Значение слова РЕФОРМАЦИЯ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

РЕФОРМАЦИЯ

так называется одно из крупнейших событий всемирной истории, именем которого обозначается целый период нового времени, охватывающий XVI и первую половину XVII столетия ("реформационный период", 1517—1648). Хотя весьма часто событие это называется более определенно религиозной (или церковной) Р., но в действительности оно имело гораздо более широкое значение, являясь важным моментом как в религиозной, так и в политической, культурной и социальной истории Западной Европы. Самый термин Р., которым в XVI в. стали обозначать почти исключительно церковные преобразования, совершавшиеся в то время, первоначально, в XV веке, прилагался вообще ко всякого рода государственным и общественным преобразованиям; например в Германии, перед началом реформационного движения, были в большом ходу проекты подобных преобразований, носившие названия "Р. Сигизмунда", "Р. Фридриха III" и т. п. В XVI в., когда религиозные вопросы и церковные споры выдвинулись на первый план, термин Р. получил более узкий смысл. То же самое случилось и с изучением реформационного движения. Современники, писавшие об этом событии в разных странах, были всегда сторонниками того или другого из боровшихся между собой вероисповеданий и смотрели на события главным образом с церковной точки зрения, которая и утвердилась в последующей историографии реформационного движения. Лишь в середине XIX в. религиозная Р. стала изучаться с более правильной точки зрения. Почин в этом отношении был сделан немецкими учеными, обратившими особенное внимание на политическую, культурную и социальную сторону немецкой Р. первой половины XVI в. В своей "Немецкой истории в эпоху Р." (1839—1847) Ранке выдвинул на первый план политическое значение немецкой Р. Одновременно с ним Гаген, в своих "Литературных и религиозных отношениях Германии в эпоху Р." (1841—1844), изобразил культурную сторону Р., в связи с другим движением эпохи — гуманистическим. Наконец, тогда же Циммерман положил начало изучению Р. с социальной точки зрения, написав "Историю великой крестьянской войны". Однородные перемены во взглядах на реформацию произошли и в других литературах. В последнее время, с оживлением интереса к экономической истории и появлением так называемого экономического материализма, стали обращать специальное внимание и на экономическую сторону реформации, т. е. на её экономические причины и следствия. Уже из этого можно видеть, что реформация была явлением очень сложным и что ее причины не могут быть сведены, как это делалось прежде, к безнравственности католического духовенства или вообще к так называемой порче церкви. Как событие важное и в политическом, и в культурном, и в социальном отношениях, и притом событие с характером общеевропейским, Р. в истории нового времени может быть сопоставлена только с французской революцией; позволительно даже всю историю нового времени разделить на периоды реформационный и революционный. Если новейшая история Западной Европы начинается с великой революции 1789 г., по отношению к которой весь XVIII в. является эпохой подготовки, то и Р. с одной стороны наложила неизгладимую печать на всю историю XVI и первой половины XVII вв., а с другой подготовлялась всей историей XV и даже XIV столетий.Сложные причины, породившие Р., могут быть сведены к трем категориям. Во-первых, реформация была движением чисто религиозным, крупным событием в истории западного христианства, как вероучения и церковной организации. С этой стороны в ее основе лежали верующая совесть, оскорблявшаяся "язычеством" "вавилонской блудницы", и направленная на вопросы веры мысль, не сносившая ига непомерной власти "антихриста", как выражались в XVI в. о римской церкви и о папе; заявленными целями Р. были "возвращение христианства к апостольским временам", посредством "очищения веры от людских выдумок", и "освобождение духа от мертвящей буквы предания". Результаты Р. в этом отношении — разрушение религиозного единства Западной Европы, образование новых исповеданий и основание новых церквей, развитие мистического и рационалистического сектантства, перерешение догматических, религиозно-нравственных и церковно-практических вопросов, новое направление теологического мышления, развитие новых религиозных принципов, вольномыслие антитринитариев и деистов, учения которых представляли собой выход из исторического христианства в философию "естественной религии" — но вместе с тем и оживление умиравшего католицизма, пересмотр его догматов, починка всей его внутренней организации. Протест, рассматриваемый с этой точки зрения, истекал из глубины религиозного чувства и из недр пытливой мысли, не удовлетворявшейся традиционным решением религиозных вопросов. Во-вторых, средневековый католицизм не был только вероисповеданием: как царство от мира сего, он вызывал против себя протесты иного рода, из-за чисто светских побуждений, из-за отношений земной жизни человека и общества. Он был целой системой, налагавшей свои рамки на всю культуру и социальную организацию средневековых католических народов: его универсализм отрицал национальность, его теократическая идея давила государство, его клерикализм, создававший духовенству привилегированное положение в обществе, подчинял церковной опеке светские сословия, его спиритуалистический догматизм предоставлял мысли слишком узкую сферу, да и в той не давал свободно двигаться. Поэтому против средневековой католической системы давно боролись и национальное самосознание, и государственная власть, и светское общество, и усиливавшееся в последнем образование, — боролись не во имя чистоты христианского вероучения, не во имя восстановления Библии, как главного авторитета в делах религии, не во имя требований совести и религиозной мысли, а просто потому, что система на все налагала тяжелый гнет и втискивала всю общественную жизнь в свои рамки, мешая ее свободному развитию. Нападение на католицизм, как на вероучение и церковь, не согласные со Священным Писанием и с требованиями верующей совести — нападение, к которому подавало повод и противоречие между системой в идее и системой на деле, подрывавшее ее прежнюю власть над душами — объединяло, усиливало и направляло к одной цели элементы чисто светской борьбы с католицизмом во имя прав национальности, прав государства, прав светских сословий, прав образования, одним словом, прав, в основе которых лежали чисто мирские интересы. В свою очередь религиозное движение находило поддержку в этой оппозиции Риму, национальной и политической, в этой вражде к духовенству, социальной и культурной. Гуманизм также заключал в себе идеи, через которые эта чисто светская оппозиция могла бы объединиться. До известной степени он так и действовал, секуляризируя мысль и жизнь западноевропейских обществ: но значение Р. именно в том и заключается, что оппозиция против католической культурно-социальной системы во имя чисто человеческих начал интереса и права пошла под знаменем реформированной религии. В-третьих, наконец, развитие жизни выдвигало у отдельных наций разные другие вопросы политического, социального, экономического свойства, не имевшие сами по себе никакого отношения ни к "порче церкви", ни к гнету курии и клира. В разных странах западной Европы велась своя внутренняя борьба и подготовлялись свои домашние столкновения, которые могли (как это и случилось, например, в Испании при Карле V) разыграться вне всякой связи с реформацией церкви и с оппозицией против курии и клира, но могли и соединиться с движением чисто религиозным, с национальным, политическим, сословным и интеллектуально-моральным протестом против папы и католического духовенства. Это мы видим в Германии, где за реформацию схватились и гуманисты, незадолго перед тем окончившие победоносную кампанию против "обскурантов", и имперские рыцари, недовольные новыми порядками, заведенными в конце XV в., и крестьяне, начавшие волноваться еще раньше, и низший слой городского населения, среди которого происходило социальное движение против богатых, и князья, стремившиеся уничтожить последние признаки власти императора. Таким образом, религиозный протест против "порчи церкви", оппозиция курии и клиру по побуждениям чисто светского характера и местные политические и социальные вопросы — вот три категории элементов, участвовавших в реформационном движении XVI в. Где происходил религиозный протест, там проявлялась оппозиция против Рима и католического духовенства, и дело социально-политической реформы или революции велось под знаменем религии; но местная политическая борьба не вызывала, сама по себе, религиозной Р. (пример — Испания). С другой стороны, борьба против притязаний курии и привилегий клира могла идти под знаменем секуляризирующих мысль и жизнь идей гуманизма в широком смысле этого слова, под влиянием идей античной философии и науки, античной политики и римского права. Эти основные причины реформационного движения XVI в. были далеко неравномерно распределены по разным странам. Не говоря уже о том, что у каждого народа в его внутренней жизни была своя "злоба дня", отдельные народы, в своих массах и в своих правящих классах, были не одинаково религиозны в количественном и качественном отношении и различным образом должны были относиться к далекой курии и к своему собственному клиру. В разных народах курия вызывала разные чувства, и клир одной страны не был похож на клир другой. Мало того: в одной и той же нации Р. имела иногда совершенно разный успех у отдельных сословий и начиналась то снизу, от общества, то сверху, от власти; вопрос о том, пойдет ли правительство за народом или народ за правительством, решался, в общем и в подробностях, не везде одинаково. Вообще при изучении Р. в какой-либо отдельной стране нужно иметь в виду следующие четыре общих вопроса, ответы на которые заключают в себе все данные, необходимые для понимания причин и условий, внешнего хода и внутреннего характера, следствий и результатов Р. в данной стране. Первый общий вопрос относится к состоянию страны в отношениях религиозном, умственном, национальном, политическом и социальном. В связи с ним стоит второй вопрос: кому принадлежала инициатива реформационного движения и кто им воспользовался? Реформа могла идти снизу, от народа, или сверху, от власти, могла быть общенародной или сословной, могла содействовать усилению государственной власти или расширению народных прав. Третий вопрос касается момента, когда происходило движение в той или другой стране. В этом отношении важно различие между странами ранней Р. и странами Р. поздней: в первых все было внове, вторые получали многое готовым; движение, совершившееся в первых странах, застало католицизм врасплох, во вторых оно встретило сильное противодействие со стороны старой церкви. Четвертый вопрос касается характера учения, принятого той или другой страной, и учений, параллельно с ним развивавшихся. Личность главных реформаторов — Лютера, Цвингли и Кальвина — играет важную роль, но она не должна совсем заслонять ни второстепенных реформаторов, ни сектаторов вроде Фомы Мюнцера, Сервета или Социна.Начиная историю Р. с XVI в., мы делаем некоторую ошибку: религиозные движения, совокупность которых составляет Р., возникли еще раньше. Уже реформаторы XVI в. сознавали, что у них были предшественники, стремившиеся к тому же самому, что и они, а в настоящее время существует целая литература, посвященная предшественникам Р. Отделять реформаторов XVI в. от их предшественников можно только с чисто условной точки зрения, потому что и те, и другие играют совершенно одну и ту же роль в истории вековой борьбы с католической церковью во имя более чистых религиозных принципов. С тех пор как начались протесты против порчи католической церкви, появились и реформаторы. Все различие заключалось в большем или меньшем успехе их проповеди. Реформаторам XVI в. удалось отторгнуть от Рима целые нации, чего не могли достигнуть их предшественники. Как в эпоху Р., так и в предыдущий период, сама реформационная идея развивалась в трех главных направлениях. Одно можно назвать направлением католическим, так как оно стремилось реформировать церковь, держась более или менее твердо церковного предания. Это направление, зародившееся в конце XIV в., в XV столетии вызвало попытку реформы "церкви в главе и членах" посредством соборов (см. Галликанизм), созывавшихся в первой половине XV в. в Пизе, Констанце и Базеле (см. соотв. статьи, а также Соборы). Мысль о реформе церкви посредством соборов не умерла и после неудачи этих попыток. С началом реформации она оживилась, и в середине XVI в. был для реформы созван триентский собор (см.). Другое направление, опиравшееся не на св. предание, а главным образом на Св. Писание, можно назвать библейским или евангелическим. К нему относятся в дореформационную эпоху такие явления, как секта вальденсов (см.), образовавшаяся в XII в. на юге Франции, проповедь Виклифа (см.) в Англии в XIV в., чешское гуситство (см.) конца XIV и первой половины XV в., а также единичные предшественники Р., вроде Везеля, Весселя, Гоха и т. п. В XVI в. к тому же библейскому или евангелическому направлению принадлежит ортодоксальный протестантизм, т. е. учения Лютера, Цвингли, Кальвина и менее значительных реформаторов, клавших в основу реформы Св. Писание. Третье направление — мистическое (а частью и рационалистическое) сектантство, которое, с одной стороны, решительнее чем протестантизм порывало связь с св. преданием и часто, кроме внешнего откровения, данного в Св. Писании, верило в откровение внутреннее (или вообще в новое откровение), а с другой было соединено с социальными стремлениями и почти никогда не слагалось в большие церкви. К этому направлению относятся, например, в XIII в. проповедь "вечного евангелия" (см.), многие мистические учения средних веков (см.), а также некоторые секты того времени (см. Сектантство). В реформационную эпоху мистическое направление было представлено анабаптистами или перекрещенцами (см.), индепендентами (см.), квакерами (см.), причем из мистического сектантства этой эпохи выделилось сектантство рационалистическое (см. Антитринитаризм и Христианский деизм). Таким образом, в реформационном движении XVI и XVII вв. мы различаем три направления, из которых каждое имеет свои антецеденты в исходе средних веков. Это позволяет нам, вопреки чисто протестантским историкам Р., связывающим ее исключительно с направлением библейским, говорить, с одной стороны, о Р. католической (термин этот уже употребляется в науке), с другой — о реформации сектантской. Если католическая реформация была реакцией против протестантизма и сектантства, в которых резче всего проявился дух Р., то протестантская Р. также сопровождалась реакцией против Р. сектантской. К числу предшественников Р. относят и гуманистов (см. Гуманизм); но это верно лишь настолько, насколько гуманисты интересовались и занимались религиозными и церковными вопросами и разрешали их в духе, близком к одному из трех направлений реформационного движения. Влияние гуманизма обнаруживается во всех направлениях религиозной Р. Настоящим родоначальником протестантской теологии был, например, гуманист Эразм Роттердамский. Говорили, что Эразм снес яйцо, а Лютер его высидел, или что Лютер высосал весь яд из сочинений Эразма. Несомненна также более тесная связь большей части проявлений антитринитаризма XVI в. с религиозным вольномыслием итальянских гуманистов. В общем отношение гуманизма (Возрождения) к Р. в разных странах было различное. Особая связь между гуманизмом и Р. установилась в Германии; многие немецкие реформаторы были в то же время и гуманистами (Меланхтон, Цвингли и др.). Наоборот, дальше всего от религиозных стремлений Р. был гуманизм итальянский. Впрочем, вопрос о взаимных отношениях Р. и гуманизма, имеющий свою особую литературу, отличается большой сложностью и окончательно еще не выяснен в науке. Вопреки мнению многих протестантских писателей, готовых свести всю роль гуманизма к подготовке реформации, оба направления, по своим конечным стремлениям, были диаметрально противоположны между собой. Гуманизм был родоначальником всей светской культуры нового времени, и естественным его продолжением было "просвещение" XVIII в. (см.), тогда как реформацией завершается религиозное развитие, характеризующее Средние века. Гуманисты были поглощены интересами земной жизни, реформаторы исходили из идеи загробного спасения; последние искали опоры для своих стремлений в Библии, первые обращались преимущественно к классическим писателям древности. Одни хотели прежде всего восстановить первоначальную чистоту христианской веры, другие — возродить науки и искусства античного мира. Вот почему гуманизм и Р. очень часто находились в антагонизме. Реформационное движение в Германии нанесло удар немецкому гуманизму, блестяще развившемуся в начале XVI в. То же произошло и с французским ренессансом во второй половине XVI в., в эпоху реформационного движения и религиозных войн. Примером может служить и Англия, если сравнить эпоху Возрождения (Шекспир) с эпохой пуританской реформации (Мильтон). В общем можно сказать, что Р. первого периода (времен Лютера и Цвингли) была в более благоприятном отношении к гуманизму, чем Р. второго периода (времен Кальвина). Несомненно, влияние гуманизма на Р. сказалось в области умственных орудий, без которых нельзя было совершить преобразование религии (лучшее знание древних языков, обращение к отцам церкви, писавшим в древности, новые приемы комментирования Св. Писания и т. п.). У гуманистов и реформаторов часто были общие враги (монахи, схоластики и т. п.). Наконец, оба движения, несмотря на все свое различие, роднились проявлявшимся в них индивидуализмом, этим отличительным (по сравнению со средними веками) признаком нового времени. В протестантизме, провозгласившем оправдание посредством веры, и особенно в сектантстве проявлялся религиозный индивидуализм, которым отличались и гуманисты. Появление религиозных реформаторов, возникновение сект, распространение гуманизма — все это было результатом совершившегося в конце средних веков умственного и нравственного развития западноевропейского общества. Средневековой католицизм не удовлетворял уже духовных потребностей множества отдельных лиц и даже больших или меньших групп общества, которые, часто сами того не замечая, стремились к новым формам религиозной жизни. Внутренний упадок католицизма (так называемая "порча церкви") находился в совершенном противоречии с более развитым религиозным сознанием и его нравственными и умственными запросами. Эпоха, непосредственно предшествовавшая реформации, необыкновенно богата произведениями обличительной и сатирической литературы, в которых главным предметом негодования и насмешки были испорченные нравы и невежественность духовенства и монахов. Папство, уронившее себя в общественном мнении в XIV и XV вв. развратом авиньонского двора и скандальными разоблачениями времен великого раскола, также сделалось предметом нападок в литературе. Многие произведения тогдашней публицистики, направленные против католического клира, получили историческую известность ("Похвала глупости" Эразма, "Письма темных людей" и т. п.). Наиболее развитых современников возмущали также суеверия и злоупотребления религией, укоренившиеся в римской церкви: преувеличенные представления о папской власти ("папа не только простой человек, но и Бог"), индульгенции (см.), языческие черты в культе Девы Марии и святых, чрезмерное развитие обрядности за счет внутреннего содержания религии, piae fraudes ("благочестивые обманы") и т. п. Соборная реформа церкви касалась только ее организации и моральной дисциплины; протестантизм и сектантство затрагивали и самое вероучение, со всей обрядовой стороной религий. Причины недовольства католической церковью лежали, однако, не в одной ее порче. Эпоха, непосредственно предшествовавшая Р., была временем окончательного образования западноевропейских национальностей и возникновения национальных литератур. Католицизм отрицал национальное начало в церковной жизни, но оно все более и более давало себя знать. В эпоху великого раскола нации разделились между римским и авиньонским папами, и мысль о соборной реформе была тесно связана с идеей о самостоятельности национальных церквей. На констанцском соборе голоса подавались по нациям, интересы которых папство потом искусно разъединяло заключением конкордатов (см.) с отдельными нациями. Национальности, особенно эксплуатировавшиеся курией, особенно и были недовольны Римом (Германия, Англия). Мысль о национальной независимости была в ходу и у духовных, вовсе не думавших об отпадении от Рима (галликанизм во Франции, "костёл народовый" в Польше XVI в.). Стремление читать Св. Писание и совершать богослужение на родном языке тоже играло роль в национальной оппозиции Риму. Отсюда глубоко национальный характер Р. XVI века. Национальными стремлениями воспользовалась и государственная власть, тяготившаяся опекой церкви и желавшая независимого существования. Вопрос о реформе церкви давал повод государям вмешиваться в церковные дела и расширять свою власть в духовной сфере. Виклиф и одно время Гус пользовались покровительством светской власти. Соборы первой половины XV в. могли осуществиться лишь благодаря настояниям государей. Сами реформаторы XVI в. взывают к светской власти, приглашая ее взять дело реформы в свои руки. Политическая оппозиция против церкви опиралась на социальную, на недовольство светских сословий привилегированным положением духовенства. Дворянство с завистью смотрело на могущество и богатства клира и было не против секуляризации (см.) церковной собственности, надеясь обогатиться за ее счет, как это и произошло в эпоху Р. Кроме того, оно часто протестовало против широкой компетенции церковных судов, против тяжести десятины и т. п. У горожан также происходили с духовенством постоянные столкновения на юридической и экономической почве. Всего более недовольны были крестьяне, над которыми тяготела власть епископов, аббатов, капитулов, владевших населенными имениями и крепостными. И аристократическая, и демократическая оппозиция против духовенства играли видную роль в зарождении реформационного движения в разных странах. С принципиальной точки зрения вся эта оппозиция не во имя божеских, а во имя человеческих начал самобытной национальности, самостоятельного государства и независимого общества могла оправдывать себя различным образом. В XVIII в. национальная политическая и социальная оппозиция в католических странах стояла под знаменем чисто светских идей "просвещения"; в конце средних веков она пошла не под знаменем гуманизма, тогда еще слабого влиянием, а под знаменем новых религиозных идей, что более соответствовало тогдашнему культурному состоянию общества. Под знаменем тех же идей совершились и чисто политические и социальные движения эпохи. Конец средних веков и начало нового времени ознаменованы переходом сословной монархии в монархию абсолютную. В борьбе королевской власти с сословно-представительными учреждениями или с привилегированными сословиями политические партии, начиная с XVI в., очень часто совпадали с партиями религиозными. Во Франции, в Нидерландах, в Шотландии XVI в., в Чехии и Англии XVII в. королевская власть, везде (кроме Англии) остававшаяся верной католицизму, боролась с сословно-представительными учреждениями и с аристократией, отстаивавшими, в то же время, и новые религиозные учения. Эта политическая борьба породила целую политическую литературу, в которой передовой протестантизм защищал народную свободу против абсолютизма (см. Монархомахи, Марникс де С-т Альдегонд, Мильтон). Одним словом, почти все политические революции XVI—XVII вв. были теснейшим образом связаны с религиозной Р., хотя и не везде разрешался один и тот же политический вопрос (например, в Германии спор шел о преобладании императора или князей, в Швейцарии — о правах старых и новых кантонов). Подобно политическим движениям, и социальные движения эпохи, вроде крестьянской войны (см.) или мюнстерского восстания (см.), совершались под знаменем протестантских и сектантских идей. С этой точки зрения мы имеем право смотреть на Р. как на целый ряд революций чисто политического и социального характера, лишь по времени совпавших с реформой церкви и с нею объединившихся, в силу тесной связи тогдашней церковной жизни с государственным и общественным строем и в силу преобладания теологических начал в церковной жизни.Р. распространялась в Западной Европе с известной постепенностью. Началась она одновременно, в двадцатых годах XVI в., в двух пунктах территории, занятой немецкой нацией — в Виттенберге и в Цюрихе, причем руководителями ее выступили Лютер (см.) и Цвингли (см.). Лютеранство (см.) отличается, в сравнении с цвинглианством, большей примесью мистицизма; оно имеет характер монархический, цвинглианство — республиканский (кроме Швейцарии, оно распространилось в имперских городах западной Германии). В двадцатых же годах протестантизм (лютеранство) начинает утверждаться в Пруссии, Дании и Швеции, мало-помалу охватив, к середине XVI в., все берега Балтийского моря. В самой Германии не все княжества, принявшие реформу, сделали это в одно время; многие земли перешли в протестантизм только в следующие два десятилетия. Вне указанной территории и Англии, которая порвала свои связи с Римом в тридцатых годах и основала особую церковь, до середины века были лишь единичные отпадения от католицизма. В конце этого периода новой формой протестантизма является кальвинизм (см.), организовавшийся сначала в Женеве (отсюда название её: "протестантский Рим"). Из Женевы в пятидесятых и шестидесятых годах реформационное движение распространяется на многие страны, где последователи Кальвина получают разные названия: во Франции — гугеноты (см.), в Шотландии — пресвитериане (см.), в Нидерландах и Германии — реформаты (см.), в Польше и Литве — гельветское исповедание. Около этого времени возникает католическая реакция и прекращаются отпадения от старой церкви целых стран. В общем Р. первого периода имела характер монархический, несмотря на все народные волнения этой эпохи, тогда как во втором периоде она встречает со стороны королевской власти оппозицию и принимает революционное направление. Р. отторгла от Рима целую половину западноевропейских наций, причем в некоторых протестантизм одержал полную победу, в других — только победы частные. В последнем отношении нужно различать страны с федеративным устройством от унитарных государств. Федерациями в XVI в. были Германия, Швейцария и Нидерланды — и в них одни территории (княжества, кантоны, провинции) сделались протестантскими, другие остались католическими, что привело к религиозной и даже политической розни. В унитарных государствах, в которых лишь часть населения принимала Р., разделение получало не территориальный, а сословный характер, как например во Франции и Польше, где народная масса была очень мало затронута протестантизмом, нашедшим более радушный прием в дворянстве и у горожан. Лишь немногие страны почти совсем не были затронуты движением (южно-романские нации). В отдельных странах утверждалась та или другая форма протестантизма, но случалось и так, что в одной и той же стране существовали друг возле друга разные его формы (в Германии — лютеранство, цвинглианство и кальвинизм, не считая сектантства; в Польше — гуситство или "братья чешские", лютеранство, кальвинизм и антитринитаризм или социнианство; в Англии — англиканизм, кальвинизм и индепендентские секты). См. Протестантизм, Гугеноты, Кальвинизм, Лютеранство, Пресвитерианизм, Пуританизм, Реформатская церковь.Р. в Германии (ср. ст. Германия). Религиозная Р. XVI в. началась в Германии, где она соединилась с целой политической и социальной революцией. Причины Р. существовали везде, но в Германии они действовали особенно сильно, так как с одной стороны редко где религиозность отличалась таким интимным, моральным характером, как в тогдашнем немецком народе, а с другой немногие нации находились в таком унижении перед римской курией, как немецкая: её политическое бессилие было удобной почвой для развития папских притязаний. Религиозное настроение Германии проявлялось в переводах Библии и в развитии церковной песни еще до Лютера; своим знаменитым переводом и своей богослужебной лирикой он только затмил более ранние проблески стремления читать Св. Писание и молиться на родном языке. Обнаруживалось, далее, это религиозное настроение в образовании мистических кружков, в благочестивых трудах "братьев общей жизни", в гуманистических занятиях богословием на новых основах, в существовании скрытых еретиков, в постоянной заботе о церковной реформе, которую предполагалось провести на новом вселенском соборе. Как политическое целое, Германия находилась в эту эпоху в состоянии, так сказать, неустойчивого равновесия, перестав быть единым государством, но и не превратившись окончательно в простую федерацию княжеств и вольных городов. Давно уже чувствовалась здесь необходимость государственной реформы, которая вывела бы страну из ее хаотического состояния. Главным политическим вопросом был вопрос о взаимных отношениях императорской и княжеской властей. Имперский сейм имел характер какой-то незаконченности; отношения императора, князей и городов, также представленных на сейме, не отличались ни определенностью, ни последовательностью. Курфюршеская коллегия, благодаря изданной за сто лет перед тем золотой булле, была единственным сколько-нибудь организованным политическим учреждением, которое могло взять на себя инициативу реформы; но попытки курфюрстов, главным образом на сеймах между 1456 и 1476 годами, ни к чему не привели. И в самом обществе создавались планы политической реформы, вроде "Р. короля Сигизмунда", позднее — "Р. Фридриха III". При Максимилиане I (1493—1519) совершены были преобразования, которые основывали новый порядок — впрочем, не утвердившийся в полном своем объеме, — не на расширении власти императора, а, наоборот, на усилении княжеского влияния; понятно, что реформа не встретила сочувствия императора. Антагонизм между императорской и княжеской властью все более и более обострялся. Максимилиану, однако, не приходило в голову опереться на те общественные и народные силы, которые были враждебны княжеской власти и пошли бы за императором в деле политического объединения и соответственных государственных реформ, под условием преобразований и в гражданском быту. Когда, в 1519 г., преемником Максимилиана был избран внук его, Карл V, вопрос о взаимных отношениях между императором, как немецким королем, и князьями оставался нерешенным, хотя, по-видимому, эти отношения и были определены избирательной капитуляцией Карла V. Вопрос опять был поставлен самой жизнью, но решение его на этот раз происходило уже в связи с религиозной Р. В царствование Фридриха III, отличавшегося уступчивостью по отношению к папству, представителями политической оппозиции против папства были главным образом курфюрсты и вообще князья. В начале XVI в. обнаруживалось стремление к национальному освобождению от Рима, а потому для всей внутренней жизни немецкого народа было важно, кто станет во главе этого национального движения, кто, защищая народные права против курии, утвердит этим самым свое политическое значение — император или князья. Этот политический вопрос осложнялся одним немаловажным обстоятельством: княжеской властью были недовольны и города, и так называемое имперское рыцарство, и крестьянство, да и в интеллигентных кругах Германии были люди, мечтавшие о полном внутреннем переустройстве государства. Из их среды выходили планы и проекты реформ, излагавшиеся в тогдашней публицистике. Годы, непосредственно предшествовавшие выступлению Лютера и избранию на престол Карла V, были временем большого возбуждения, выразившегося в развитии литературы памфлетов и летучих листков. Особенно сильно было движение, происходившее среди имперского рыцарства и крестьянства. Оба сословия сходились в стремлении к устранению княжеского произвола и к объединению всех земель под властью единого государя. Словом, в то самое время, как князья были настроены против императора, против них самих готово было восстать имперское рыцарство, города находились с ними в ссоре, а крестьяне начинали бунтовать против своих господ. Прибавим, что конец XV и начало XVI вв. были для Германии временем умственного расцвета, временем наибольшего процветания гуманизма, выставившего таких деятелей, как Рейхлин, Эразм, Ульрих фон-Гуттен: это были годы, когда рядом со старым религиозным брожением, принимавшим мистический оттенок, выступало и даже выдвигалось на первый план новое гуманистическое движение, принимавшее, у младших своих представителей, светский характер. Судя по тому, что происходило в умственной жизни Германии, можно было думать, что общественному движению предстояло совершиться под идейным влиянием гуманизма. Так называемый "рейхлиновский спор" (см.), получивший широкое общественное значение и взволновавший не только ученые круги, но и вообще образованное общество в Германии, служит лучшим свидетельством того, какое возбуждение господствовало в Германии во втором десятилетии XVI в. Если бы мы захотели указать на отдельного человека, которого можно было бы назвать выразителем всех тогдашних движений в Германии, то без всякого колебания должны были бы остановиться на имени гуманиста из имперских рыцарей, Ульриха фон-Гуттена (см.), который очертя голову бросился в борьбу. Но не ему суждено было сделаться главным героем реформации. Обыкновенно годом начала реформации считают 1517 г., когда Лютер выступил со своими тезисами против индульгенций. Хотя эти тезисы произвели сильное впечатление в Германии, но настоящее реформационное движение началось лишь после вормского сейма 1521 г., после того, как и Лютер и Ульрих фон-Гуттен издали свои знаменитые воззвания, призывавшие к борьбе. Вормский эдикт Карла V наложил на Лютера имперскую опалу; реформатор должен был скрыться в Вартбурге, но в это именно время в Виттенберге началось реформационное движение, в смысле введения внешних изменений в церковную жизнь, часто при непосредственном вмешательстве народной массы. Лютер не был инициатором движения с таким характером. Зимой 1521—22 гг. в Виттенберге начались сцены насильственного разрушения всего католического. Когда до Лютера дошла весть о том, что там делается, он написал виттенбергским новаторам, что они не должны были "пускать в ход кулаки" и что он не может быть на стороне таких деятелей. Католики впоследствии обвиняли Лютера в том, будто он затеял Р., чтобы бросить монастырь и жениться; но не он первым вышел из монахов, не он первым из священников вступил в брак. Из августинского монастыря ушел ранее других монахов Цвиллинг, увлекший за собой нескольких других, а Лютер, по возвращении из Вартбурга, не покидал монастыря и монашеского одеяния до 1524 г. Когда он узнал о первых браках священников (Фельдкирхена и Зейдлера), он одобрил их, но заметил, что ему, однако, не навяжут жены; женился он только в 1525 г. Уничтожение католической мессы, причащение под обоими видами (по инициативе Карлштадта, на Рождество 1521 г.), изгнание икон и т. п. — все это началось без него, а когда он сам принял участие в реформе и сделался ее руководителем, то придерживался более консервативного принципа: не отвергать ничего такого, что с полной очевидностью не противоречит Св. Писанию. Уже раньше Лютер ожидал содействия реформе со стороны светской власти; виттенбергские беспорядки еще более его убедили, что дело это должно принадлежать не "господину Всем" (dominus Omnes), а светской власти. Отсюда союз Лютера с князьями, вытекавший и из его стремления реформировать церковную жизнь, не подвергая ее опасностям, порождаемым самой Р., и из сильного в нем принципа авторитета. В одной из проповедей своих в Виттенберге по случаю происшедших там во время его вартбургского заключения беспорядков он говорил так: "уничтожение мессы согласно с писанием, но какой порядок, какое приличие соблюли вы? Нужно было вознести горячие молитвы, нужно было обратиться к властям, — тогда все увидели бы, что это дело от Бога". В 1526 г. он писал курфюрсту саксонскому: "так как папский порядок отменен, то все учреждения делаются вашим достоянием, как верховного главы. Ваше дело всем этим управлять; никто другой об этом не заботится, не может и не должен заботиться". Таким образом, Лютер признал за князьями права, принадлежавшие прежде папе. Для того чтобы были сохранены известные принципы при устройстве церкви, Лютер потребовал церковной ревизии. Курфюрст саксонский назначил для этого отдельную комиссию, а инструкцию для неё написал Меланхтон, исходя из того общего начала, что нужно как можно более оставлять из старых церемоний, ибо всякие новшества причиняют вред. На Лютера не могло не подействовать зрелище увлечений, которые он считал искажением своего дела; он не хотел позволить Р. идти далее того, перед чем он останавливался сам — и открыто выступил против новаторов. Начавшаяся полемика только разжигала страсти и развивала в Лютере нетерпимость, которая была присуща его властной натуре, привита ему воспитанием в принципах средневекового католицизма, а потом укреплена его популярностью, влиянием и успехом. Недавние сторонники Лютера стали обвинять его в измене общему делу, в неспособности найти истинную веру, в предании церкви светским князьям, в тирании, напоминающей папскую. Лютер разошелся и с политическими деятелями вроде Гуттена, желая ограничить свою задачу одной церковной реформой. То же самое заставило его выступить против реформаторов, соединявших религиозные преобразования с социальными. Между тем в Германии в 1522—23 и 1524—25 гг. произошли рыцарское (см.) и крестьянское восстания (см. Крестьянская война), имевшие свои особые политические и социальные причины. Восстания эти совершились отдельно одно от другого и были каждое отдельно подавлены князьями, первое — как восстание офицеров, у которых не было солдат, другое — как восстание рядовых, у которых не было офицеров. Это не было случайностью; не могло быть солидарного действия двух сословий, между которыми существовал резкий антагонизм. Причины крестьянской войны лежали в юридических и экономических отношениях сельского населения и земледельческих классов, т. е. и князей, и клира, и рыцарей: господа угнетали земледельцев, и последние во время своего восстания не делали различия между духовными и светскими, между крупными и мелкими владельцами. Общественное движение с самого начала пошло вразброд, тогда как князья, против которых оно совершалось, действовали солидарно, оставаясь, притом, в Германии единственной высшей властью в отсутствие молодого императора, который после вормского сейма уехал из Германии на войну с Франциском I, и вообще мало интересовался германскими национальными делами. Относительно обоих восстаний нужно еще сказать, что они оба пошли под знаменем религиозной Р. Рыцарское восстание было особенно направлено против духовных князей; его участники были не прочь поживиться за счет церковного землевладения. Предлогом нападения на архиепископа трирского рыцари выставили то, что он запирает двери для слова Божия, т. е. противится проповеди нового учения. Восставшие крестьяне подкрепляли свои требования ссылками на Библию; часть инсургентов шла за перекрещенцами (см.), во главе которых стоял Мюнцер (см.). Вообще народная Р. в Германии шла рука об руку с сектантством; в 30-х годах анабаптизм ясно проявил свой социально-революционный характер в мюнстерском восстании. Революционные движения, совершавшиеся под знаменем религиозных идей, и возникновение сектантства, разрывавшего всякую связь с церковными традициями, не могли не отразиться на характере лютеранской Р., которой суждено было утвердиться в целой половине Германии в качестве официально признанного вероисповедания. Политические смуты, отожествлявшиеся с делом религиозной Р., в глазах Лютера только портили это дело; такое же искажение дорогой ему церковной реформы видел он и в сектантстве. Ища прочной власти, которая могла бы помочь ему выполнить его задачу, Лютер должен был заключить союз с князьями; но этот союз не мог быть чем-либо иным, как подчинением церкви государству. Князья, принимавшие Р. Лютера, положительно выигрывали от неё: они освобождались от власти папы, секуляризировали церковную собственность, подчиняли себе местное духовенство, превращавшееся в их чиновников, и вступали во многие права, которые прежде принадлежали церкви. Таким образом, если инициатива реформационного движения в Германии вышла снизу, из народа, то воспользовались результатами этого движения носители государственной власти в отдельных территориях, на которые разделялась тогдашняя Германия. Проводя церковную реформу при помощи князей, Лютер отступил от многих начал своего первоначального религиозного протеста: его преобразования в вероучении и церковной жизни получили официальное признание и в силу этого стали поддерживаться внешним авторитетом гражданской власти, хотя это совсем не совпадало с индивидуалистическим исходным пунктом религиозного миросозерцания Лютера. Впрочем, отношение князей к Р. менялось. Сначала они все были на стороне оппозиции Риму. В отсутствие Карла V во главе Германии находилось имперское правление (Reichsregiment), состоявшее из курфюрстов и из упо

Брокгауз и Ефрон. Брокгауз и Евфрон, энциклопедический словарь.