Значение ВАЗА, ВИД СОСУДА в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

сосуд изящной формы, с живописными или лепными украшениями, сделанный из глины, фарфора, камня или металла. Среди сосудов этого рода особого внимания, по своей важности для истории искусства и археологии, заслуживают античные расписные вазы из обоженной глины, находимые преимущественно в древних могильниках везде, где процветала или куда успела проникнуть эллинская цивилизация. Независимо от красоты своей общей внешности, свидетельствующей о том, как сильно проявлялся художественный вкус древних греков даже в подобных полуремесленных произведениях, вазы эти интересны, во-первых, в том отношении, что украшающие их изображения дают нам, до некоторой степени, понятие о рисовальном искусстве у этого народа, о характере и направлении его живописи, настоящих памятников которой не дошло до нас почти ни одного; во-вторых, роспись этих сосудов, благодаря разнообразию трактуемых ею сюжетов, служит, так сказать, иллюстрированным комментарием всей эллинской древности: мифологические сцены, в которых действующими лицами являются все божества Олимпа, сцены из сказаний о героях, религиозные и погребальные обряды, гимнастические игры, различные эпизоды публичной и частной жизни — все такие сюжеты, воспроизведенные на вазах, ставят зрителя лицом к лицу с верованиями и бытом давно исчезнувшего, высококультурного племени и помогают археологу уяснить себе многое, что оставалось бы для него темным, если бы он пользовался одними только показаниями древних писателей. Поэтому не удивительно, что во всех образованных странах ученые занимаются исследованием древнегреческих ваз, и во всех современных музеях Европы составляются и постепенно пополняются коллекции этих памятников древности. Особенно богаты ими Луврский музей в Париже, Британский музей в Лондоне, Мюнхенская пинакотека, Берлинский и Неаполитанский музеи, Афинский Варвакейон и Императорский Эрмитаж в С.-Петербурге. Глиняные расписные вазы, как сказано выше, встречаются преимущественно в гробницах; однако, они лишь в редких случаях оказываются содержащими в себе пепел покойников. Обыкновенно их ставили или клали около трупа или вешали на стенах гробового склепа. Большинство их относится к предметам домашней утвари: одни из них употреблялись для хранения сыпучих и жидких хозяйственных припасов, другие — для смешивания напитков, третьи для черпания, четвертые для питья, пятые для туалетных снадобий и т. п. Были также вазы, не имевшие, очевидно, никакого практического назначения, но составлявшие только комнатное украшение, а также и такие, которые, при пригодности своей в домашнем обиходе, изготовлялись, главным образом, для того, чтобы быть приносимыми в дар богам и людям или для раздачи, в виде наград, на гимнастических и других состязаниях (каковы, например, панафинские вазы). Помещение их в гробницы обусловливалось двоякой целью: с одной стороны, родные покойника желали украсить как можно лучше его последнее убежище, а с другой — окружить его предметами, которые были ему полезны и приятны на земле, по-видимому, в том убеждении, что они могут служить ему и в загробной жизни. Первые расписные вазы, обратившие на себя внимание ученых в XVII столетии, были найдены в Тоскане, а потому их сочли за произведения Этрурии; но в настоящее время наименование их этрусскими совершенно оставлено, и каждый, сколько-нибудь знакомый с археологией, уже не сомневается, что наибольшая их часть — греческого происхождения, и только некоторые, ясно отличающиеся от остальных формой (канопы), цветом глины (черная глина — буккеро), характером и содержанием росписи и другими особенностями — суть этрусские изделия. Изготовлением ваз занимались почти во всех городах Греции и ее колоний, но главным центром этого производства была Аттика, в особенности Афины и Коринф. Отсюда, путем торговли, они распространялись по берегам Средиземного и Черного морей и проникали внутрь континента, причем греческие мастера, рассчитывая на сбыт своих продуктов у варваров, порой подделывались под их вкус, как это доказывается находками, сделанными в разных отдаленных от Греции пунктах, например на юге нынешней России. Разумеется, во многих из тех мест, куда заносились эти произведения, возникала туземная их фабрикация, подражавшая греческим образцам, но лишь редко достигавшая до их совершенства. Однако, технические приемы при изготовлении расписных ваз были везде одинаковы. Они состояли в следующем: гончар брал тонкую, хорошо просеянную и перемятую глину и, вылепив из этого материала руками общую, еще грубую форму сосуда, обтачивал его и отделывал на гончарном станке; при этом ручки и шейка вазы изготовлялись отдельно и уже потом приставлялись к вазе. Глина употреблялась иногда (особенно в древнейшую пору) в естественном своем виде, без всякой примеси окрашивающих веществ, а иногда к ней прибавлялась какая-либо краска, для придания материалу тона, более приятного для глаза. После того как сосуд уже окончательно получил надлежащую форму, его сушили на солнце или слегка обжигали в печи, так, чтобы глина не утратила вполне своей мягкости. Такая высушенная или слабо обожженная ваза поступала в руки живописца, если сам лепщик не брался за ее роспись. Тот или другой из этих мастеров чертил на еще довольно мягкой поверхности, острым или притупленным инструментом, желаемый сюжет, обозначая лишь главные его контуры. Прием же самой росписи был различен, смотря по тому, орнаментировался ли сосуд черными фигурами на красном фоне или, наоборот, красными фигурами на черном фоне. В первом случае, художник покрывал сплошь черным лаком пространство внутри контуров, оставляя остальную поверхность сосуда нетронутой, затем он выцарапывал на засохшем лаке, также резцом, необходимые детали, каковы мускулатура, черты лица, складки одежды и проч., таким образом, чтобы естественная краска сосуда проглядывала в этих штрихах. Во втором случае он начинал с того, что проходил по начерченным контурам тонкой кистью с черным лаком, после чего, толстой кистью окружал их снаружи широкой полосой того же лака, им же покрывал сплошь весь фон и, в заключение, обозначал тонкими чертами их детали, пользуясь при этом снова маленькой кистью. По окончании этой работы ваза ставилась на долгое время в печь, где медленно и постепенно отвердевала и делалась годной к употреблению. Черный лак, которым производилась роспись, отличается большим блеском и удивительной прочностью: состав его неизвестен с точностью, но несомненно, что основанием ему служила окись железа. Необходимо, однако, заметить, что в рассматриваемом роде живописи употреблялся не исключительно один черный колер: для оживления черных фигур художник прибегал иногда к белой и лиловато-красной краскам и ретушировал ими некоторые детали. С течением времени полихромная орнаментация ваз вошла в большой почет: в росписи особенно нарядных и дорогих сосудов стали появляться в изобилии голубой, зеленый, светло-желтый и темно-красный цвета, даже позолота. Наконец, некоторые сосуды, как, например, лекифы афинской фабрикации, покрывались слоем белой краски, по которому было удобно работать кистью. Надписи, сопровождающие весьма часто фигуры или гласящие об именах художников-исполнителей, начертывались на вазах черным лаком при помощи кисти или же выцарапывались в глине иглой. В какой степени проявлялось в живописной орнаментации ваз личное творчество ее исполнителей — определить весьма трудно. Копировали ли они известные оригиналы или сами изобретали и обрабатывали свои композиции? Вопрос этот остается недостаточно разъясненным, но можно сказать положительно, что эти художники не прибегали ни к калькированию, ни к припорошке чужих или даже своих рисунков, и по многим экземплярам ваз видно, что художник проводил черты не сразу, но видоизменял и улучшал первоначальный эскиз. Допускают, впрочем, что вазовая живопись порой воспроизводила те или другие картины знаменитых мастеров; весьма вероятно также, что для некоторых, часто повторяющихся сюжетов, имелись образцовые рисунки, которых орнаментисты держались более или менее, выпуская, однако, или прибавляя фигуры к данной композиции сообразно пространству, имевшемуся в их распоряжении; но это подражание было далеко не рабское, всегда оставлявшее некоторый простор собственной фантазии орнаментиста, позволявшее ему сочинять и импровизировать. Расписыватели ваз, конечно, были артисты незнаменитые, но, несмотря на это, они достигали в своих произведениях редкого изящества. У народа, самого художественного из всех когда-либо существовавших, высокое состояние искусства выражалось даже в ничтожных продуктах промышленности; между художеством и ремеслом не было строгого разграничения, и орнаментист посуды был способен проявлять в своей скромной области и самостоятельность, и истинный талант. В отношении формы расписанные сосуды представляют большое разнообразие. Она соответствовала употреблению, для какого предназначался сосуд, и изменялась, можно сказать, до бесконечности, смотря по месту и времени производства и личному вкусу производителя. Тем не менее некоторые формы были особенно излюбленными и, имея один общий тип, составляли особые разряды, имевшие каждый свое особое наименование. Античные писатели (особенно позднейшей эпохи) сохранили для нас обширную номенклатуру греческих ваз; однако, показания этих авторов столь неопределенны и сбивчивы, что, основываясь на них и проверяя их по наличности сохранившихся ваз, мы все-таки не можем уяснить себе многое в этом предмете и, во многих случаях, получить положительные данные для того, чтобы называть те или другие вазы настоящим их именем. При всем том, благодаря замечательному труду Панофки и работам других исследователей (Летрона, Узинга, Ленормана и Витте, Лау), названия некоторых форм определены, по-видимому, окончательно. b9_358-0.jpg ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ ВАЗЫ.1. Бутылка. 2. Додуэлевская ваза (Коринф). 3. Келева. Париж. 4. Панафинейская амфора. Афины. 5. Черпалка (киатос). 6. Сосуд для масла (лекитос). Афины. 7. Стамнос. 8. Сосуд для масла (Афины). 9. Сосуд для вина. 10. Небольшой сосуд в натуральную величину.Прилагаемая при сем хромолитографическая таблица и рисунки, помещенные в тексте, могут дать читателю понятие о главных, наичаще встречающихся типах ваз. Среди сосудов, служивших для хранения хозяйственных припасов, первое место по своей величине занимает пифос, имеющий общую форму огромного яйца, обращенного острым концом вниз и снабженного вверху довольно широким отверстием с крышкой; такой сосуд не мог стоять, а втыкался нижним концом своим в землю или же помещался на особой подставке; впрочем, нижний конец пифоса делался иногда усеченным, и тогда его можно было ставить прямо на пол. Вверху, на высоте наибольшего расширения яйца, к сосуду приделывались четыре или даже шесть ручек. Стамнос (табл., фиг. 7) и амфорей или амфора (табл., фиг. 4) относятся также к разряду хозяйственных сосудов и употреблялись преимущественно для вина и масла. Стамносом, впрочем, пользовались чаще в храмах, особенно при обрядах вакхического культа, и нередко сосуды этого рода, наполненные вином и оливковым маслом, приносились в святилища богов, как обетные дары. По форме стамнос, подобно пифосу, походит на яйцо со срезанными тупым и острым концами, из которых последний приходится на низ. Верхнее, довольно широкое отверстие увенчивается шейкой с выгнутым наружу краем, а к низу приделана невысокая ножка, на которой сосуд держится вполне устойчиво. Две небольшие ручки, в виде загнутых кверху рогов, выступают на некоторой высоте из корпуса сосуда. Что касается до амфоры, то она отличается от стамноса лишь более легкой и грациозной формой, более узкой и высокой шейкой и парой ручек, выходящих одним концом из корпуса сосуда и примыкающих другим к шейке. Амфора, мало-помалу, сделалась у греков любимой формой сосудов и, с течением времени, подвергалась различным видоизменениям. Встречаются амфоры весьма крупной величины и амфоры очень небольшие; амфоры без всяких украшений, служившие для будничного домашнего обихода, и великолепные амфоры, обильно разукрашенные живописью и лепной работой, не имевшие никакого практического назначения, а составлявшие предмет любительской роскоши, как о том можно заключать по тому, что у них не было даже дна. Название кратер было присвоено вазам значительного размера, в которых вино разбавлялось водой и вообще смешивались жидкости (рис. 1). b9_361-1.jpg Рис. 1.Существует несколько разновидностей этих сосудов; но общими отличительными их признаками являются более или менее возвышенная, красиво профилированная ножка с широким основанием; корпус в виде опрокинутого колокола, разделяющийся на два пояса — нижний, выгнутый, и верхний, вогнутый, и пара ручек, приставленных к средине корпуса и иногда примыкающих верхним концом своим к шейке широкого жерла. Келева (табл., фиг. 3) — сосуд, составляющий видоизменение кратера и родственный также с амфорой, отличается от них только тем, что корпус его более одутловат, края жерла резко загнуты извне, а ножка не столь высока. Для носки воды греки пользовались гидрией (рис. 2) — кувшином о трех ручках, из которых две меньшие, приставленные горизонтально по обе стороны корпуса, служили для того, чтобы поддерживать сосуд, когда несешь его на голове, а третья, длинная ручка, прикрепленная вертикально и примыкающая к шейке, помогала наклонять сосуд при выливании из него воды. b9_361-2.jpg Рис. 2.Большое сходство с современными нам кувшинами имеют также прохусы — сосуды для черпания и наливания жидкостей (табл., фиг. 1, 9 и 10), носившие, кроме того, название энохое в том случае, когда употреблялись для вина. Главные их особенности — грациозно-изогнутая ручка и горлышко, снабженное рыльцем. Иногда сосуд имел не одно, а нескольцо рыльцев. Сосуды для питья можно распределить на две категории: на чаши и кубки. Самая употребительная из чаш называлась киликсом (рис. 3). b9_361-3.jpg Рис. 3.Это была ваза с очень легкой ножкой или совсем без оной, с более или менее плоским корпусом и парой ручек. Большой киликс, в котором ножка заменена низким основанием, был известен под названием лепасты. Разновидность того же сосуда составлял киаф, киатос (табл., фиг. 5), чаша об одной ручке. Если же у киликса отнять и ручки и всякую подставку, то получится фиал — наипростейшая из чаш, употреблявшихся в древнеэллинском быту. К киликсам можно причислить также особый род чаши, заимствованный греками еще в глубокой древности от скифов и потому называвшийся скифосом. Он считался сосудом Геракла и нередко изображался в его руках. Отличие его от прочих видов чаш состояло в более широком и глубоком вместилище для вина, низком борте вместо ножки, ручках, примкнутых горизонтально к верхнему краю сосуда, а иногда и в отсутствии ручек. Из кубков особенного внимания заслуживает канфар (рис. 4) — сосуд, особенно любимый Дионисом и употреблявшийся в обрядах его культа. b9_361-4.jpg Рис. 4.Он представляет собой широкий кубок на ножке, снабженный парой очень высоких ручек и украшенный изображениями, относящимися к циклу сказаний о боге виноделия. Деликатность форм и отделки некоторых ваз, равно как и незначительность их объема, свидетельствуют о том, что эти сосуды назначались для веществ более ценных, чем вода, вино и обыкновенное масло. При одном взгляде на них можно догадаться, что это — предметы туалетной утвари, содержавшие в себе духи, благовонные мази и т. п. Таков лекиф, лекитос (табл., фиг. 6) — ваза с продолговатым стройным корпусом, с тонкой шейкой, оканчивающейся вверху опрокинутым отрезком конуса, и с красивой ручкой. Встречаются лекифы, у которых туловище вместо того, чтобы быть тонким, раздуто шарообразно; такие сосуды называются аривалическими лекифами (табл., фиг. 8), как родственные аривалу в собственном смысле слова (рис. 5) — сфероидному кувшину, характеризуемому отсутствием ножки и широким ободком на вершине узкой шейки, соединяющейся с корпусом посредством небольшой ручки. b9_362-0.jpg Рис. 5.Лекифы, наполненные дорогим благовонным маслом, нередко ставились в гробницах; но их можно было встретить весьма часто и в домах. Лекифы с маслом иногда раздавались, в виде награды, юношам, посещавшим палестру. Алавастр (рис. 6), маленький продолговатый флакончик с ножкой или без ножки, с парой небольших ручек или без них, составлял необходимую принадлежность дамских уборных и ванн, как вместилище того или другого косметического средства. Рис. 6.В том же значении были распространены пиксиды (табл., фиг. 2) — разнообразные баночки и коробочки с крышками, назначенные специально для белил, румян, сурьмила и разных притираний. В заключение вышеприведенного перечня следует указать на целый ряд сосудов, не подходящих ни под одну из упомянутых категорий и замечательных по находчивости, с какой лепщики применяли к ним формы одушевленной природы. Мы разумеем так называемые ритоны (рис. 7) — род рогов для питья, представляющие нижней своей частью подобие головы какого-либо животного — быка, овцы, лошади, кабана, серны и т. д., а иногда целую фигуру. Рис. 7.Пить из подобных сосудов можно было или приложив губы к верхнему широкому отверстию, или направляя себе в рот струю напитка из дырочки, просверленной на конце морды изображенного животного.Изучение всего количества разнообразных греческих ваз, доставленных по настоящее время раскопками, дает возможность проследить постепенное развитие производства этих сосудов с глубокой древности до первого столетия перед Р. X. — поры, в которую фабрикация их, по-видимому, прекратилась. Однако выводы, к которым пришли в этом отношении археологи, недостаточны для того, чтобы возможно было соединить их в последовательную связную историю. Все, чего удалось достигнуть, это — установление нескольких стилей, следовавших один за другим или существовавших почти одновременно и определяющих признаки более или менее древнего происхождения ваз, а также места их фабрикации. Подобная классификация основывается на особенностях, представляемых материалом и формой ваз, а еще больше — на характере их росписи — ее композиции и рисунка. Главных групп установлено три: 1) вазы древнего стиля, 2) вазы с черными фигурами и 3) вазы с красными фигурами и живописью позднейшего стиля. Каждая из этих групп, в свою очередь, распадается на несколько подразделений. Не вдаваясь в подробности и обстоятельную характеристику стилей и их подразделений, укажем, в общих чертах, на существеннейшие отличия ваз, относящихся к различным эпохам. Желающих ближе ознакомиться с затронутым нами предметом, отсылаем к прекрасному популярному сочинению М. Коллиньона ("Manuel d'Arch?ologie grecque") и к другим, упоминаемым ниже, литературным пособиям. Древнейшие вазы отличаются от прочих желтоватым или буроватым цветом глины и сравнительно грубыми формами; расписаны они черноватой или коричневой краской, не имеющею лоска, а местами также лиловатой и белой. Орнаментация вначале груба и состоит из зигзагов, розеток и вообще геометрического узора; потом в ней появляются изображения львов, барсов, коз, баранов, свиней, лебедей, петухов, сфинксов, грифонов. Встречаются иногда и человеческие фигуры, а именно крылатые мужчины и женщины или фантастические существа с рыбьим хвостом. Изображения эти, исполненные еще неумело темной краской на светлом фоне глины, размещены без всякой взаимной связи, а следуют одно за другим и образуют полосы, обвивающие сосуд в один, два и несколько рядов. Многие из относящихся сюда ваз имеют сходство с произведениями азиатского искусства, особенно с халдейскими, из чего можно заключить, что Восток имел некоторое влияние на первоначальную фабрикацию ваз у греков. Время, к которому относятся сосуды этого разряда, продолжительно, но они отнюдь не моложе шестого столетия до Р. Х. Следя далее за развитием древнейшего стиля, мы видим, что во второй половине шестого и первой половине пятого века роспись ваз трактует человеческую фигуру с большей охотой и, выводя ее в большем количестве на поверхность сосуда, старается соединить отдельные фигуры в какое-либо общее действие; появляются изображения сцен охоты на кабанов, воинов на конях и на колесницах, мифологических сюжетов, относящихся чаще всего к циклу легенд о Трое, Геракле и Мелеагре. При всей неудовлетворительности рисунка, особенно в отношении ракурсов, в нем, однако ж, заметны уверенность руки художника и тщательность отделки. Надписи на этих сосудах сделаны на дорическом или аттическом диалекте, из чего можно заключить, что это — изделия преимущественно Коринфа и Афин. Дальнейшую стадию развития вазового производства представляют сосуды с черными, по-прежнему, фигурами, выступающими на светлом фоне, но по формам своим гораздо более разнообразные и изящные, чем вазы предшествовавших категорий. Изображения расположены уже не полосами, но группами, занимающими каждая особый план. Отделка, почти без исключений, весьма тщательная и отчетливая; поверхность сосуда — блестящая; красная и черная краски чисты и ярки. Местами пущены в ход белый и темно-бурый цвета. Рисунок, несмотря на некоторые погрешности, обнаруживает существенный успех сравнительно с древнейшими вазами. На вазах этой эпохи появляются изображения различных божеств, не связанных между собой определенным действием. Впрочем, нередко воспроизводятся и определенные сцены из героических мифов, причем мотивы берутся большею частью из сказаний о Геракле и Тезее; кроме того, встречается много сюжетов из вседневной жизни, каковы, например, религиозные и свадебные обряды, гимнастические упражнения, военные и охотничьи сцены, музыкальные занятия, женщины, пришедшие к источнику за водой или для купанья, и т. д. Большинство этих сосудов принадлежит первой половине пятого столетия. Около того же времени возникает новый тип ваз, с красными фигурами по черному фону, получивший вскоре господство и затем прошедший по всем ступеням улучшения и упадка греческого искусства до поры, когда производство расписных ваз совсем прекратилось. Вазы конца V и всего IV столетий носят на себе, во всех отношениях, печать высшего совершенства. Сверх бесконечно разнообразных мотивов из интимной жизни, их живопись представляет сцены, заимствованные из мифов о богах и героях и воспроизведенные, с одной стороны, в духе и характере древне-классического эпоса, а с другой — согласно с формами, выработанными трагедией. Композиция этой живописи отличается благородством, рисунок строгостью стиля и правильностью, орнаментация — изяществом и, в то же время, разумной умеренностью. Не довольствуясь живописью, художники прибегают порой к лепке; но рельефные фигуры и орнаменты, украшающие вазы, не обременяют их, а являются весьма уместными и гармонирующими с росписью. Очевидно, фабрикацией подобных сосудов занимались в то время весьма многие города, но, более чем вероятно, лучшие произведения этого рода выходили из Афин. В III столетии особенную деятельность по части фабрикации ваз стали выказывать города Великой Греции; но изделия этого периода существенно отличаются от сосудов непосредственно предшествовавшего времени: их роспись носит на себе все более и более заметные признаки небрежности, ремесленного отношения к делу и недостатка изобретательности. При всем том, в рисунке и манере исполнения еще проглядывает некоторое мастерство, унаследованное от прежней эпохи. Зато расписные сосуды II в. до Р. Х., когда фабрикация ваз сделалась, по-видимому, исключительным достоянием Лукании и Апулии, исполнители их выказывают уже окончательное отсутствие познаний, необходимых для создания действительно высокохудожественных вещей. Вскоре после того, в I в. до нашей эры, постепенно прекращается и самая фабрикация расписных сосудов, так как в них представляется все меньшая и меньшая надобность, вследствие изменившихся условий античного быта и упадка греческого искусства.Все сказанное нами о древнегреческих расписных вазах можно прекрасно проверить по их собранию, хранящемуся в Императорском Эрмитаже и не уступающему, в отношении размера, значения и ценности, ни одной из лучших коллекций этого рода в Европе. Дабы ориентироваться в этом обширном собрании при его обзоре, не мешает предварительно запастись его каталогом, изданным академиком Л. Э. Стефани ("Императорский Эрмитаж. Расписные вазы", СПб., 1864). Отделение ваз в нашем музее образовалось почти исключительно из коллекций Пиццати и Кампаны; кроме того, некоторое количество ваз поступило из собрания Лаваль. Число выставленных в отделении сосудов простирается до 1800. Все это, за исключением экземпляров, доставленных раскопками на юге России, суть находки, сделанные в Италии, и едва ли отыщется в этой стране замечательный пункт раскопок, который не доставил Эрмитажу доли своих богатств. Все главные формы и стили ваз представлены у нас в достаточной полноте, а некоторые даже великолепно. Из наиболее любопытных экземпляров достойны особого внимания: три прохуса древнейшего стиля, украшенные поясами изображений диких зверей (каталог Стефани, №№ 144, 145 и 147); скифос того же стиля с фигурами неопределенных птиц (№ 146); большой алавастр того же стиля с изображением тритона (№ 148); кратер, отличающийся необыкновенной техникой рисунка, который изображает Ореста, укрывающегося в Дельфийском святилище от преследования Эринний (№ 349); великолепная, известная каждому специалисту, амфора Пиццателиевской коллекции (№ 350); еще три не менее ценные амфоры, происходящие, подобно амфоре, из Нижней Италии (№№ 422, 424, 523); большой прекрасный кратер, украшенный позолоченной лозой винограда (№ 827); киликс работы живописца Иерона (№ 830) и т. д. Но в особенности может гордиться Эрмитажное отделение расписных сосудов знаменитой Кумской вазой — драгоценнейшим и совершеннейшим из всех древних памятников этого рода, когда-либо найденных в Италии. Ваза эта, по справедливости пользующаяся в ученом мире репутацией "Царицы ваз", получила свое название от места ее находки, развалин древнего города Кум, и перешла в Эрмитаж из коллекции Кампаны. Она имеет форму гидрии, высотой в 14? вершков. Большая часть ее корпуса покрыта блестящим черным лаком. Главное ее достоинство состоит в рельефных, окружающих ее шейку и часть корпуса изображениях, местами позолоченных, местами иллюминованных красками. По высокой стильности фигур и совершенству исполнения, должно полагать, что это бесподобное художественное произведение создано в IV веке до Р. Х., вероятно, в Афинах. Археологическое и эстетическое его значение возвышается редкой сохранностью, с какой дошло оно до наших дней.В богатой литературе по предмету расписных ваз можно указать на следующие сочинения: Panofka, "Recherches sur les veritables noms des vases grecques" (1829); Letronne, "Observations sur les noms des vases grecques" (1833); Kramer, "Ueber den Styl und die Herkunft der bemalten griechischen Thongef?sse" (1837); С. Ussing, "De nominibus vasorum" (1844); O. John, "Einleitung der Beschreibung der Vasensammlung der Kgl. Pinakothek in M?nchen" (1854); Ch. Lenormant et de Witte, "?lite de monuments c?ramographique" (1844—1861); De Witte, "?tudes sur les vases peints" (1865); Gerhard, "Griechische Vasenbilder" (1839—1858, 4 тома); Heydemann, "Griechische Vasenbilder" (1870); Lau, "Die Griechischen Vasen in ihrem Formen— und Dekorationssystem" (1877); Stockbaner und Otto, "Die antiken Thongef?sse" (1877). О фарфоровых и фаянсовых В. — см. Керамика.А. Сомов.