Значение слова ГОЛЬДЫ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

народ тунгусского племени, живущий по реке Амур, преимущественно по правой его стороне, начиная от впадения в него р. Сунгари и до устья р. Горина (приблизительно под 51° с. ш.), а также по южным притокам Амура — по р. Сунгари в нижнем ее течении и по р. Уссури до самых ее верховьев, а также и вокруг оз. Ханка. Соседями Г. с С. и В. являются разные племена тунгусов (на В., по берегам Татарского пролива — орочи) и русские, а на Ю. маньчжуры и китайцы. Название "гольды" стало известным только после занятия края русскими в 1850-х гг. Полагают, что ачаны и натки, упоминаемые в XVII в. Хабаровым и Поярковым в их походах на Амур, были не кто иные, как Г. Нынешняя территория Г. по Амуру была, однако, в то время занята другим, более культурным земледельческим племенем — дучерами (вероятно, одним из маньчжурских племен, которые вынуждены были вследствие русских набегов покинуть свои поселения и уйти за Амур). На их места стали мало-помалу переселяться Г., жившие прежде главн. обр. по Уссури. Численность Г. в точности не известна; в 1860-х гг. их насчитывали до 2500 душ, но едва ли это число не было преувеличено. В Северно-Уссурийском крае к 1 января 1884 г. их числилось всего (всех возрастов и обоего пола) 242 души, причем, однако, г. Надаров замечает, что до оспенной эпидемии, свирепствовавшей на Уссури в 1877 в 1881 гг., число Г. в этом крае было втрое и вчетверо больше. Происхождение названия "гольды" не разъяснено. В сношениях с русскими Г. называют себя "амур-гольда", "уссура-гольда" и "сунгара-гольда", но между собою они употребляют другие названия. Так, сунгарийские Г. и часть амурских вверх от устья реки Уссури именуют себя киленами; Г., живущие по Амуру вниз от устья Уссури, называют себя ходзами или ходзенами; наконец, Г., населяющие берега Уссури, зовут себя мамгу или мангу. Указанные отрасли Г. разнятся между собою несколько по языку, причем наибольшая разница, по Надарову, замечается между ходзенами, с одной стороны, и мангу и киленами — с другой, так что иногда они не могут понять друг друга. В основе своей гольдский язык довольно близок к маньчжурскому и, вероятно, составляет одну из его ветвей. Физический тип Г. напоминает тунгусский; они обыкновенно ниже среднего роста, с широкою плоскою физиономиею смуглого цвета, с приплюснутым носом и сильно выдавшимися скулами. Глаза узкие, часто с косым разрезом, черные; волосы прямые, черные, жесткие; борода и усы редкие. Мужчины заплетают волосы на голове по-китайски, в одну косу; женщины заплетают их на две косы, а молодые девушки часто носят распущенные волосы. Кроме тунгусского типа, у гольдов встречается часто и другой, с меньшей шириной скул, более высоким носом и более открытыми глазами, приближающийся к маньчжурскому. Несколько гольдских черепов было описано Вирховым и Шренком; они представляют вообще сходство с тунгусскими. Прежде Г. татуировались, прокалывая кожу ниткой, намоченной в соке какого-то растения или китайской тушью, на лбу, переносье, висках, отчего получаются узоры из синих точек; теперь этот обычай уже выводится. У женщин сохранилась еще мода носить одну или насколько серебряных сережек в ноздрях; кроме того, они носят серьги в ушах, обыкновенно с подвесками из стеклянных или каменных колец, а на руках и пальцах, как и мужчины, — серебряные или железные браслеты и серебряные или костяные кольца. Живут разбросанно, в небольших селениях или отдельными поселками, зимой в мазанках или фанзах на маньчжурский и китайский лад, летом — в шалашах из бересты или камыша. Могут считаться оседлыми, но не крепко привязаны к месту и в случае плохого улова рыбы, уменьшения зверя в лесу и т. д. легко переходят на другое место, иногда за сто и более верст. Главное занятие Г. — рыболовство; рыба (осетр, белуга, сазан и др.) ловится преимущественно летом и осенью; ее сушат на зиму для людей и собак. Для рыбной ловли и переездов употребляются легкие берестяные лодочки (оморочки) или более поместительные, дощатые (или выдолбленные из целого ствола). В отличие от гиляков Г. занимаются также много охотой, бьют оленей, лосей, диких коз, кабанов, медведей, соболей, белок, енотовидных собак и др., причем охотятся обыкновенно с собаками, которые и держатся у них более для охоты, чем для езды. Собирают дикие ягоды, яблоки, виноград, из которого варят густой, кисло-сладкий сок, хорошо сохраняющийся впрок. Под влиянием маньчжур и китайцев Г. усвоили себе некоторых домашних животных, разводят свиней и кур; иные имеют и лошадей, а также занимаются огородничеством и даже, хотя в малой степени, хлебопашеством (сеют кукурузу, пшеницу). Но обыкновенно мука (просяная и пшеничная) приобретается у китайцев в обмен на меха, панты (свежие оленьи рога), корень женьшень, мускус, рыбу — так же как и одежда и другие необходимые предметы. Одежда Г., как мужчин, так и женщин — бумажные рубаха и штаны из китайской дабы китайского же покроя, а сверху более длинная рубаха из синей или красной дабы, украшенной разноцветными узорами, а у женщин также погремушками и ракушками. В холодное время надеваются ватные китайские курмы, ватные наколенники, теплые меховые куртки и шубы. На охоте и рыбной ловле носятся еще кожаные куртки из рыбьей или сыромятной кожи и кожаные наколенники. На голову надевается китайская войлочная шапочка, или шляпа из бересты, или особый капюшон для защиты от комаров и мошки, а зимой — меховая шапка. Обувь — или китайского изделия, или так наз. "ута" из кабаньей или лосиной кожи, без подошв (олочи — как они наз. у казаков по Уссури). На охоту Г. ходили прежде с луками или китайскими фитильными ружьями; теперь все имеют сибирские винтовки. Почти все пьют китайскую водку (хамшин) и курят маньчжурский табак (даже дети). Пьянство сопровождает все важнейшие события в жизни семьи: женитьбу, рождение ребенка, похороны. При женитьбе уплачивается родителям невесты выкуп (калым) или делаются взаимные подарки; нередко женят 15-16-летних мальчиков. Обыкновенно имеют одну жену, но у более состоятельных их бывает и две, и три. Иногда вдовец гольд отдает замуж дочь в обмен на девушку из той семьи, в которую отдал свое детище. Женщина считается нечистою после родов в продолжение полутора месяцев; в это время она ест и пьет из отдельной чашки и никто к ней не прикасается. Эта чашка и вся одежда женщины по окончании времени очищения выбрасываются вон. Живут обыкновенно семьями, и сыновья не разделяются до смерти отца, после чего главою семейства становится старший брат или же происходит раздел. Умерший кладется в кедровый гроб и хоронится неглубоко в земле, после чего начинаются поминки, иногда продолжающиеся неделю и более, причем у зажиточных Г. сходятся до 50 и более душ и выпивается до 10-15 ведер водки. Во все время поминок в фанзе на почетном месте раскладываются все вещи покойного, и ежедневно на это место ставится пища и втыкается зажженная трубка с табаком. Этот обычай указывает уже на верование в душу и загробную жизнь — и действительно, Г. анимисты и шаманисты, хотя под влиянием китайцев усвоили себе и некоторое понятие о буддизме; на расспросы они обыкновенно отвечают, что веруют в китайского бога. Кроме того, Г. почитают медведя, тигра, барса и носят их изображения или имеют идолы их в своих фанзах. Влияние китайцев на Г. весьма значительно. Каждый почти Г. находится в экономической зависимости от какого-нибудь китайского купца или промышленника, получает от него все нужное и состоит у него в неоплатном долгу. Хотя теперь Г. и находятся в частых сношениях с уссурийскими казаками, понимают нередко по-русски, имеют, по приказу русск. властей, выборных старшин, тем не менее, они не питают к русским того же почтения, как к китайцам, перед которыми обыкновенно падают ниц. Г. Надаров утверждает, что Г. до сих пор продолжают платить маньчжурским нойонам (чиновникам) ясак в размере двух соболей с каждой семьи, причем нойоны находят будто бы даже средства взыскивать этот ясак с непокорных. В случае тяжб, споров, распрей Г. также обращаются не к русским властям, а к маньчжурским или китайским нойонам. Впрочем, по словам Надарова, даже русские в некоторых частях Уссурийского края в случае, напр., необходимости взыскать должное с какого-нибудь инородца или китайца или подвергнуть его скорому заслуженному наказанию вынуждены обращаться к ближайшему китайскому нойону, который немедленно собирает суд, разбирает дело и постановляет решение, исполняемое беспрекословно, тогда как обращаться к русским властям при дальности расстояний, неизбежной проволочке, незнании местных условий затруднительно и почти невозможно. Ср. Шренк, "Об инородцах Амурского края" (1883); его же, "Die Volker des Amur-Landes. Ethn. Th." (1891); Маак, "Путешествие на Амур"; его же, "Путешествие на р. Уссури"; Надаров, "Северно-Уссурийский край" (1887).Д. Анучин.