Значение БОЖЬЯ КОРОВКА в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии

Мифологическое значение Б. к. проясняется из анализа ее наименований в разных языках и фольклорных текстах. Наиболее распространенный вариант наименования Б. к. указывает на скот, принадлежащий богу или некоему божественному персонажу: рус. божья коровка, болг. божа кравица (кравичка), польск. bo?a kr?wka, литов. di?vo karv?tрумынcк, vaca domnului \[ «корова (-ка) бога» \], серб.-хорв. божjа овчица, нем. Herrgottschaffchen (т. е. «овечка бога»), франц. b?te ? bon Dieu («животное бога»), poulette a Dieu («курочка бога»). Другой способ наименования Б. к. указывает на ее связь с солнцем (которое тоже иногда обозначается как божье: верхнелужицк. бo?e st?n?ko, укр. сонечко, нем. Sonnen-K?fer («солнечный жук»), Sonnen-K?lbchen («солнечный теленочек»).Названия первого типа связывают Б. к. с распространенным мотивом похищения коров (скота) бога его противником, названия второго типа \[ с внутренней формой «солнце (солнышко) бога» \], основанные на внешнем виде Б. к. (летающее насекомое выпуклой, округлой формы, чаще всего красного или желтого цвета),- с сюжетом «небесной свадьбы», особенно отчетливо засвидетельствованным в балтийской традиции, где солнце (или солнцева дочь) выступает как положительный персонаж. Образу солнца в этом цикле соответствует Б. к.: она связана с богом, летает к небу и передает просьбы; приносит детей, помогает разыскивать стадо (т. е. в какой-то степени дублирует мотивы, связанные с громовержцем), предупреждает об опасности, предсказывает урожай, срок человеческой жизни.Вместе с тем мифологический образ Б. к. сохраняет следы тех трансформаций, которые произошли в мифе с отрицательным женским персонажем - женой громовержца, изменившей ему; ср. мотив превращения жены громовержца в солнцеподобное насекомое (Б. к.) при аналогичном и, несомненно, более распространенном мотиве, когда согрешившая жена дает начало вредоносным насекомым (комары, москиты, мухи и т. п.), трактуемым в этом случае как ее дети, или превращается в одно из них. В этом же контексте нужно рассматривать и опаленность Б. к., соответствующую мотиву поражения жены громовержца карающим небесным огнем-молнией (ср.: «Божья коровка! Улети на небо, принеси нам хлеба, черного и белого, только не горелого...»); еще очевиднее эта тема наказания огнем выступает в ряде фольклорных текстов (в частности, детских), построенных по такому типу: «Божья коровка, лети домой, твой дом в огне, твои дети горят» (ср. нередкую в ряде языковых традиций формулу захода солнца: «солнышко в божий домик идет», что сопоставимо и с названием Б. к. как божьего солнышка). Мотив горящих детей, наказанных за некий грех матери («не свои» дети) или за нарушение запрета позволяет с большим вероятием заключить, что Б. к. - не что иное, как «превращенная» жена громовержца, несущая на себе следы наказания огнем. Такой вывод подтверждается, в частности, другими названиями Б. к. - латыш. m?rite (при том, что Мара сочетает черты жены громовержца и богоматери девы Марии), литов. di?vo mar?t? («божья Марьюшка»), нем. Marienk?fer («жук Марии»), англ. lady-bird («птица богоматери»), lady-bug («жук богоматери»), представляющими собой христианизированную перекодировку в соотношении с богоматерью (т. е. как бы женой бога). Отсюда возникает и связь Б. к. с темой детей наказанной жены громовержца. Первый план развития этой темы актуализирует образ детей солнца, воплощающихся в днях недели, из которых седьмой отмечен как день солнца (ср. англ. Sunday, нем. Sonntag, «воскресенье»). Второй план подчеркивает мотив наказания огнем детей Б. к., которых семеро (как и дней недели) - по числу пятнышек на ее спинке; ср. многочисленные названия Б. к. как «семипятнышковой», «семиточечной», а также строгий запрет убивать Б. к.Оба эти плана соотносятся с темой детей громовержца в «отцовских» версиях мифа; ср., например, представления о семи детях громовержца в литовской традиции, из которых отмечен именно седьмой, самый младший - только он выдерживает испытание огнем и водой и оказывается «своим» сыном громовержца. Причастность младшего сына к огню и воде объясняет, почему к Б. к., которая в данном случае выступает именно в этой ипостаси, обращают традиционный вопрос о том, будет ли дождь или хорошая погода, ведро. Не случайно и то, что с младшим сыном связывается идея вечного возвращения, воскресения, богатства, прямая линия преемственности с солнцем. Те же ассоциации характеризуют в народных верованиях и Б. к. Она нередко связана с переходом от старого к новому году. Слово «бедрик», являющееся одним из украинских названий Б. к., присутствует и в ритуальных текстах, приуроченных к сочельнику (ср.: «Дай, боже, и на бедрик!» или «Щедрик-бедрик! дайте вареник» при «Щедрий вечiр» как обозначение кануна нового года). Наличие варианта ведрик (бедрик) помогает, видимо, объяснить связь Б. к. с ясной погодой (ведро).Существуют и прямые свидетельства связи Б. к. с громовержцем и с т. н. основным мифом индоевропейской мифологии. Древнеиндийское название Б. к. indragopa («та, чей пастух Индра») отсылает к мифологическому мотиву коров громовержца : возвращение похищенных коров вызывает оплодотворяющий природу дождь и солнце.Лит.: Топоров В. Н., Балтийские и славянские названия божьей коровки (Coccinella septempunctata) в связи с реконструкцией одного из фрагментов основного мифа , в кн.: Этнолингвистические балто-славянские контакты в настоящем и прошлом, М., 1978. В.Н. Топоров.