Значение слова ЭКСПЕРТИЗА в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

(в уголовном процессе) — исследование, истолкование и установление таких фактов и обстоятельств, для удостоверения которых необходимы специальные дознания в какой-нибудь науке, искусстве, ремесле или промысле. Э. появляется в уголовном процессе значительно позже других судебных доказательств: приглашение врачей для исследования случаев причинения смерти и тяжких телесных повреждений впервые упоминается в каноническом праве, где говорится о peritorum medicorum judicium (18, X, de homicid., vol. 5, 12). В каноническом процессе и сложившемся под влиянием его местном германском врачи производили осмотр трупа самостоятельно; Каролина (ст. 149) предписывает уже совместный осмотр трупа судом и одним или несколькими хирургами. Таким образом выработалась типическая форма Э. — сложный осмотр, производимый судом при участии сведущих людей. Применение этой формы доказательства особенно расширилось с упрочением официального положения врачей и с учреждением врачебных управ и коллегий. К мнению сведущих людей применялись правила формальной теории доказательств: достоверность Э. обеспечивалась постановлением ее по большинству голосов и последующей проверкой высшими инстанциями. Первоначально Э. состояла: 1) в докладе сведущих людей о признаках, обнаруженных при осмотре или освидетельствовании (visum repertum, rapport, Kunstbefund), и 2) в изложении ими заключения или мнения (parere, avis, Kunsturtheil). Позднее сведущие люди стали приглашаться и в тех случаях, когда фактические обстоятельства были уже установлены судом и требовалось только научное их освещение и разъяснение. Наконец, в современном процессе сведущие люди нередко приглашаются лишь для установления фактических обстоятельств, в видах более наглядного познавания их судом. Таким образом, Э. слагается из трех отдельных актов: 1) производства исследования по правилам той специальной отрасли знания, представителем которой является данное сведущее лицо, 2) представления суду отчета о результатах произведенного исследования и 3) изложения заключения о значении обнаруженных исследованием признаков. Вопрос о процессуальной природе Э. представляется спорным. Итальянские канонисты (напр. Альберт Гандинус) видели в сведущих людях научных судей и заключение их признавали приговором (sententia), безусловно обязательным для судей. К этому мнению отчасти склоняется Миттермайер, который хотя и видит в Э. самостоятельное доказательство, но вместе с тем находит аналогию между сведущими людьми и присяжными, признавая их полномочными судьями отведенных им вопросов (judices facti). В русской литературе сторонниками этого взгляда являются проф. Владимиров, д-р Пеликан, Зубов и Фукс. Аргументация защитников этой теории встретила возражения со стороны К. Арсеньева вслед за появлением в 1870 г. книги Владимирова: 1) присвоение Э. обязательной для суда силы было бы возвращением к формальной теории доказательств; 2) между положением судьи и сведущего лица по существу их деятельности глубокое различие: эксперт основывает свое заключение на законах научных, дает ответ только тогда, когда данный вопрос может быть разрешен на научных началах, и в сомнительных случаях может воздержаться от заключения; судья подчиняется закону положительному, безусловно обязан дать категорический ответ на вопрос о виновности подсудимого и не вправе уклониться от постановления приговора; 3) деятельность судей и экспертов различается и по форме: в коллегии судей спорный вопрос разрешается большинством голосов, а из мнений экспертов предпочтение отдается признаваемому наиболее близким к истине, хотя бы оно и высказано было меньшинством; 4) сторонники обязательности Э. для суда имеют в виду исключительно медицинскую, в частности, — психиатрическую Э., а между тем не менее сложные и важные вопросы могут возникать и в других областях знания. Господствующим в литературе является воззрение на Э. как на один из видов доказательств, доставляющий суду лишь материал для разрешения спорных вопросов, к которому суд может отнестись критически. Однако по вопросу о том, к какому именно виду доказательств следует отнести Э., различные исследователи не могут прийти к соглашению. Одни (Бонье, Фейербах, Спасович) видят в Э. частный случай судебного осмотра, другие (Тримайн, Шнейдер, Баршев) считают сведущих людей учеными свидетелями, третьи (Фойницкий, Случевский, Тальберг) признают Э. особым видом доказательств. Признать Э. частным случаем судебного осмотра невозможно: Э. нередко производится и без участия суда, напр. при освидетельствовании потерпевшего в больнице, когда эксперты являются не помощниками судей, а органами вполне самостоятельными; затем возможна Э. и без всякого личного осмотра, напр. в случаях разрешения вопросов о влиянии малокровия на умственные способности, о том, на каком расстоянии можно слышать разговор и т. д.; наконец, осмотр является не видом доказательства, а способом, посредством которого суд может получить письменные или вещественные доказательства, Э. же не дает ни тех, ни других. Столь же неосновательно и сближение Э. со свидетельскими показаниями. Свидетель дается самим делом и незаменим; он показывает о фактах и должен воздерживаться от суждений о них; обыкновенно свидетель случайно наблюдает тот факт, о котором затем дает показание; обязанность свидетеля исчерпывается рассказом о виденном или слышанном, и его нельзя понудить к действию. Наоборот, в качестве эксперта может быть приглашено любое лицо, обладающее требуемыми специальными сведениями; эксперт призывается именно для сообщения своего мнения о фактах; он производит свои наблюдения не случайно, а всегда по поручению суда; наконец, он обязан не только дать показание, но и произвести необходимые исследования, наблюдения и т. п. Более правильным следует признать мнение тех, которые в Э. видят самостоятельный вид доказательства: эксперт с помощью приемов, указываемых наукой или искусством, обнаруживает и раскрывает перед судом обстоятельства, которые иначе остались бы ему неизвестными, или дает известным суду обстоятельствам новое освещение, выясняющее истинное их значение; при этом Э., как и другие доказательства, подлежит свободной оценке суда.Э. применяется в уголовном процессе как на предварительном следствии, так и во время разбирательства дела на суде во всех тех случаях, когда для точного уразумения обстоятельств дела необходимы специальные сведения. Э. долго ограничивалась лишь случаями причинения смерти и телесных повреждений, но по мере развития знаний и их специализации область применения Э. постепенно расширялась, и ныне всякая наука, всякое искусство, ремесло, промысел (по русскому законодательству — всякое занятие, ставшее техническим) может послужить основанием для Э. Возможна даже Э., опирающаяся на знания и опытность в области недозволенного, напр. правил и приемов запрещенной карточной игры; необходимо только, чтобы лица, приглашенные для такой Э., удовлетворяли не только техническим, но также нравственным требованиям. Излишним является производство Э. тогда, когда для уразумения спорного обстоятельства не требуется специальных технических знаний, а достаточно сведений общежитейских; не обходимо лишь помнить, что функции судьи и эксперта безусловно несовместимы, так как иначе судья рискует увлечься и не может беспристрастно отнестись к своим выводам. Поэтому если данный вопрос предполагает технические сведения, то суд для разъяснения его обязан обратиться к помощи экспертов. В некоторых случаях сам закон вменяет суду в обязанность производство Э.; таковы все вопросы медицинские, вопросы о сходстве и различии почерков, о подделке кредитных билетов, нарушения уставов казенных управлений (напр. лесного, питейного), некоторые нарушения уставов общественного благоустройства (напр. устава строительного) и т. п. В делах этого рода постановление судом приговора без производства Э. признается существенным нарушением форм и обрядов судопроизводства. Чаще всего в уголовном процессе применяется Э. врачебная, причем в каждом отдельном случае желательно приглашение врача, специально посвятившего себя изучению данной отрасли медицины. Особую отрасль врачебной Э. представляет ныне Э. психиатрическая, при которой широко применяются, с одной стороны, продолжительное клиническое наблюдение над испытуемым, с другой — антропометрические измерения, нередко дающие ценные указания на признаки вырождения. Тесно связана с врачебной Э. химико-микроскопическая Э., применяемая при исследовании случаев отравления: врач-физиолог в этих случаях без помощи химических реактивов и микроскопа не в состоянии дать точного заключения. Для сличения почерков и исследования подлинности или подложности документов применяется Э. каллиграфическая, фотографическая и т. п.; в последнее время поднят (Буринским) вопрос о применении в подобных случаях психографологической Э., основанной на изучении особенностей почерка отдельных лиц. В делах о банковых злоупотреблениях применяется Э. бухгалтерская; возможно применение Э. торговой, художественной и т. п. — одним словом, любая отрасль науки, искусства, ремесла и промысла может быть привлечена на помощь правосудию. Предметом Э. является вопрос о конкретном обстоятельстве, подлежащем разрешению при помощи специальных сведений и опытности; при этом Э. дает только указания, служащие к разрешению данного вопроса, и проект его разрешения с точки зрения технической, отнюдь не вторгаясь в юридическую сторону вопроса; так, эксперт-психиатр дает заключение о том, страдает ли обвиняемый душевной болезнью и какого рода эта болезнь, но он не вправе входить в обсуждение вопроса о вменяемости обвиняемого. Экспертиза всегда должна строго ограничиваться пределами своей специальности: если, основываясь на специальных знаниях, нельзя дать точного ответа, эксперт должен воздержаться от заключения. Для суда имеют цену только выводы, которые основываются на специальных знаниях; переходя в сферу логических размышлений, Э. становится бесполезной, а иногда даже вредной для правосудия. Литературу см. Сведущие люди. Все сказанное об Э. в делах уголовных применимо и к Э. в делах гражданских в той мере, в какой для разрешения их необходимы специальные (не юридические сведения).А. С. Лыкошин.