Римский император в 49-44 гг. до Р.Х. Родоначальник Юлиев-Клавдиев. Род. ок. 100 г. до Р.Х. Умер 15 марта 44 г. до Р.Х.
Цезарь родился в 100 г. до Р.Х. (или, по другим подсчетам, в 102- 101 гг. до Р.Х.). Раннему началу его политической карьеры много способствовало родство с Марием, ибо Марий Старший был женат на Юлии, тетке Цезаря; от этого брака родился Марий Младший, который был, следовательно, двоюродным братом Цезаря (Плутарх: «Цезарь»; 1). В 86 г. до Р.Х. Марий, будучи у власти в Риме, назначил Цезаря, почти что мальчика, жрецом Юпитера (Вел-лей: 2; 43). Вскоре Марий умер, а сразу вслед за этим, в 85 г. до Р.Х., Цезарь потерял отца. Год спустя он расторг помолвку с Коссуцией, девушкой из всаднического, но очень богатого семейства, с которой его обручили еще подростком, и женился на Корнелии, дочери того Цинны, который четыре раза был консулом. Она родила ему дочь Юлию (Светоний: «Юлий»; 1).Когда Сулла, бывший врагом Цинны, в 82 г. до Р.Х. захватил власть, он не смог ни угрозами, ни обещаниями побудить Цезаря к разводу с Корнелией (Плутарх: «Цезарь»; 1). Лишенный жреческого сана, жениного приданного и родового наследства, Цезарь был причислен к противникам диктатора и даже вынужден скрываться, несмотря на мучившую его перемежающуюся лихорадку (Светоний: «Юлий»; 1). Однажды, когда его переносили из одного дома в другой, он наткнулся ночью на отряд сул-ланских воинов. Дав начальнику отряда Корнелию взятку в два таланта, Цезарь добился того, что был отпущен (Плутарх: «Цезарь»; 1). Наконец он выхлопотал себе помилование с помощью девственных весталок и своих родственников и свойственников Мамерка Эмилия и Аврелия Котты. Сулла долго отвечал отказами на просьбы своих преданных и видных приверженцев, а те настаивали и упорствовали; наконец Сулла сдался, но воскликнул: «Ваша победа, получайте его! Но знайте: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали; в одном Цезаре таится много Мариев!» (Светоний: «Юлий»; 1).В 80 г. до Р.Х. Цезарь начал военную службу в Азии в свите претора Марка Терма. Отправленный им в Вифинию, чтобы привести флот, он надолго задержался у царя Ни-комеда. Тогда и пошел слух, что царь растлил его чистоту (Светоний: «Юлий»; 2). Обвинения в сожительстве с Никомедом преследовали Цезаря еще долгое время спустя, поскольку свидетелями этого позора стали многие римляне. Гай Меммий прямо попрекал Цезаря тем, что он стоял при Ни-комеде виночерпием среди других любимчиков на многолюдном пиршестве, где присутствовали и некоторые римские торговые гости. А Цицерон описывал в некоторых своих письмах, как царские служители отвели Цезаря в опочивальню, как он возлег на золотом ложе и как растлен был в Вифинии цвет юности этого потомка Венеры (Светоний: «Юлий»; 49).Впрочем, дальнейшая служба принесла Цезарю больше славы, и при взятии Митилен он получил от Терма в награду дубовый венок (Светоний: «Юлий»; 2).На обратном пути из Вифинии у острова Фармакуссы Цезарь был захвачен в плен пиратами, которые уже тогда имели большой флот и с помощью своих бесчисленных кораблей властвовали над морем. Когда пираты потребовали у него выкуп в 20 талантов, Цезарь засмеялся, заявив, что они не знают, кого захватили в плен, и сам предложил дать им 50 талантов. Затем, разослав своих людей в различные города за деньгами, он остался среди этих свирепых киликийцев с одним только другом и двумя слугами; несмотря на это, он вел себя так высокомерно, что всякий раз, собираясь отдохнуть, посылал приказать пиратам, чтобы те не шумели. Тридцать восемь дней пробыл он у пиратов, ведя себя так, как если бы они были его телохранителями, а не он их пленником, и без малейшего страха забавлялся и шутил с ними Он писал поэмы и речи, декламировал их пиратам и тех, кто не выражал своего восхищения, называл в лицо неучами и варварами, часто со смехом угрожая повесить их. Те же охотно выслушивали эти речи, видя в них проявление благодушия и шутливости Однако как только прибыли все нужные деньги из Милета и Цезарь, выплатив их, был освобожден, он тотчас снарядил корабли и вышел из милетской гавани против пиратов. Он застал их еще стоящими на якоре у острова, захватил в плен большую часть из них и велел распять, как он часто предсказывал им на острове, когда они считали его слова шуткой (Плутарх: «Цезарь»; 2).В 78 г. до Р.Х. Цезарь служил в Киликии при Сервилии Исаврине, но недолго: когда пришла весть о кончине Суллы, он отъехал из Азии. Цезарь прибыл в Рим, собираясь принять участие в восстании Марка Лепида. Но ближе познакомившись с делами, он разочаровался как в самом вожде, так и в его предприятии. Поэтому он отказался от сообщничества с Лепи-дом, хотя тот и прельщал его большими выгодами (Светоний: «Юлий»; 3).По прибытии в Рим, Цезарь привлек к суду Долабеллу по обвинению в вымогательствах в провинции, и многие из греческих городов предлагали ему свидетелей. Хотя Долабелла был оправдан (в 77 г. до Р.X.), все согласно признали Цезаря одним из лучших судебных ораторов, и в дальнейшем в красноречии он сыскал славу не меньшую, чем в военном искусстве. Во всяком случае, Цицерон, перечисляя ораторов в своем «Бруте», заявлял, что не видел никого, кто превосходил бы Цезаря, и называл его слог изящным, блестящим и даже великолепным и благородным. Корнелию Непоту он писал о нем так: «Как? Кого предпочтешь ты ему из тех ораторов, которые ничего не знают, кроме своего искусства? Кто острее или богаче мыслями? Кто пышнее или изящнее в выражениях?» Как передают, Цезарь говорил голосом звонким, с движениями и жестами пылкими, но приятными. С юности он имел склонность к литературе. Известны были его риторическое сочинение «Похвала Геркулесу», трагедия «Эдип» и «Собрание изречений» (Светоний: «Юлий»; 55-56).Чтобы отблагодарить греков за их усердие, Цезарь взялся вести их дело, которое они начали у претора Македонии Марка Лукулла, против Публия Антония, обвиняя его во взяточничестве. Цезарь так энергично повел его, что Антоний обратился с жалобой к народным трибунам в Рим, ссылаясь на то, что в Греции он не находится в равном положении с греками.В самом Риме Цезарь, благодаря своим красноречивым защитительным речам в судах, добился блестящих успехов, а своей вежливостью и ласковой обходительностью стяжал любовь простонародья, ибо он был более внимателен к каждому, чем можно было ожидать В его возрасте. Да и его обеды, пиры и вообще блестящий образ жизни содействовали постепенному росту его влияния в государстве. Сначала завистники Цезаря не обращали на это внимания, считая, что он будет забыт сразу же после того, как иссякнут его средства. Цицерон был первым, кто посчитал подозрительной и внушающей опасения деятельность Цезаря и распознал в этом человеке смелый и решительный характер, скрывающийся под маской ласковости и веселости. Он говорил, что во всех помыслах и образе действий Цезаря он усматривает тиранические намерения (Плутарх: «Цезарь»; 4).Но он ничего не мог поделать, поскольку с ранней юности в Цезаре было что-то неизменно привлекающее к нему сердца. Даже люди нерасположенные к нему постепенно попадали под силу его обаяния. Внешность Цезаря была чрезвычайно приятна. Говорят, он был высокого роста, светлокожий, хорошо сложен, лицо чуть полное, глаза черные и живые. Здоровьем он отличался превосходным: лишь под конец жизни на него стали нападать внезапные обмороки и ночные страхи, да два раза во время занятий у него были приступы падучей. За своим телом он ухаживал слишком даже тщательно, и не только стриг и брил, но и выщипывал волосы, и этим его многие попрекали И одевался он, говорят, по-особенному: он носил сенаторскую тунику с бахромой на рукавах и непременно ее подпоясывал, но слегка: отсюда пошло словцо Сул-лы, который не раз советовал своим сторонникам остерегаться плохо подпоясанного юнца (Светоний: «Юлий»; 45).Первое доказательство любви к нему народа Цезарь получил в 70 г. до Р.Х., в то время, когда, добиваясь должности военного трибуна одновременно с Гаем Помпилием, был избран большим числом голосов, нежели тот; второе же, и еще более явное, - когда после смерти своей тетки Юлии (в 68 г. до Р.Х.), жены Мария, он не только произнес на форуме речь в честь умершей, но и осмелился выставить во время похорон изображения Мария, которые были показаны впервые со времен прихода к власти Суллы. Народ криками и рукоплесканиями одобрил этот смелый поступок. Точно так же Цезарь произнес речь на форуме во время похорон своей жены Корнелии. В том же году он отправился в Испанию в качестве квестора при преторе Ве-тере (Плутарх: «Цезарь»; 5). Говорят, что однажды в качестве квестора он объезжал для судопроизводства общинные собрания в Дальней Испании и прибыл в Гадес. Там, в храме Геркулеса, он увидел статую Александра Великого. Он вздохнул, словно почувствовав отвращение к своей деятельности. Ему уже было 33 года, а он не совершил еще ничего достопамятного, тогда как Александр в этом возрасте уже покорил мир. Размышления об этом произвели на Цезаря столь большое впечатление, что он тотчас стал добиваться увольнения, чтобы затем в столице воспользоваться первым же случаем для совершения более великих дел (Светоний: «Юлий»; 7).Приехав после отправления должности (в 67 г. до Р.Х.), Цезарь женился на Помпее и вновь вернулся к прежнему образу жизни.Щедро расточая свои деньги и покупая, казалось, ценой величайших трат краткую и непрочную славу, в действительности же стяжая величайшие блага за дешевую цену, он, как говорят, прежде чем получить первую должность, имел долгов на 1300 талантов. Назначенный смотрителем Аппиевой дороги, он издержал много собственных денег, затем, будучи эдилом (в 65 г. до Р.Х.), выставил 320 пар гладиаторов, а пышными издержками на театры, церемонии и обеды затмил всех своих предшественников (Плутарх: «Цезарь»; 5). Не довольствуясь этим, он украсил на свои средства комиции и форум базиликами, а на Капитолии выстроил временные портики.Снискав расположение народа, Цезарь попытался через трибунов добиться, чтобы народное собрание предоставило ему командование в Египте, хотя он еще не был ни претором, ни консулом. Поводом для внеочередного назначения было то, что александрийцы изгнали своего царя, объявленного в сенате союзником и другом римского народа: в Риме это вызвало всеобщее недовольство (Светоний: «Юлий»; 10-11). Рим тогда разделялся на два стана - приверженцев Суллы («оптиматов»), имевших большую силу, и сторонников Мария («популяров»), которые были полностью разгромлены, унижены и влачили жалкое существование (Плутарх: «Цезарь»; 6). Притязания Цезаря не имели успеха. Он не добился своего из-за противодействия оптиматов. Стараясь в отместку подорвать их влияние любыми средствами, Цезарь восстановил памятники побед Гая Мария над Югуртой, кимврами и тевтонами, некогда разрушенные Суллой (Светоний: «Юлий»; 11). Ночью он принес на Капитолий и поставил сделанные втайне изображения Мария и богинь Победы, несущих трофеи. На следующее утро вид этих блестевших золотом и сделанных чрезвычайно искусно изображений вызвал у смотрящих чувство изумления перед отвагой человека, воздвигнувшего их (имя его, конечно, не осталось неизвестным). По этому поводу было созвано заседание сената. Но Цезарь так умело выступил в свою защиту, что сенат остался удовлетворенным, и сторонники Цезаря еще больше осмелели и призывали его ни перед чем не отступать в своих замыслах, ибо поддержка народа обеспечит ему первенство и победу над противниками (Плутарх: «Цезарь»; 6). И в самом деле, председательствуя в следующем году в суде по делам об убийствах, Цезарь объявил убийцами тех, кто во время проскрипций Суллы получал из казны деньги за головы римских граждан, хотя корнелие-вы законы и делали для них исключение (Светоний: «Юлий»; 11).Между тем в 63 г. до Р.Х. умер верховный жрец Метелл, и два известнейших человека, пользовавшихся одинаковым влиянием в сенате, - Сервилий Исаврийский и Катул - боролись друг с другом, добиваясь этой должности. Цезарь не отступил перед ними и также выставил в народном собрании свою кандидатуру. Казалось, что все соискатели пользуются равной поддержкой, но Катул, из-за высокого положения, которое он занимал, более других опасался неясного исхода борьбы и потому начал переговоры с Цезарем, предлагая ему большую сумму денег, если он откажется от соперничества. Цезарь, однако, ответил, что будет продолжать борьбу, даже если придется для этого еще большую сумму взять в долг (Плутарх: «Цезарь»; 7). После этого он стал домогаться сана великого понтифика с помощью самой расточительной щедрости. Вскоре он вошел в такие долги, что при мысли о них он, говорят, сказал матери, целуя ее утром, перед тем, как отправиться на выборы: «Или я вернусь понтификом, или совсем не вернусь». И действительно, он настолько пересилил обоих своих опаснейших соперников, намного превосходивших его и возрастом и положением, что даже в их собственных трибах собрал больше голосов, чем оба они, во всех вместе взятых (Светоний: «Юлий»; 13). Победа Цезаря внушила сенату и знати опасение, что он сможет увлечь народ на любую дерзость. Как раз в это время был раскрыт заговор Каталины, который намеревался не только свергнуть существующий строй, но и уничтожить всякую власть и произвести полный переворот. Сам он покинул город, когда против него появились лишь незначительные улики, но его сообщники продолжали плести заговор.Неизвестно, оказывал ли тайно Цезарь в чем-нибудь поддержку и выражал ли сочувствие этим людям, но в сенате, когда заговорщики были полностью изобличены и Цицерон, бывший тогда консулом, спрашивал у каждого сенатора его мнение о наказании виновных, все высказались за смертную казнь, и лишь Цезарь выступил с заранее обдуманной речью, заявив, что убивать без суда людей, выдающихся по своему происхождению и достоинству, несправедливо и не в обычае римлян, если это не вызвано крайней необходимостью. Если же впредь до полной победы над Катилиной они будут содержаться под стражей в италийских городах, то позже сенат сможет в обстановке мира и спокойствия решить вопрос о судьбе каждого из них.Это предложение показалось настолько человеколюбивым и было так сильно и убедительно обосновано, что не только те, кто выступал после Цезаря, присоединились к нему, но и многие из говоривших ранее стали отказываться от своего мнения и поддерживать предложение Цезаря, пока очередь не дошла до Катона и Ка-тула. Эти же начали горячо возражать, а Катон даже высказал в своей речи подозрение против Цезаря и выступил против него со всей своей резкостью (Плутарх: «Цезарь»; 7-8).Рассказывают, что, когда между Цезарем и Катоном шла напряженная борьба и жаркий спор и внимание всего сената было приковано к ним двоим, Цезарю откуда-то подали маленькую табличку. Катон заподозрил неладное и, желая бросить на Цезаря тень, стал обвинять его в тайных связях с заговорщиками и потребовал прочесть записку вслух. Тогда Цезарь передал табличку прямо в руки Катону, и тот прочитал бесстыдное письмо своей сестры Сервилии к Цезарю, который ее соблазнил и которого она горячо любила. «Держи, пропойца», - промолвил Катон, снова бросая табличку Цезарю, и вернулся к начатой речи (Плутарх: «Катон»; 24). Наконец, было решено казнить заговорщиков, а когда Цезарь выходил из здания сената, то на него набросилось с обнаженными мечами много собравшихся юношей из числа охранявших тогда Цицерона. Как рассказывают, Курион, прикрыв Цезаря своей тогой, благополучно вывел его, да и сам Цицерон, когда юноши оглянулись, знаком удержал их. Позже его обвиняли в том, что он не воспользовался представившейся тогда прекрасной возможностью избавиться от Цезаря, а испугался народа, необычайно привязанного к Цезарю. Эта привязанность проявилась через несколько дней, когда Цезарь пришел в сенат, чтобы защищаться против выдвинутых подозрений, и был встречен враждебным шумом. Видя, что заседание затягивается дольше обычного, народ с криками сбежался и обступил здание, настоятельно требуя отпустить Цезаря (Плутарх: «Цезарь»; 8).В 62 г. до Р.Х. Цезарь был избран претором. Когда народный трибун Цецилий Метелл, невзирая на запрет других трибунов, выступил с самыми мятежными законопред-ложениями, Цезарь встал на его защиту и поддерживал его с необычайным упорством, пока сенат указом не отстранил обоих от управления государством. Несмотря на это, Цезарь отважился остаться в должности и править суд; лишь когда он узнал, что ему готовы воспрепятствовать силой оружия, он распустил ликторов, снял преторскую тогу и тайком поспешил домой, решив при таких обстоятельствах не поднимать шум. Через день к его дому сама собой, никем не подстрекаемая, собралась огромная толпа и буйно предлагала свою помощь, чтобы восстановить его в должности; но он сумел ее унять. Так как этого никто не ожидал, то сенат, спешно созванный по поводу этого сборища, выразил ему благодарность через лучших своих представителей, его пригласили в курию, расхвалили в самых лестных выражениях и, отменив прежний указ, полностью восстановили в должности (Светоний: «Юлий»; 16).Если не считать этого инцидента, год его претуры прошел спокойно, и лишь в собственном доме Цезаря произошел неприятный случаи.Один из вожаков народа Пульхр Клодий, известный своим богатством и красноречием, но в бесчестии и дерзости не уступавший никому из прославленных распутников, был влюблен в Помпею, жену Цезаря, и пользовался взаимностью. Но женские комнаты строго охранялись, а мать Цезаря Аврелия, почтенная женщина, своим постоянным наблюдением за невесткой делала свидания влюбленных трудными и опасными Это заставило Клодия пойти на неслыханную дерзость - переодевшись в женское платье, он пробрался в дом Цезаря, чтобы встретиться с Помпеей во время чествований Доброй богини. Хитрость его обнаружилась, и Клодий с позором был изгнан из дома. Цезарь тотчас развелся с Помпеей. Однако, будучи призван на суд в качестве свидетеля (Клодий был обвинен в кощунстве, поскольку увидел таинства, видеть которые мужчине было строго запрещено), он заявил, что ему ничего не известно относительно того, в чем обвиняют Клодия. Это заявление показалось очень странным, и обвинитель спросил его: «Но почему же тогда ты развелся со своей женой?» - «Потому, - ответил Цезарь, - что на мою жену не должна упасть даже тень подозрения». Одни говорят, что он ответил так, как действительно думал, другие же - что он сделал это из угождения народу, желавшему спасти Клодия. И действительно, Клодий был оправдан (Плутарх «Цезарь»; 9-10). Сам Цезарь никогда не был идеальным мужем. Он был падок и расточителен на любовные утехи. Говорят, что он был любовником многих знатных женщин - в том числе Постумии, жены Сервия Сульпи-ция, Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса, и даже Муции, жены Гнея Помпея. Но более всех остальных любил он мать Брута, Сервилию (Светоний: «Юлий»; 50).После претуры Цезарь получил в управление провинцию Испанию, но некоторое время не мог уехать из-за противодействия кредиторов. Во всю свою жизнь Цезарь тратил много и не считая. Жил он сначала в скромном доме на Су-буре, а когда стал великим понтификом, то поселился в государственном здании на Священной дороге. О его великой страсти к изысканности и роскоши сообщают многие. Так, говорят, что он заложил и отстроил за большие деньги виллу близ озера Неми, но она не совсем ему понравилась, и он разрушил ее до основания, хотя был еще беден и в долгах. Резные камни, чеканные сосуды, статуи, картины древней работы он всегда собирал с увлечением. Красивых и ученых рабов он покупал по таким неслыханным ценам, что сам чувствовал неловкость и запрещал записывать их в книги (Светоний: «Юлий»; 46-47). Так как Цезарь не смог прийти к соглашению со своими кредиторами, с криком осаждавшими его и противодействовавшими его отъезду, он обратился за помощью к Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны были сила и энергия Цезаря для борьбы против Помпея, поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и неумолимых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в 830 талантов, предоставил Цезарю возможность отправиться в провинцию.Рассказывают, что, когда Цезарь перевалил через Альпы и проезжал мимо бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его приятели спросили со смехом: «Неужели и здесь есть соревнование из-за должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?» - «Что касается меня, - ответил им Цезарь с полной серьезностью, - то я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме».Сразу же по прибытии в Испанию он развил энергичную деятельность. Присоединив в течение нескольких дней к своим двадцати когортам еще десять, он выступил с ними против каллаиков и лузитан-цев, которых и победил, дойдя затем до Внешнего моря и покорив несколько племен, ранее не подвластных римлянам. Достигнув такого успеха в делах военных, Цезарь не хуже руководил и гражданскими: он установил согласие в городах и, прежде всего, уладил споры между заимодавцами и должниками. А именно, он предписал, чтобы из ежегодных доходов должника одна треть оставалась ему, остальное же шло заимодавцам, пока таким образом долг не будет выплачен. Совершив эти дела, получившие всеобщее одобрение, Цезарь выехал из провинции, где он и сам разбогател, и дал возможность обогатиться во время похода своим воинам. Он отправился в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру на консульских выборах и справить триумф. Лицам, домогавшимся триумфа, надлежало оставаться вне Рима, а ищущим консульской должности - присутствовать в городе. Цезарь, который вернулся как раз во время консульских выборов, не знал, что ему предпочесть, и поэтому обратился в сенат с просьбой разрешить ему домогаться консульской власти заочно, через друзей. Катон первым выступил против этого требования, настаивая на соблюдении закона. Когда же он увидел, что Цезарь успел многих расположить в свою пользу, то, чтобы затянуть разрешение вопроса, произнес речь, которая продолжалась целый день. Тогда Цезарь решил отказаться от триумфа и стал добиваться должности консула (Плутарх: «Цезарь»; 11-13).Соискателей консульства было двое: Марк Бибул и Луций Лукцей. Цезарь соединился с последним.Так как тот был менее влиятелен, но очень богат, они договорились, что Лукцей будет обещать центуриям собственные деньги от имени обоих Оптиматы, узнав об этом, испугались, что Цезарь не остановится ни перед чем, если будет иметь товарищем по высшей должности своего союзника и единомышленника, они дали Бибулу полномочия на столь же щедрые обещания и многие даже снабдили его деньгами. Сам Катон не отрицал, что подкуп совершается в интересах государства. По той же причине оптиматы позаботились, чтобы будущим консулам были назначены самые незначительные провинции - одни леса и пастбища. Такая обида побудила Цезаря примкнуть во всех своих действиях к Гнею Помпею, который в это время был не в ладах с сенатом, медлившим подтвердить его распоряжения после победы над Митридатом. С Помпеем он помирил Марка Крас-са - они враждовали еще со времен их жестоких раздоров при совместном консульстве - и вступил в союз с обоими, договорившись не допускать никаких государственных мероприятий, не угодных кому-либо из троих (Светоний: «Юлий»; 19).Соединив после прежней вражды Помпея и Красса дружбой, Цезарь поставил могущество обоих на службу себе самому и под прикрытием этого человеколюбивого поступка произвел незаметно для всех настоящий государственный переворот. Ибо причиной гражданских войн была не вражда Цезаря и Помпея, как думает большинство, но в большей степени их дружба, когда они сначала соединились для уничтожения власти аристократии, а затем поднялись друг против друга Итак, Цезарь, поддерживаемый с двух сторон благодаря дружбе с Помпеем и Крассом, добился успехов на выборах и с почетом был провозглашен консулом вместе с Кальпурием Бибулом. Едва лишь он вступил в должность (в 59 г. до Р.Х.), как из желания угодить черни внес законопроекты, более приличествовавшие какому-нибудь дерзкому народному трибуну, нежели консулу, - законопроекты, предлагавшие вывод колоний и раздачу земель (Плутарх: «Цезарь»; 13). Лучшую землю, особенно вокруг Капуи, которая предоставлялась всем для заселения, Цезарь предложил раздать людям, имеющим троих детей. Таким образом он создал себе огромное число приверженцев, ибо только одних отцов, имеющих троих детей, оказалось 20 000 (Аппиан: 14; 10). В сенате все лучшие граждане высказались против этого, и Цезарь, который уже давно искал к тому повода, поклялся громогласно, что черствость и высокомерие сенаторов вынуждают его, против его воли, обратиться к народу для совместных действий. С этими словами он вышел на форум. Здесь, поставив рядом с собой с одной стороны Помпея, с другой - Красса, он спросил их, одобряют ли предложенные законы. Когда они ответили утвердительно, Цезарь обратился к ним с просьбой помочь ему против тех, кто грозится противодействовать этим законопроектам с мечом в руке. Оба обещали ему свою поддержку, а Помпей прибавил, что против поднявших меч он выйдет не только с мечом, но и со шитом. Эти слова огорчили аристократов, которые сочли это выступление сумасбродной, ребяческой речью, зато народу они очень понравились.Чтобы еще свободнее использовать в своих целях могущество Помпея, Цезарь выдал за него свою дочь Юлию, хотя та и была уже помолвлена с Сервилием Цепио-ном. Немного позже сам Цезарь женился на Кальпурнии, дочери Пизона, которого он провел в консулы на следующий год. Это вызвало сильное негодование Катона, заявившего, что нет сил терпеть этих людей, которые брачными союзами добывают высшую власть в государстве и с помощью женщин передают друг другу войска, провинции и должности (Плутарх: «Цезарь»; 14).Между тем Цезарь старался находить себе поддержку и в других слоях населения Так называемые всадники по своему положению занимали среднее место между сенатом и народом. Они пользовались большой силой и влиянием благодаря своему богатству и откупу налогов и податей, уплачиваемых провинциями. Эти всадники давно уже просили сенат о снятии с них части откупной суммы. Сенат медлил, а Цезарь, который тогда не нуждался в сенате, но имел дело только с народом, простил им треть откупной суммы. Всадники, получив эту неожиданную милость - даже больше того, что они просили, - начали боготворить Цезаря. Таким образом у него благодаря ловкому политическому ходу прибавилась новая группа сторонников, более сильная, чем народ. К тому же Цезарь постоянно устраивал зрелища и травли зверей, далеко выходя за рамки своего состояния. На все это он занимал деньги, и его зрелища превосходили все прежде бывшие обстановкой, расходами и блестящими подарками (Annum: 14; 13).Бибул, товарищ Цезаря по консульству, всеми силами противодействовал его законопроектам; но так как ничего не добился и даже вместе с Катоном рисковал быть убитым на форуме, то заперся у себя дома и не появлялся до истечения срока должности. Помпей же вскоре после своей свадьбы заполнил форум вооруженными воинами и этим помог народу добиться утверждения законов, а Цезарю получить в управление на пять лет обе Галлии - Предальпийскую и Заальпийскую - вместе с Иллири-ком и четыре легиона.Из сенаторов лишь очень немногие посещали вместе с Цезарем заседания сената, прочие же, недовольные оскорблением их достоинства, воздерживались от участия в делах. Но наиболее позорным из всех тогдашних событий считали то, что в консульство Цезаря народным трибуном был избран тот самый Клодий, который осквернил и брак Цезаря, и таинство ночного священного действия. Избран же он был с целью погубить Цицерона; и сам Цезарь отправился в свою провинцию лишь после того, как с помощью Клодия ниспроверг Цицерона и добился его изгнания из Италии (Плутарх: «Цезарь»; 14).По окончании его консульства преторы Гай Меммий и Луций До-миций потребовали расследования мероприятий истекшего года. Цезарь поручил это сенату, но сенат отказался. Потратив три дня в бесплодных пререканиях, он уехал в провинцию (Светоний: «Юлий»; 23).Известия, приходящие из Галлии, также заставляли Цезаря спешить с отъездом. Могущественное племя гельветов, начавшее переселение со своих исконных земель, собиралось, как стало известно, переправиться через Родан (Рону) и пройти через земли недавно покорившихся Риму аллоброгов.Ускорив свой отъезд из Рима, Цезарь в 58 г. до Р.Х. двинулся самым скорым маршем в Дальнюю Галлию и прибыл в Генаву. Во всей Провинции он приказал произвести усиленный набор (вообще же в Дальней Галлии стоял только один легион) и разрушил мост через Родан у Генавы. Как только гельве-ты узнали о его прибытии, они отправили к нему послами знатнейших людей своего племени. Те говорили, что гельветы имеют в виду пройти через Провинцию без всякого для нее вреда, так как никакого другого пути у них нет, и просят его о соизволении на это. Зная характер гельветов, Цезарь не поверил в эти обещания. Однако, чтобы выиграть время до прихода набранных солдат, он ответил послам, что ему нужно будет время, чтобы об этом подумать: если им угодно, то пусть они снова явятся к апрельским Идам.Тем временем при помощи бывшего при нем легиона и солдат, которые уже собирались из Провинции, он провел от Леманского озера, которое впадает в реку Родан, до хребта Юры, разделявшего область секванов и гельветов, вал на протяжении девятнадцати миль в шестнадцать футов высотой и ров. Как только наступил условленный с послами день и они снова к нему явились, он объявил им, что не может разрешить проход через Провинцию. Гельветы, обманувшись в своих надеждах, стали делать попытки прорваться в самых мелких местах Родана. Но мощь римских укреплений и упорное сопротивление Цезаря заставили их отказаться от этих попыток.Тогда гельветы вступили в переговоры с секванами и через их землю начали переселение в страну сантонов, лежащую недалеко от границ Провинции. Узнав об этом, Цезарь понял, что в случае свершения их планов, для Провинции будет очень опасно иметь своими соседями в открытой и хлебородной местности воинственных и враждебных римлянам людей. Поэтому он поспешил в Италию, набрал там два легиона, вывел из зимнего лагеря еще три зимовавших в окрестности Аквилеи и с этими пятью легионами быстро двинулся кратчайшими путями через Альпы в Дальнюю Галлию. Оттуда он повел войско в страну аллоброгов и сегусиавов.Тем временем гельветы уже перевели свои силы через область секванов и, вторгшись в страну эду-ев, начали опустошать их поля. Тогда эдуи, амбарры и аллоброги прислали к Цезарю послов с просьбой о помощи. Цезарь, приняв во внимание их просьбы, решил выступить против гельветов.Он вошел в страну эдуев и, дождавшись, когда три четверти гельветов переправятся через Арар, внезапно напал на ту часть, которая еще не перешла через реку. Множество гельветов было перебито, другие разбежались по лесам. После этого успеха он велел войску переправиться через Арар и двинулся вслед за гельветами, уходившими через страну эдуев. Пятнадцать дней он преследовал их, не начиная сражения. Потом необходимость запастись продовольствием заставила его свернуть к богатому городу эдуев Бибракте.