? есть сознаваемое нами напряжение воли к совершению или к подавлению того или другого акта. Очевидно, что оно приложимо лишь в сфере физиологических явлений, подчиняющихся нашей воле. Сюда относится главным образом вся сфера произвольных поперечно-полосатых мышц тела и, след., те двигательные акты, которые производятся игрой их. Из сказанного ясно следует, что сознание У. сопровождает только волевые акты; рефлекторные же совершенно лишены всякого оттенка У. Усилие воли пускается в ход и при угнетении различных мышечных рефлексов ? см. слово Угнетение. В то же время, У. не властно над огромной областью так назыв. растительных явлений в животных организмах, куда относятся явления кровообращения, пищеварения, усвоения, обмена, развития тепла и выделения. Все они вне власти воли, а следовательно, и не зависимы от У. ее.
И. Тарханов
Подавляющее большинство действий, производимых нами ежедневно, совершается "механически", или "автоматически": волевой импульс не выступает в них с яркостью и часто совершенно не достигает нашего сознания. Напротив того, ребенок, учащийся писать, все действия, производимые им при акте письма, производит с ощущением "У.". То же своеобразное ощущение У., знакомое всякому и не поддающееся описанию, мы испытываем, когда поднимаем тяжесть, превышающую известный предел, причем ощущение У. нарастает по мере увеличения тяжести и роста нашей усталости; чем более мы устаем, тем сильнее должен быть волевой импульс для того, чтобы мы могли совершить ту же работу, и это У. волевого импульса сопровождается нарастанием ощущения У. Точно так же мы говорим об У., когда отгоняем от себя навязчивые мысли или когда во имя долга решаемся приступить к неприятной и отталкивающей нас задаче. Короче говоря, ощущение У. возникает во всех случаях, когда волевому импульсу приходится прокладывать себе новые пути или направлять по проторенным уже путям большее против обычного количество энергии. Наличность этого ощущения У., в котором Мэн де Биран видел самый характерный и существенный элемент нашего "я", поддается внешнему наблюдению. Мы по одному взгляду на человека подмечаем напряженную внутреннюю работу и легко отличаем его состояние от простой задумчивости, состоящей в том, что человек пассивно отдается своим мыслям. Зависит это от того, что всякое У. сопровождается распространенным возбуждением двигательной сферы, выходящим далеко за пределы того мышечного механизма, который участвует в акте, вызывающем У. Эти побочные движения (фиксация грудной клетки, закрытие голосовой щели и связанные с этими моментами изменения дыхательного ритма и кровообращения, сжимание челюстей, нахмуривание бровей и целый ряд разнообразных мимических движений, движения конечностей и туловища, а при крайних степенях У. сокращения мышц органов растительной жизни) являются нецелесообразными в том смысле, что в том же действии, ставшем для нас привычным и совершаемом без У., они не только выпадают, но само действие благодаря их выпадению приобретает большую стройность, законченность и плавность. В момент У. часть их, однако же, может быть целесообразна, создавая для работающих мышц надежные точки опоры в то время, когда мы не научились еще находить для них те специальные точки опоры, которые подходят к данному случаю. Другая часть их (мимич. движения) атавистична или же (движения другой конечности, пальцев и т. д.) зависит от обычной иррадиации усиленного нервного тока на смежные группы центральных двигательных клеток. Вопрос о том, каким именно физиологическим элементам волевого акта соответствует ощущение У., создал обширную литературу. Иог. Мюллер, Людвиг, Бэн, Джексон, Гельмгольц и Мах считали его спутником самого волевого импульса. Вундт, считая ощущение У. явлением сложным, полагал, что психический спутник волевого импульса ("иннервационное ощущение", Innervationsempfindung) входит в его состав наряду с ощущениями давления кожи и подкожных тканей и специфическими мышечными ощущениями. Резкими противниками этого взгляда выступили Лотце и английские невропатологи Чарльтон, Бастиан и Феррьер, исходя из того, что возможность ощущения двигательного центробежного импульса стоит в решительном противоречии со всеми нашими физиологическими представлениями, по которым ощущениями могут сопровождаться только центростремительные нервные процессы. Джемс, в блестящем анализе этого вопроса, которому посвящена одна из самых ранних его работ, примкнул к последнему взгляду и доказал, что ощущение У. может быть вполне объяснено периферическими ощущениями, исходящими от сопровождающих его мышечных сокращений. Вундт под влиянием аргументации Джемса внес в свой взгляд поправку, сближающую его взгляд, по собственному признанию Вундта, со взглядом Джемса почти до полного тождества: в силу ее отношение между "иннервационным ощущением" и мышечными ощущениями то же, что между центральными возбуждениями, исходящими из образов воспоминания, и чувственными ощущениями, вызываемыми непосредственно внешним раздражением. В соответствии с общим своим индетерминистским учением о воле, Джемс отличает мышечное У. (muscular effort) от волевого У. (volitional effort), в котором он видит чисто психический (mental) акт, состоящий "только в том, что при нем идеальный объект удерживается несколько долее или несколько интенсивнее в сознании". Но Джемс сам признает, что это дело его веры, и что он не мог бы противопоставить серьезных аргументов взгляду, сводящему и ощущение У. в чисто внутренней работе на сопровождающие также и ее периферические ощущения.
Литература. Job. M u ller, "Handbuch d. Physiologie" (II); A. Bain, "Senses and Intellect"; Helmholtz, "Physiol. Optik"; Mach, "Beitr a ge z. Analyse d. Empfindungen ", Wundt, "Grundz u ge d. phys. Psychol." (III изд., 1887; т. I, стр. 399 ? 407); James, "The feeling of Effort" ("Annivers. Memoirs of the Boston Society of Natural History", 1880; переведено в "Critique philosophique" того же года), его же, "The principles of psychology" (1890, т. II, глава 26); "Ferrier, "Functions of the Brain"; Aug. Waller, "Sense of Effort" (1891).
П.