригинальном учреждении упоминается в XVI в., в книге Жана Нострадама "Vie des po?tes provensaux". По его словам, как скоро возникал между трубадурами спор по какому-нибудь вопросу, относящемуся к теории любви, и спорящие не приходили к соглашению, они обращались за разрешением спора к знатным дамам-президентшам, державшим гостеприимный двор любви. Эти дамы постановляли окончательные решения по тому или другому общему вопросу, носившие название lous arrests d'amour. О вмешательстве в действительные споры влюбленных Нострадам не говорит. У позднейших писателей С. любви превращаются в правильно функционирующие учреждения. Так, по Legrand de Aussy ("Fabliaux ou Contes", 1779), С. любви имели назначением рассмотрение, кроме теоретических вопросов, и фактических споров между влюбленными. Между тем, в памятниках средневековья выражение "Cour d'Amour" означало собою отнюдь не реальное собрание с юридическими или критическими функциями, а "двор бога любви" или "богини любви", что служило излюбленною поэтическою картиною (см. Rajna, "Le Corti d'Amore", Милан, 1890). У Боккаччио corte d'amore означает просто торжественное собрание. Начиная с Крешимбени, вопрос о существовании "С. любви" все более и более подвергается научному критическому исследованию. К достоверности данных книги Нострадама и его последователей начинают относиться скептически. На первый план выступает в роли ключа для исследования этого запутанного вопроса книга Андрея Капеллана ("De arte honeste amandi et de reprobatione amoris"), написанная в 1170—1180 гг. и изданная в XV и XVI вв., позже — у Aretin ("Ausspr?che d. Minnegerichte..." в "Beitr?ge zur Gesch. und Lit.", т. I, Мюнхен, 1803, с немецким переводом 1842 г. и частью итальянского перевода по Crescimbeni). В 1817 г. Raynouard собрал все сказания о С. любви, систематизировал их и выработал теорию о постоянно и правильно собиравшихся дамских судилищах, задачей которых служила критическая оценка тенсон, разрешение вопросов любовной казуистики и разбор действительных споров между влюбленными. Диц (в своих "Beitr?ge zur Kenntniss der romantischen Poesie. Ueber die Minneh?fe", Берл., 1825), совершенно отрицает существование С. любви, не придавая никакой цены утверждениям "легковерного" Жана Нострадама. Он считает несомненным существование обычая отдавать на решение третейских судов любовные споры, но в таких случаях обращались не к постоянному какому-либо учреждению, а к частным лицам, каждый раз особо выбиравшимся. В упоминаемых у Капеллана judicia amoris Диц склонен видеть лишь торжественные собрания, на которых к знатным дамам обращались за решениями вопросов любовный теории. Мнение Дица нашло многих приверженцев среди ученых Германии и Италии (Яков Гримм и друг.), но у французов долго держалась теория Ренуара. Гастон Парис в статье "Etudes sur les romans de la Table Ronde" еще решительнее Дица отрицает существование С. любви. По его мнению, их совсем не было, не было даже торжественных собраний, предназначенных для рассмотрения вопросов любви; возможно только, что на собраниях, не специально для того устраиваемых, забавы ради предлагались дамам вопросы по теории любви. Ни судебной, ни литературно-критической функции не было у таких собраний, не имевших никакой преднамеченной цели. Датский ученый Trojel ("Middelalderens Elskovshoffer. Litter.-hist.-kritisk unders?gelse", Копенг., 1888), разделяя мнение Дица и Париса, что С. любви носили характер забавы, находит, однако, что этими судами разбирались и действительные случаи. Гастон Парис выступил решительно против этой теории ("Les cours d'amour au moyen ?ge", "Journal des Savants", 1888, № 11—12). Мнение Париса принято многими учеными. Новый свет пролил на этот темный вопрос Райна. По мнению этого исследователя, С. любви не вымышлены Капелланом: они имели своим назначением установление принципов любовной казуистики; действительные случаи ими не обсуждались, а если и обсуждались, то без просьбы сторон, имена которых ни в каком случае не произносились и никакого обязательного значения решения не могли иметь (Rajna, "Le Corti d'Amore", Милан, 1889, и "Tre studi per la storia del libro di Andrea Cap?llano" в "Studij di filologia romanza", 1890). Приверженцем Райна является финляндский ученый W. S?derhjelm ("Literaturblatt f?r germ.-r?m. Phil.", 1890, № 12). В 1891 г. V. Crescini ("Per la questione delle corti d'amore") выдвинул новую теорию. Он считает существование С. любви бесспорным, равно и то, что ими иногда разбирались действительные раздоры между влюбленными. Вместе с Троелем он признает, что постановления этих судилищ считались обязательными для обеих сторон, "честным словом" обязывавшихся исполнять решения; имена спорящих оставались в тайне. Действительные факты, по мнению Крешини, расходящегося в этом пункте с Троелем, обсуждались не одною дамою, а целым собранием, в состав которого, хотя и редко, входили и мужчины. Крешини нашел много приверженцев, в том числе самого Троеля, который вполне примкнул к его мнению. Все новейшие исследователи, за исключением очень немногих, соглашаются с итальянским ученым. Ср. Дашкевич, "Обзор разысканий о так назыв. Cours d'amour" ("Киевские унив. известия", 1892, № 7).