Значение ЭНДОГАМИЯ И ЭКЗОГАМИЯ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

(от греч. слов: ????? — внутри, ??? — вне, ????? — брак; буквально: внутренний брак, внешний брак) — термины первобытного права, введенные в 1865 г. Мак-Леннаном (см.) в его сочинении "Primitive marriage" и получившие право гражданства в науке. Самые явления, которым Леннан дал имя, были известны и раньше. Еще в 30-х годах XIX в. Джорж Грей описывал обычаи австралийцев, запрещавшие брак между лицами, имеющими одно фамильное имя или общий тотемный знак, указав на аналогичный обычай у североамериканских индейцев, делившихся на тотемные группы и вступавших в брак только с лицами не своего тотема (см. Тотемизм). Этому обычаю, наиболее распространенному между первобытными племенами, Леннан дал название экзогамии, а обычаю противоположному, когда брак обязательно предписывался внутри собственной группы (напр., у маньчжуров, у которых запрещались браки между лицами разных фамильных прозвищ), дал название эндогамии. Сам Леннан, однако, еще довольно смутно представлял себе природу этих институтов и нередко противополагал один другому в таких случаях, когда они оказывались явлениями совершенно тождественными. Для него, напр., индийские касты были союзами эндогамическими; между тем он сам же указывает, что в различных подразделениях касты браки было обязательны вне собственной группы, так что каста оказывается в одно и то же время союзом и эндо-, и экзогамным. Коренной недостаток учения Леннана состоит именно в том, что, говоря об эндогамности и экзогамности той или другой социальной группы, он не определяет точно природу этой группы, смешивая самый различные формы сплошь и рядом, не различая, напр., племени и рода. Первый, выяснивший истинную природу этих институтов, был Морган (см.). Он доказал, что такого резкого разграничения между обоими институтами, какое предполагал Леннан, не существует: в значительной мере они представляют две стороны одного и того же явления. Все те социальные группы, которые Леннан называет экзогамными, в действительности суть только роды, которые Леннан смешивал с фратриями, племенами, народами и т. п. организмами. В действительности у всех достоверно изученных первобытных народов экзогамен только род или тотем, внутри которого брак абсолютно запрещен; по отношению ко всем остальным родам племени не только не существует абсолютного запрета брака, но, наоборот, вне племени обычно брак не практикуется и у некоторых племен даже запрещается. Морган был совершенно прав утверждая, что Леннан не доказал в своей книге ни одного случая "экзогамного племени". Мало того, — и это упустил из виду Морган — первоначальные формы экзогамии требовали в то же время обязательной эндогамии не только внутри племени, но в одном или нескольких определенных родах этого племени. Самые примитивные формы экзогамии требовали браков между детьми рода брата и рода, куда вышла замуж сестра. У массы экзогамных племен — напр., у готтентотов, гиляков, батаков, — брак принудителен между сыном сестры и дочерью брата, Эта обязательная эндогамия в определенных родах породила относительную экзогамность отдельных групп родов. У перечисленных выше племен (гиляки и т. д.) взаимные браки между двумя родами не допускаются, т. е. сын сестры может или должен жениться на дочери брата, но брак сына брата на дочери сестры не допускается, Привычка первобытного человека давать распространительные толкования всякому запрету, всякому табу, значительно усложнила формы экзогамии. Американские фратрии, например, т. е. группы родов, представляющие естественные разделения одного разросшегося рода, — экзогамны и при известных обстоятельствах могут разрастись в экзогамное племя. Далее, тотемные запреты часто распространяются не только на лиц, действительно принадлежащих к одному тотемному роду, но на роды, случайно носящие одно тотемное прозвище. В Новой Гренаде, у панчей, браки запрещены даже между жителями одного и того же селения; но если женщина родилась в другом селении, то родной брат может на ней жениться. Основной принцип, из которого возникли все эти и им подобные усложнения, —это экзогамность рода; эндогамных родов у первобытных племен не существует. С падением родового строя исчезает и экзогамия, выжившая только в виде запретов брака в близких степенях родства. Те случаи эндогамии, о которых говорит Леннан, либо относятся к таким позднейшим учреждениям, как касты, которые в конце концов представляют собой конгломерат родов, искусственно, в силу политических или религиозных предрассудков, оградивших себя от внекастовых браков, либо к таким исключительным случаям, как внутренние браки в царских семьях (наприм., в Перу, где цари женились на своих сестрах). Эндогамию, в настоящем смысле слова, т. е. дозволенные или даже обязательные браки внутри первичной родственной группы (когда, напр., браки допускались между братьями и сестрами и т. д.), новейшие исследователи относят ко временам, предшествовавшим образованию рода. Морган относит ее к эпохе гипотетической малайской семьи, перешедшей в систему "пуналуа", устранившую браки между родными братьями и сестрами и, в свою очередь, уступившую место туранской семье и материнскому роду чисто экзогамного характера (см. Семья и род). Примеры первобытных эндогамных союзов приводятся Куновым среди австралийских негров, где в каждой территориальной группе мужчины и женщины разделены на классы по возрастам (?), внутри которых брак ничем не ограничен, даже между братьями и сестрами. В противоположность эндогамии, экзогамия имеет универсальное распространение и составляет основной и, вместе с тем, самый запутанный пункт первобытного строя. До сих пор не решен вопрос о происхождении этого института. Мак-Леннан приписывал генезис его якобы крайне распространенному обычаю убиения девочек у первобытных народов, для которых, вследствие тягостей борьбы за существование, девочки являлись бременем. Отсюда необходимость похищения женщин — обычая, который из часто повторявшегося факта превратился постепенно в освященную временем религиозно-социальную норму экзогамности. Те племена, которые, благодаря более счастливым условиям существования или изолированности от враждебных соседей, не практиковали убиения девочек, оставались эндогамными. Это объяснение пало само собой: самый обычай убиения девочек оказался явлением чисто исключительным и потому и не мог породить института почти универсального. Спенсер, основательно опровергший теорию Леннана, сам выдвинул не менее шаткую теорию, по которой похищенная из чужого племени женщина является наиболее славным и долговечным трофеем, и потому первобытные люди, в глазах которых война и её трофеи играли такую высокую роль, должны были смотреть на умыкание, как на самый почетный способ женитьбы, постепенно вытеснивший все остальные. Против этого достаточно заметить, что экзогамия практикует вовсе не браки с чужеплеменниками, а именно с близкими кровнородственными родами (между детьми братьев и сестер — чаще всего). Леббок тоже выводит экзогамию из умыкания, и столь же неосновательно (см. Умыкание). Наибольший успех выпал на долю Моргана, который исходил из естественноисторической точки зрения. Первобытные люди, по его мнению, путем наблюдений убедившись во вредном влиянии на потомство близкокровных браков, постепенно стали ограничивать браки сначала между восходящими и нисходящими, потом между братьями и сестрами, и с этой целью, наконец, замкнулись в экзогамные роды и классы. В доказательство он приводит мнения и легенды самых дикарей, свидетельствующие о ясно сознанном вреде близких браков. Но и эта теория встретила множество возражений, из которых самое сильное заключается в том, что экзогамия вовсе не исключает близких браков: близость родства высчитывается только в одной линии, агнатной или когнатной, и потому браки, например, единокровных братьев и сестер в материнском роде дозволены, между тем как браки между самыми отдаленными сородичами считаются кровосмесительством. Каутский выдвинул теорию "симпатии", по которой лица близко родственные, в силу частого столкновения между собой, не вызывают друг в друге такого интенсивного полового влечения, как лица чуждые друг другу. Против этого достаточно возразить, что у множества первобытных народов браки заключаются чуть ли не с колыбели, будущие супруги воспитываются вместе, и это нисколько им не мешает быть любящими супругами (Штернберг), уже не говоря о том, что ради одного поощрения браков по симпатии первобытное человечество не стало бы карать самыми суровыми мерами браки между близко кровными. Старкэ видит причину экзогамии в том, что первобытный человек ищет в жене подчиненное существо, слугу, работницу, каковую он может найти только в чуждой ему группе: женщина собственной группы — равное ему существо, которое не допустит господства над собой. Но Старкэ упустил из виду, что при экзогамии жены отнюдь не берутся из чуждых групп, а предпочтительно из среды самых близких родственников (браки между детьми брата и сестры); притом дочери и сестры обыкновенно находятся в таком же подчиненном положении по отношению к отцам и братьям, как жены — по отношению к мужьям. В самое последнее время мотивы экзогамии стали искать в религиозных представлениях, именно в тотемизме (см.) и связанных с ними табу (см.). Первые высказались в этом смысле Робертсон Смит и Фрезер; подробную теорию развил Дюркгейм. Исходя из бесспорных положений тотемизма, что кровь боготворимого тотема и всех членов тотемного союза едина, кровь тотема — табу, всякое прикосновение к ней гибельно, и женщина в период менструаций на том же основании становилась табу, он заключает, что экзогамия, как запрет браков с лицами своего тотема — прямое следствие страха нарушить табу крови женщины своего тотема при естественной интимности брачных отношений. Эта теория на первый взгляд очень логична, но для подтверждения её необходимо доказать, что тотемизм предшествовал установлению классов и рода и был такой же универсальной стадией, как и экзогамия. Кроме того, теория не сообразуется со многими фактами, напр., с запрещением полового общения между отцом и дочерью в материнском роде, где они числятся в различных тотемах, между тестем и невесткой и т. д. Русский этнограф Н. Харузин, комбинируя теорию Старкэ и теорию тотемизма, выводит экзогамию из бесправного положения женщины в браке и запрета насилия над членом своего тотема: человек намеренно выбирает себе жену из другого тотема, чтобы без страха возмездия со стороны последнего проявлять свое полное господство над ней. Лучшим доказательством своей теории Харузин считает тот факт, что у некоторых племен свободно допускается половое общение с теми женщинами, с которыми брак запрещен, так как, по его мнению, простое половое общение не связано с идеей господства над женщиной. Против этой теории, помимо возражений, приведенных против Старкэ и Дюркгейма достаточно говорит тот факт, что экзогамия, по общему правилу, запрещает не только брак внутри тотема, но и простое половое общение. Эд. Тайлор находит, что экзогамия явилась результатом сознательного стремления первобытных людей к миру, который в значительной мере гарантировался взаимными браками. "Дикие племена — говорит он, — имели перед собой практическую альтернативу между браками извне и взаимным истреблением". Что экзогамия имела благотворное влияние на социальные отношения — это несомненно, но крайне сомнительно, тем не менее, чтобы мотивы мира создали экзогамию. Для целей мира гораздо целесообразнее были бы ограничения территориальные (т. е. запреты между лицами одной и той же территориальной группы), чем родственные; между тем, соседство и отдаленность не играют никакой роли в брачных запретах. Далее, для целей мира не было надобности различать в брачущихся родах восходящих и нисходящих, с одними дозволять, с другими запрещать браки, различать между детьми братьев и сестер; наконец, следовало бы ожидать поощрения браков между самыми отдаленными по родству лицами, между тем как сам Тайлор констатирует, что наиболее частая форма экзогамии — браки между детьми братьев и сестер. Наука, таким образом, не выдвинула ни одной вполне удовлетворительной теории происхождения экзогамии. Одно начинает теперь выясняться при изучении брака у первобытных народов: экзогамная регламентация не ограничивается только запретами внутренних браков, но в то же время требует обязательных браков в строго определенных родственных группах. Мало того, как это выяснено Тайлором относительно австралийских племен и автором настоящей статьи относительно инородцев Амурского края и подтверждается данными относительно других первобытных народов, самые излюбленные и часто обязательные формы экзогамии — это браки между потомством братьев и сестер, т. е. браки между наиболее близкими по крови лицами, так что целью экзогамной регламентации могло именно служить стремление объединять в родовом союзе мужчин и женщин одного общего происхождения — стремление, легко объяснимое важностью роли культа предков в родовом союзе и необходимостью поэтому избегать приема путем брака чуждых по крови лиц (Штернберг). Если принять во внимание универсальность института культа предков и его огромную роль в жизни рода то роль его в происхождении экзогамии станет совершенно понятной.Литература, J. F. Mac-Lennan, "Primitive marriage" (Эдинбург, 1860); Спенсер, "Социология" (т. III); Леббок, "Начало цивилизации"; L. Morgan, "Ancient Society" (Нью-Иорк и Лонд., 1877; рус. перев., изд. Пантелеева, 1900); Robertson Smith, "Kinship and marriage in early Arabia"; Frazer, "Totemism (Эдинг., 1887); E. Tylor, "On a method of investigating the Development of Institutions etc." ("Journal of the Anthr. Institute of Gr. Br. a. Ireland", т. XVIII, 1889); Starcke, "Die primitive Familie etc." (Лпц., 1888, русск. пер. 1901); Hellwald, "Die menschliche Familie" (Лпц., 1889); Durkheim, "La prohibition de l'inceste etc." ("Ann?e Sociologique", I, 1896—97, Париж, 1898); Crawley, "The mystic Rose. A Study of primitive marriage" (Л., 1902); Каутский, "Происхождение брака"; W. Thomas, "Der Ursprung der Exogamie" ("Zeitschrift f. Soc.-Wissenschaft", l вып., 1902); Ник. Харузин, "Этнография" (вып. II:"Семья и род", СПб., 1903); Л. Штернберг, "Гиляки" (гл. III и IV. "Этногр. Обозрение", 1904, I кн.). См. также литер, к ст. Семья и Род.Л. Штернберг.