Значение слова ВИВИСЕКЦИЯ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

Вивисекция или живосечение есть оперативный прием, применяемый наживых животных, с целью выяснения отправлений тех или других органовнашего тела и в особенности внутренних, мало или вовсе недоступныхнепосредственному наблюдению. Путем вивисекций, конечно, различных вразнообразных случаях, исследователь проникает в разнообразные полости -в черепную, грудную, брюшную и т. д., доходит до интересующего органа,будет ли то сердце, печень, мозг, нерв и т. д., исследует их на местепутем физико-химических способов, узнает эффекты или продукты ихдеятельности механического, химического или нервного характера; или жеудаляет органы из тела, чтобы последующим наблюдением выпадающих изжизненного оборота явлений составить себе представление о роли, которуюиграл удаленный орган в теле. Наконец, вивисекция предпринимается иногдас целью только удаления из тела того или другого органа - сердца,печени, мышцы и т. д., функция которых уже исследуется вне тела приопределенных физико-химических условиях, изменяемых по произволуисследователем. Таким путем и добыть почти весь ценный фактическиматериал, относящийся к области явлений кровообращения, дыхания,пищеварения, выделения, к иннервации различных органов, к общей нервнойи мышечной физиологии и к специальной физиология спинного и головногомозга и нервов. Таким образом очевидно, что В. является орудиемфизиологического экспериментального исследования, с которым неразрывносвязан поступательный ход биологических и медицинских наук. Не будьвивисекций на животных, мы бы не имели никакого представления о животномэлектричестве, т. е. электрических токах мышц, нервов и мозга, офункциях чувствующих и двигательных нервов, психомоторных и сенсорныхфункциях головного мозга и вообще о механизме нервных актов, и так вовсем, что касается жизни нашего тела. Если бы что-либо могло не датьразвиться вивисекциям со времен Гипокрита и по наши дни, то наука ожизни вся бы покоилась на одних условных фантастических гипотезах иумозрениях. В. представляют необходимейшее орудие исследования как дляпатолога, применяющего их с целью выяснения причин патологическихуклонений функций или отдельных органов, или целого тела в совокупности,так и для фармаколога, ставящего себе задачей определить механизмдействия тех или других лекарственных веществ и ядов на различные органытела. Герофил и Эразистрат, вожди Александрийской школы, первыепроизвели рассечение на живых животных - козах и даже на преступниках,приговоренных к смерти, а знаменитый Гален (между 131 и 200 годом)развил и укрепил вивисекционный метод в добыл значительное количествоценных физиологических фактов. Это вивисекционное направление вфизиологии в последующие за Галеном столетия периодически то затихало надолгое время, то вновь выражалось в лице лучших представителейбиологических и медицинских наук - Гарвея, Граафа, Мальпигия, Левенгука,Галлера, Спалланцани, Фонтана, Чарльза Белля, Легаллуа, Гальвани,Александра Гумбольдта и Маттеучи. Но, как метод исследования, былаокончательно введена и установлена в области биологических и медицинскихнаук лишь с начала этого столетия, благодаря Мажанди (1783 - 1855) иИоганна Мюллера(1801 - 1858). От них берет начало плеяда ученых,достигших огромной известности в области биологических наук, каковы,напр., Клод-Бернар, Пфлюгер, Дюбуа-Раймон, Гельмгольц, Лудвиг,Гейденгайн, Германн, Сеченов, Мечников и т. д., доказавших, чтопоступательное движение биологии и медицины не мыслимо без широкогоразумного применения вивисекционного метода, открывающего нам присодействии ныне очень развившихся приемов физики, химии и микроскопии нетолько механизм нормальных функций органов тела, но и причины уклоненияэтих функций от нормы при разнообразных физиологических и патологическихусловиях жизни живых организмов. Описательная анатомия, изучаемая натрупах. не в состоянии открыть нам того, что делается в частях организмаво время жизни, т. е. историю протекающих в них событий. На трупе,напр., артерии почти всегда бывают пусты или только наполнены газом, ивсякий, кто подобно Эразистрату наблюдал бы артерии только на трупах, небыл бы в состоянии оценить роль артерий в кровообращении; и в самомделе, этот выдающийся исследователь смотрел на артерии, как навоздухоносные трубки, находящиеся в сообщении с воздухоносными трубкамилегкого. Между тем Галену стоило только обнажить артерии на живыхживотных, чтобы сразу видеть эти трубки наполненными пробегающей в нихкровью и отчетливо определить их назначение в теле, и так во всем, чтокасается функций различных органов животного организма. Первымприобретением В. метода была точная локализация жизненных функций поразличным анатомическим аппаратам животного тела. Первые вивисекторыполагали, что этим исчерпываются назначения В., и такое направлениепоследних изменилось лишь с той минуты, когда биологами и физиологамибыл установлен вопрос о механизме функций и наука о жизни приняламеханическое направление, в течение настоящего столетия принесшее такиеплоды, о которых никогда и не мечтали исследователи прежнихвиталистических и анимистических школ. Применение физико-химических имеханических знаний к исследованию явлений жизни возвысило значение В.как в биологии, так и в медицине до такой степени, что лаборатории,снабженные всем, что необходимо для В., являются неизбежным атрибутомдаже всех почти без исключения клиник. Вопросы, возникающие изнаблюдения над течением болезней у больных людей, а равным образом и надлечением последних теми или другими средствами, изучаются и детальноанализируются путем целесообразных опытов на животных, на которыхвыясняется механизм нарушения функций, соответствующий данной формезаболевания, и действие при этом на организм тех или других физическихусловий и лекарственных веществ. Клиника ставит вопросыэкспериментальной лаборатории, а последняя, опираясь на вивисекц. методисследования животных, ближайших к человеку, силится открыть механизмзаболевания и агенты, могущие восстановить нормальные функций взаболевшем организме. Утилитарное значение В. сказывается особенно резков области практической медицины, так как открытие источниковзаболевания, механизма расстройства функций и механизма действиялекарственных веществ немыслимо без опытов на животных. Толькоубедившись в безвредности вещества или тех или других физических условийживотных организмов или даже в благоприятном действии изучаемых агентовна деятельность различных органов тела, позволительно приступать кприменению этих средств или физических агентов на больной организмчеловека: такова основная мораль современной медицины. Для последнейобъектом экспериментального исследования может служить только животныйорганизм, доступный анализу только путем В.; обязанности же медициныперед больным человечеством сводятся лишь к облегчению его страданий ивосстановлению его здоровья по известным уже строго определеннымспособом. Из сказанного очевидно то огромное значение, которое должениметь В. экспериментальный метод в области не только биологии, но имедицины. Исключение из науки вивисекции, как непозволительного методаисследования, свелось бы к одному из двух: или к полному застою нашихмедицинских знаний, к обречению ее на неподвижность, или, что скорее, кусилению человеческих страданий и к повышению смертности, так как приэтом объектами исследования, за неимением других, стали бы сами люди иони бы поневоле испытывали на себе невыгодные последствия всевозможныхпроб и манипуляций, не прошедших через контрольный ряд опытов наживотных. Представителями антививисекционного взгляда являются обществапокровительства животных. Сперва во Флоренции, в которой действовалзнаменитый вивисектор Шифф, а затем и в Англии с 1870 г. подняласьсильная агитация со стороны общества покровительства животных противпроизводства каких бы то ни было опытов на животных, - сопряженных спролитием их крови. Результатом этого движения, прошедшего через рядгорячих прений в стенах английского парламента (1876 г. 11 августа),явился билль (Cruelty to animals act), по которому право производстваопытов на животных с физиологической целью ограничивалось определеннымигосударственным секретарем лицами и учреждениями, причем лошади, ослы,собаки, кошки должны были быть совершенно исключены из числа объектовдля В. опытов; кроме того, все остальные, допускавшиеся до опытовживотные, должны быть наркотизованы до бесчувственности и тотчас послеопыта должны быть убиваемы. Не удовлетворившись подобного родаограничениями В., главное агитировавшее против них общество - Societyfor the prevention of cruelty to animal и другие общества защитыживотных, распространением сенсационных брошюр о бесполезных истязаниях,которым подвергают ученые различных животных в своих лабораториях,стремились восстановить общественное мнение настолько, чтобы В. былиокончательно воспрещены законом, чего однако не удалось достигнуть, ввиду резкого протеста ученых сил страны. Аналогичное движение, хотя и вболее слабой степени, разыгралось почти в то же время и в Германии, и воглаве его Эрнст Вебер, в сочинении своем "Die Folterkammern derWissenschaft. Eine Sammiung von Thatsachen fur das Laienpublikum"(Лейпциг, 1879), нападал на злоупотребления В., называя знаменитейшихфизиологов нашего времени бессовестными преступниками и палачами, идоказывал, не понимая дела, всю иллюзорность пользы В. в научномотношении и т. д.; он требовал, чтобы все общества покровительстваживотных соединились для общего протеста против В. направленияфизиологии и для внесения в рейхстаг петиции monstre о полном запрещенииВ. на животных. Но здравый смысл нации и интеллигентного общества,подкрепляемый и просвещаемый такими прекрасными брошюрами, как: L.Hermann, "Die Wivisectionsfrage" (Лейпциг, 1877); Ludwig, "DieWissenschaftliche Thatigkeit in den physiologischen Instituten"(Лейпциг, 1879); Heidenhain, "Die Vivisection im Dienste der Heilkunde"(Лейпциг, 1879) и Holz, "Wider die Humanaster. Rechtfertigung einesVivisektors" (Страсбург, 1883) - устранил всякие серьёзные последствияраздувавшегося Эрнстом Вебером антививисекционного движения и право В.без всяких ограничений осталось, как и прежде, достоянием всехэкспериментальных лабораторий и клиник. У нас в России курляндскоеобщество покровительства животных, 4 августа 1880 года подало петициюминистру юстиции, касающуюся ограничения злоупотребления В. в различныхфакультетах и академиях Империи. Опираясь на то положение, что законпреследует вообще всякое терзание и истязание животных в обыкновенномсмысле слова, и что творится при вивисекции в лабораториях, по мнениюкурляндского общества, возбуждает лишь один ужас и негодование с точкизрения гуманитарной цивилизации и морали, общество это требоваловмешательства закона, который бы допускал В. только в крайне необходимыхслучаях и устранял возможность злоупотребления ими. Там, где В.сопровождались мучениями животных, превосходящими пределы того, чтотребовалось научной постановкой опыта, или там, где В. производится бездостаточной научной необходимости, там виновники должны быть строгонаказаны законом. Не вступая в подробности требований этого общества,указывавшего в частности еще и на то, что учащиеся не в праве делать В.без специального руководства профессора и его ассистентов, что В. недолжны быть практикуемы для демонстраций (на лекциях) установленных ужев науке положений, что к ним не следует прибегать там, где цельдостигается путем мертвого материала, что экспериментируемые животныедолжны быть непременно наркотизованы до бесчувственности, если толькоусловия опыта допускают это, и что животные после тяжелых операцийдолжны быть по достижении цели эксперимента тотчас же убиваемы, если нетребуется над ними дальнейших наблюдений, - так, не вникая во все этиотдельные пункты требований общества, отступление от которых должно былобыть наказуемо законом, мы видим что общество курляндское хлопотало не овоспрещены В., а об ограничении злоупотребления ими, как вколичественном, так и в качественном отношении. Профессора экспериментальных наук: физиологии, экспериментальнойпатологиии и фармакологии, часто, по мнению общества, производят В. там,где они вовсе не необходимы для развития научных знаний и притомподвергают животных большим мучениям, чем это требуется условиями самогоопыта. Петиция эта, насколько нам известно, была представлена вфакультеты различных университетов, а также и в медицинскую академию, нобыла окончательно отклонена. И в самом деле, каким образом власть илизакон могут вмешиваться в вопрос о том: следовало ли или не следовалопрофессору, или его ассистентам и работающим под его руководством,сделать данную В. для решения того или другого специального научноговопроса? Профессора той же специальности, т. е. товарищи по ремеслу,никогда бы не взялись за роль судей контролеров в таких сложных изапутанных научных вопросах, так как им самим из личного опыта известно,что вопрос о том, следует ли решить тот или другой вопрос В. и какойименно, зависит много от индивидуальности и личных взглядовэкспериментатора на свой предмет и нередко мало обещающие В. давалипрекрасные неожиданные результаты и наоборот. Ошибки в этом отношениивозможны огромные. Таким образом государство или закон лишенывозможности контролировать деятельность профессоров и их учеников в тойчасти ее, которая относится к позволительности или непозволительностививисекций при разработке тех или других научных вопросов, и это поотсутствию компетентных в этом отношении судей. Таким образом толькопрофессора специалисты могут являться судьями того, злоупотребляют лиони вивисекциями или нет. Мыслимо, конечно, что в отдельных редкихслучаях экспериментатор, недостаточно вникнув в сущность разбираемоговопроса, прибегает к нецелесообразным формам вивисекций, сопряженных притом же с чрезмерными мучениями животного, и все это быть может напрасно,благодаря дурной постановке опыта по недостаточно обдуманному плану. Ноэти примеры, по нашему глубокому убеждению, не могут служить основаниемдля преследования В., как научного метода исследования или ихзапрещения, а могут быть лишь мишенью для печатной критики, карающейнеобдуманность и жестокость тех или других актов любого общественногодеятеля. Не подлежит также сомнению, что экспериментаторы не лишенычувства сострадания к животным и везде, где только можно, наркотизуютиспытуемых животных, во избежание излишних мучений, и по окончании опытатотчас уничтожают их, если они уже не оказываются нужными. К сожалению,исследование функций многих органов, напр. мозга, сердца, сосудистойсистемы и т. д. невозможно при полном наркозе животных, вследствиеизменения нормальной реакции этих органов на различные внешниераздражения, а потому приходится нередко для изучения нормальной функцииорганов экспериментировать на ненаркотизованных животных; также точнозначение поставленного опыта не ограничивается иногда продолжительностьювивисекций, а приходится нередко наблюдать животное после операции втечение целых дней и недель. В таком случае животные попадают вположение хирургических больных, излечимых или неизлечимых и за которымиустанавливается бдительный уход. Судя по тому, что делается в лучшихиностранных и русских лабораториях, общество должно знать, что во главеэтих лабораторий стоят люди не кровожадные, не отличающиесяпрофессиональной жестокостью, а только мирные труженики науки, имеющиеодну лишь цель - это расследование жизненных функций, неминуемосвязанное с вивисекциями на животных. Если исследователь, в поискахистины, скрепя сердцем, приступает к кровопролитной и болезненнойвивисекций, то утешением ему служит лишь то, что она послужит в будущемна расширение наших познаний о явлениях жизни и тем самым не останетсябез последствий и для страждущего человечества. Мы в начале уже показалито огромное значение, которое имеют вивисекции для развития нашихбиологических и медицинских знаний, следовательно - какую огромнуюполезность представляют вивисекции в качестве орудия исследования.Противники вивисекций, очевидно, игнорируют все это. В заключение укажемздесь еще на брошюру известного дерптского физиолога Александра Шмидта,написанную в ответ на притязания курляндского общества покровительстваживотным: "Zur Vivisectionsfrage" (1881, Dorpat u. Fellin). И. Тарханов.