Значение слова ВЕКСЕЛЬ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона

документ, составленный с соблюдением предписанных форм и воплощающий в себе срочное денежное обязательство; также — самое это обязательство. В. не есть порождение случая; он возник и постепенно развился из общих условий денежного обращения в Средние века. Легенды, приписывающие изобретение В. то евреям, подвергавшимся изгнанию из Франции, то гвельфам, которые в конце XIII века оставили Флоренцию после поражения их партии, должны быть отвергнуты. В настоящее время история В. вполне выяснена; в ней можно различить три периода: 1) итальянский, до половины XVII столетия, когда В., главным образом, служит орудием размена, 2) французский, когда В. преимущественно является платежным средством в руках торгового класса и 3) германский, когда он делается орудием кредита.I. Первый период в истории В. может быть назван итальянским не только потому, что В. возник в Италии, но и потому, что практика векселя, даже вне пределов Италии, находилась в руках итальянских менял-банкиров. Как показывает самое название векселя (Wechseln — по-немецки значит — менять; новолат. cambium; итал. lettera di cambio; франц. lettre de change; англ. bill of exchange — разменное письмо), он имеет своим исходным пунктом размен денег, точнее — размен монет. Размен денег получил особое значение в первоначальную эпоху денежного хозяйства, именно с XII столетия, когда всякие мелкие владетели и города стали чеканить свою монету, и появилась масса монет, различных по своему происхождению, счету, весу, роду и качеству металла. Разобраться в этой пестрой массе мог только меняла по профессии. Вот почему именно в Италии, которая служила средоточием торговли с Востоком, куда стекалась папская десятина, куда устремлялись всякие искатели приключений, и возник особый класс менял-банкиров. Первоначально операции их не выходили за пределы простой мены: наличные деньги (монеты) обменивались на наличные. Но с развитием торговых оборотов и сношений между различными странами дело это усложнилось. Купец, предпринимавший путешествие в чужую страну, часто встречал надобность в иностранных деньгах не на своей родине, а в ином месте: к этому присоединились опасности и неудобства, сопряженные с перевозкой звонкой монеты. Удобнее было запастись письмом, по которому в определенном месте можно было бы получить соответственную сумму в нужной ему монете. Таким образом, является новая сделка: наличные деньги обмениваются на отсутствующие. Последние начинают играть роль товара, а первые — покупной цены. Мена переходит в куплю-продажу. В сделке участвуют три лица: ремитент (термин позднейшего происхождения), который уплачивает туземные деньги во Флоренции и взамен того имеет получить в Париже соответствующую сумму во французской монете; трассант, который получает деньги во Флоренции и, взамен того, принимает на себя обязательство доставить ремитенту соответствующую сумму в Париже, и трассат, которому трассант поручает произвести платеж в Париже. Подобная сделка по необходимости должна была быть облечена в письменную форму: документ (тратта), с одной стороны, служил удостоверением личности ремитента, как лица, которому в определенном месте должен быть произведен платеж, с другой же стороны — он имел значение доказательства его права требования. Все подобного рода операции были сосредоточены в руках итальянских менял-банкиров: во всех значительных центрах торгового мира существовали итальянские колонии (nationes); нередко итальянские банкиры имели там, под своей или другой фирмой, филиальные отделения, конторы, во главе которых стояли их земляки или родственники. Двумя путями итальянские банкиры распространяли свою вексельную практику. Переводя папскую десятину в Рим, они вовлекали в круг своих операций Брабант, Фландрию, Германию и Польшу, где уже в XIII столетии встречаются многочисленные случаи и формы вексельных сделок. Принимая деятельное участие в ярмарках Франции, они развили и усовершенствовали вексельное дело сначала на ярмарках в Шампани (XIII ст.), но в особенности на специально вексельных ярмарках в Лионе и Безансоне (XIV — XVI стол.). К двум моментам сводится влияние вексельных ярмарок на развитие векселя: 1) особое и самостоятельное значение получает срок векселя, чем в вексельную сделку вносится элемент кредита и усугубляется ее обязательный характер; 2) необходимость закончить все операции на ярмарке в короткий срок вызывает ту строгость и быстроту взыскания, которые и поныне признаются отличительными чертами вексельного права. Учреждаются особые ярмарочные суды, издаются особые регламенты для производства ярмарочных дел, рассчитанные на быстроту и строгость взыскания: неисправный должник подвергается личному задержанию, а имущество его немедленно обращается на удовлетворение кредитора. В ярмарочном В. участвуют уже не три, а четыре лица. Ремитент не обязан лично являться на месте платежа; вместо себя он поручает получить платеж презентанту, имя которого вносится трассантом в самый текст векселя. От акта платежа отделяется акт принятия векселя трассатом к платежу, акцепт. Презентант обыкновенно предъявлял вексель к принятию в начале ярмарки; ожидаемые получения по акцептированным векселям служили основой его ярмарочных операций, а в конце ярмарки один и тот же вексель, переходя из рук в руки, погашал целый ряд требований, что делалось в общем собрании всех купцов, в присутствии всех должников и кредиторов, и называлось сконтрацией (virement). Таков был вексель в первую эпоху своего развития. Это был переводный вексель, служивший для перевода и переноса ценностей из одного места в другое. Наряду с этим возникает так называемый простой (сухой, мертвый) вексель с двумя лицами, не имевший в своем основании торговой сделки, а прикрывавший ростовщичество; с ним неустанную борьбу вела католическая церковь, считавшая взимание роста делом богопротивным. Литература вексельного права в этом первом периоде отчасти имеет своим исходным пунктом учение канонистов о росте; разграничение между истинным В. (переводным) и преследуемым мертвым (простым) составляло одну из главнейших ее задач. К концу этого периода, т. е. к концу XVI и к началу XVII стол., вексель (переводный) путем длинного исторического процесса сформировался почти вполне, выработались вексельные обычаи и нравы и даже появился первый вексельный устав в Болонье (1569). Но все же вексель не был еще одарен передаваемостью, составляющею характерную черту современного векселя. Дальнейшее усовершенствование его в этом направлении составляло задачу второго периода, французского.II. Вексель итальянского периода служил обращению ценностей (валют), но обращение это было приурочено к определенному кругу (четырех) лиц; дальше оно могло идти только путем сконтрации в момент платежа, с согласия и даже при наличном присутствии всех должников и кредиторов. Дальнейшим шагом в развитии векселя было допущение такой передаваемости и до наступления платежа — передаваемости последовательной и разновременной, по мере того, как объявлялся один, за ним другой, третий и т. д., согласившийся на приобретение векселя — первый от ремитента, второй от первого, третий от второго и т. д. Такая передача начинает совершаться в форме индоссамента (надписи на оборотной стороне векселя, от dorso — спинка, хребет, оборотная сторона), который явился в XVII ст. Индоссамент делает излишним означение в тексте векселя презентанта — лица, имеющего предъявить его к платежу, ибо ремитент может передать его кому заблагорассудит. В тексте векселя опять фигурируют только три лица. Новая роль векселя — служить орудием платежей в руках торговцев, которые, благодаря индоссаменту, выходят из зависимости банкиров. Главное место действия нового периода — уже не Италия, а центр и север Европы: прежде всего Франция, а потом Голландия, Германия и Англия. Первоначально употребление индоссамента было обставлено затруднениями: он или совершенно запрещался, или же допускалась однократная передача, но не более. Особенные опасения возбуждала солидарная ответственность надписателей (индоссантов), в которой видели источник потрясений в торговом мире. Но индоссамент нашел себе подготовленную почву во Франции, во французской практике бумаг по приказу (? ordre) и на предъявителя. После некоторых колебаний французского законодательства индоссамент, с солидарной ответственностью надписателей, окончательно был узаконен в Ordonnance pour le commerce 1673 г., послужившем основою для ныне действующего Code de commerce 1807 г. В том виде, в каком вексель (переводный) выработался в этом втором периоде его истории, он и поныне действует во Франции и странах, следующих ее примеру. Здесь вексель (переводный) является платежным средством и служит для обращения денежных сумм, как сумм торговых долгов. Он еще не отрешается от существа тех сделок (торговых), из которых он исходит. Отсюда следующие особенности Code de commerce в сравнении с уставами германского типа (см. ниже); 1) на вексель влияют и в нем отражаются те отношения между трассантом и ремитентом, из и для которых произошла выдача векселя; отсюда обязательное означение получения валюты, т. е. того эквивалента, какой поступил к трассанту за вексель, с указанием, в каком виде она получена. 2) На вексель влияют и в нем отражаются те отношения между передающим и приобретающим вексель по индоссаменту, из и для которых произошла передача векселя; отсюда обязательное означение в надписи имени приобретателя векселя и полученной валюты, бланковая же надпись не допускается. 3) На вексель влияют и в нем отражаются те отношения между трассантом и трассатом, из и для которых первый трассирует на второго; отсюда в кодексе целый ряд постановлений о покрытии, т. е. о тех счетах, во имя которых трассант трассирует на трассата, а последний платит. Одним словом, для силы векселя имеют значение не только имена причастных к нему лиц, но и счеты между ними. Эти счеты должны исходить из торговых сделок; в противном случае вексель не подлежит компетенции коммерческих судов, не погашается пятилетней давностью со дня протеста, и уклонение от платежа не может повлечь за собой личное задержание неисправного должника. Наконец, необходимое условие выдачи и действительности векселя (переводного) — это разница между местом выдачи векселя и местом платежа; необходимое условие передаваемости векселя — означение в векселе “чьему приказу” (? ordre) должен быть учинен платеж: при опущении этой формулы передача векселя недействительна. Торговый кодекс допускает и простые векселя (billets. ? ordre); но и они должны исходить из торговых сделок — в противном случае наступают последствия, указанные выше для переводных векселей неторгового происхождения.III. Новый характер приобретает вексель в Германии. В Германии вексель явился вне той обстановки и вне той техники, в каких он возник в Италии и развился на ярмарках Франции. Из всех особенностей векселя придавалось здесь значение лишь тому: 1) что это — письменно удостоверенное денежное обязательство, по содержанию своему вполне сходное с заемным письмом и отличающееся от последнего только своим названием; 2) что оно влечет за собою особую быстроту и строгость взыскания, простирающегося не только на имущество, но и на личность должника. Отсюда заключали, что такой характер можно сообщить и всякому долговому документу — стоит лишь пометить его векселем, в чем выражается согласие должника на применение к нему всей силы вексельного права. Вексель становится, таким образом, чисто формальным документом, вся сила которого в наименовании векселем. Он отрешен от материальных отношений, из и для которых состоялось обещание платежа; он не может быть обессилен возражениями, имеющими в своем основании расчеты между участниками того или другого вексельного действия (выдачи, индоссамента, акцепта и т. д.). Ближайшее последствие такого воззрения — полное признание и так называемого простого векселя. Он становится одним, а переводный вексель (тратта) — другим из двух видов векселя. Германское воззрение на вексель совершенно видоизменило его экономическую функцию: он теряет всякую связь с торговлей, становится доступным для всякого, кто только может вступать в договоры; вексель делается орудием кредита, превращается в кредитную бумагу, обращающуюся па рынке наравне с другими ценными бумагами, или, точнее, — во главе их. Кульминационным пунктом этого третьего периода в истории В. является издание общегерманского вексельного устава, в котором германское воззрение нашло себе полное выражение. Текст этого устава был, на основании прусского проекта, выработан в 1847 г. на Лейпцигской вексельной конференции, состоявшей из представителей всех германских государств, принят Франкфуртским Национальным собранием (1848) и впоследствии введен в действие правительствами отдельных германских государств (в Пруссии и Баварии — в 1850 г.). Отчасти в разъяснение, отчасти в дополнение устава, германский сейм выработал в 1863 году так называемые Нюрнбергские новеллы (8 статей), также принятые правительствами отдельных германских государств и вошедшие в самый текст устава. Наконец, в 1868 году Северо-Германский союз отменил личное задержание за долги. Главные особенности общегерманского вексельного устава, в сравнении с французским торговым кодексом, сводятся к следующему: 1) означение валюты необязательно, и вексель не может быть обессилен никакими возражениями, относящимися к тем сделкам, из и для которых состоялось вексельное действие. 2) Действительность переводного векселя не зависит от разницы между местом выдачи В. и местом платежа. 3) Передаваемость В. признана свойством В., вытекающим из самого существа В.; внесение в текст В. формулы: “приказу” не требуется для действительности индоссамента (но внесение в текст векселя слов “не по приказу” “nicht am Order” — уничтожает его передаваемость). 4) Бланковый индоссамент допускается, а также и индоссамент протестованных векселей. Что же касается специально простых векселей, то они признаны равноправными с траттами и на них распространены все положения устава, за исключением тех, которые относятся к акцепту (которого при простых векселях не бывает).В настоящее время вексельное право почти всего цивилизованного мира кодифицировано, в одних странах в виде самостоятельных уставов, в других — в составе уставов торговых. При всей многочисленности действующих уставов, все они могут быть сведены к двум типам: к типу романскому, точнее, к типу французского Code de Commerce, и к типу германскому, точнее, к типу общегерманского вексельного устава. Code de Commerce отличается большим совершенством законодательной техники, что доставило ему господство во многих странах; но впоследствии общегерманский вексельный устав во многих местах вытеснил его и значительно сузил район его действия. В настоящее время Code de Commerce действует во Франции, Люксембурге, Греции, в губерниях Царства Польского, а в более или менее переработанном виде — в Испании, Португалии, Голландии, Румынии и Турции. Вне Европы к области его господства относятся Египет и почти все государства Средней и Южной Америки (Бразилия, Мексика, Перу и др.), которые большею частью приняли за образец испанскую его обработку. Уставы остальных государств, европейских и внеевропейских, должны быть отнесены к германскому типу. С основанием Германской империи общегерманский вексельный устав (Allgemeine Deutsche Wechselordnung) признан был действующим во всех странах, вошедших в состав империи, в том числе и в Эльзасе и Лотарингии. Кроме того, он действует еще в Австрии, а по образцу его составлены вексельные уставы, или законы, Финляндии (29 марта 1858 года, на русском языке в кн. К. Малышева: “Общее уложение и дополнит. к нему узаконение Финляндии”, СПб., 1891, стр. 501 — 514), Венгрии, скандинавских государств, Бельгии, Италии, Швейцарии, Сербии и Чили. Англо-американское вексельное право также относится к германскому типу, но в нем замечаются некоторые отклонения от формальной точки зрения: оно не вполне отрешает вексельное обязательство от тех материальных отношений, из и для которых оно состоялось, хотя допускает векселя и на предъявителя. В 1882 г. издан был вексельный устав для Англии, Шотландии и Ирландии; в нем идет речь о переводном векселе (bill of exchange), потом о чеках, затем о простом В. (promissory note). Устав этот представляет собою свод вексельного права, выработавшегося, главным образом, путем обычая и судебной практики. В большинстве британских колоний действует прежнее некодифицированное английское право. В Соединенных Штатах Сев. Америки нет ни общего вексельного устава, ни частных уставов для отдельных штатов; в некоторых штатах изданы законы, касающиеся специальных вопросов вексельного права. В общем североамериканская практика примыкает к английскому праву. Таким образом, по отношению к вексельному праву все цивилизованные государства распадаются на две группы; но в каждой из этих групп, при всем сходстве основных начал, отдельные вексельные уставы представляют значительные различия в частностях. Такое положение вещей противоречит космополитическому характеру современного В., тормозит его функции как универсального платежного средства и отзывается неблагоприятно на всемирной торговле. Исходя из того положения, что различия эти, как по отношению к основным началам, так и по отношению к частностям, зависят вовсе не от национальных особенностей отдельных стран, многие давно уже стали высказывать мнение, что создание всемирного вексельного законодательства составляет насущную потребность нашего времени, и что международное соглашение по этому предмету — дело вполне возможное. Были сделаны шаги и к практическому его осуществлению. Так, в 1876—1878 гг. общество, известное под именем Association pour la r?forme et la codification du droit international, выработало 20 так называемых Бременских положений, которые затем в Антверпене и Франкфурте доведены были до 27 и которые имеют своею целью доставить всемирное господство германскому воззрению, и в частности, общегерманскому вексельному уставу. Вскоре после того Германия предложила всем государствам (в том числе и России) выработать общее законоположение о векселях путем международного соглашения и на основе Бременских правил, на что немедленно изъявлено было согласие Австро-Венгрией, Швецией, Норвегией, Данией, Италией и Швейцарией.В России В. не был вызван условиями денежного обращения к потребностями торговли; он явился по воле законодателя. Древняя Россия стояла вне того торгового движения, которое породило В. Правда, Новгород и Псков поддерживали оживленные сношения с Ганзой, но торговля велась исключительно на наличные; немецкие памятники (скры) прямо запрещают торговать с русскими в кредит, вступать с ними в компанию, брать у них товар на комиссию или для доставки в какой-нибудь немецкий город. При таких отношениях не было почвы для вексельных сношений между немцами и русскими. Поэтому, если немецкие векселя и появлялись в Новгороде, то они обращались только в сношениях немецких гостей между собою; русских они не касались. Весьма вероятно, что и впоследствии иностранные купцы, водворившиеся в Москве, Архангельске и др. наших торговых городах, прибегали для перевода денег к векселям. От них-то они и могли быть заимствованы Петром I, который, ввиду неустройства почты и небезопасности дорог, начал переводить казенные деньги из одного города в другой посредством векселей, при участии купцов. Явились казенные векселя, которые были еще в употреблении в начале нынешнего стол. При Петре II правительство решило распространить действие вексельных операций на все купечество; 16 мая 1729 г. опубликован был на русском и немецком языках вексельный устав, сочиненный “ради того, что в европейских областях вымышлено, вместо перевозу денег из города в город, а особо из одного владения в другое, деньги переводить чрез письма, названные векселями, которые от одного к другому даются, или посылаются, и так действительны есть, что почитаются наипаче заемного письма, и приемлются так, как наличные деньги”. Существует предположение, что устав этот был заказан какому-то проф. в Лейпциге, — предположение более вероятное, чем другое, по которому устав сочинен был Остерманом. Для большего укоренения нового института к уставу приложены были “формы, или образцы внутренних векселей, с толкованием”. Устав 1729 года говорит почти исключительно о переводных векселях; их обращению могли бы содействовать банковые конторы вексельного производства (см. Банки) — и все-таки в России привился не переводный В. (тратта), а простой. Для развития первого не было благоприятных условий. Торгово-промышленная жизнь в России до последнего времени носила характер обособленный, местный. Да и в настоящее время переводный В. встречается редко; в обращении находятся почти исключительно простые В. В наших внутренних сношениях не представляется особой надобности в переводных векселях; они неизвестны и нашей торговой практике; иностранные же тратты нужны сравнительно немногим негоциантам, ведущим заграничную торговлю. При учреждении государственного банка (1861) в круг его операций была введена покупка и продажа иностранных тратт; но эта операция принесла банку значительные убытки, и в 1867 г. была прекращена. Несравненно более благоприятную почву нашел у нас простой В. который проник в практику не столько благодаря тексту устава 1729 г., сколько приложенным к нему формулярам. За него были традиции, ибо русское право знало долговые документы, отличавшиеся чрезвычайною подвижностью и передаваемостью: это — исконная кабала (см. это сл.), которая могла быть и на предъявителя. За него были и потребности жизни, которая нуждалась в долговом документе, домашнем по порядку составления, непререкаемом для возражений о безденежности, легко передаваемом, обставленном быстротой взыскания, допускающем судебное обеспечение и не отступающем на задний план в конкурсе. Когда говорят о В., то за границей вообще подразумевается В. переводный, у нас — простой; переводный же В. носит на нашем деловом языке техническое название: тратта. Экономические основы того и другого В. глубоко различны. При выдаче переводного В. трассант трассирует на другого, а это возможно лишь в том случае, если у этого другого трассант имеет в своем распоряжении ценность, равную сумме трассируемого векселя. Фабрикант трассирует на негоцианта в счет отпущенного последнему товара; негоциант, в свою очередь, трассирует на своего клиента в счет проданного последнему товара; комиттент трассирует на своего комиссионера в счет товара, отправленного последнему для продажи, клиент банка или банкира трассирует на банк или на банкира в счет открытого ему кредита; один банкир трассирует на другого, потому что они состоят во взаимных отношениях контокорренте, и т. д. Такова подкладка тратты; она всегда предполагает наличность какого-нибудь покрытия. Этого нет при простом В.: здесь прямо устанавливается личный долг. Простой В. — это то же заемное письмо, только одаренное силою “вексельного права” (см. это сл.). За границей коммерсант только в крайности решается на выдачу простого В., ибо предполагается, что всякий сколько-нибудь значительный и состоятельный торговец всегда имеет фонды или кредит у другого, на которого он может трассировать В.Указанная особенность вексельного обращения в России имеет тем большее значение, что и ныне действующий Устав о векселях, 25 июня 1832 г., вошедший в Свод Законов 1857 г. (т. XI, ч. II, Устав Торговый, раздел первый, книги второй: “О торговых обязательствах и договорах общих и разным родам торговли свойственных”, ст. 540 — 684), а в 1887 г. вновь изданный в виде отдельного Устава, с самостоятельной нумерацией статей (1 — 120), тоже, главным образом, говорит о переводном В., простого же В. касается лишь мимоходом, чтобы отстранить от него или, наоборот, применить к нему действие известных постановлений. Отсюда затруднения судебной практики, которой приходится иметь дело почти исключительно с простыми векселями, тогда как закон рассчитан на обращение переводных векселей. По содержанию своему Устав 1832 г. представляет своего рода компромисс между германским воззрением, которым был проникнут Устав 1729 г., и романским, представитель которого, французский торговый кодекс, считался в 30-х годах лучшим образцом при законодательных работах. Преобладают, однако, черты германского воззрения. Так: 1) В. простой приравнен к переводному: 2) требуется, чтобы в тексте В. была метка: вексель (“по сему моему векселю...”); 3) бланковый индоссамент допускается; 4) разница мест признана ненужною (для переводного векселя). Влияние французского воззрения, помимо частностей, можно видеть в требовании означения в векселе валюты, но при этом должно заметить, что лишь в общегерманском вексельном уставе, который был составлен позднее нашего, окончательно восторжествовало германское воззрение по этому существенному вопросу, а до того большинство немецких уставов не отличалось в этом пункте от французского. К этому должно прибавить, что наша судебная практика решительно склоняется на сторону германского воззрения, иногда даже вопреки букве закона. Так, она признала передаваемость В. за свойство В., хотя бы в текст векселя и не была включена формула: “кому он прикажет” или “по приказу”, и это, несмотря на то, что ст. 2 Устава (до изд. 1887 г.), как на одну из существенных принадлежностей В., указывает на означение, “кому или по чьему приказу платеж должен быть учинен”. Судебная практика идет и дальше: даже означению или неозначению в В. получения валюты она не придает влияния на обязательность В. Устав о векселях 1832 г. путем обычая принят и применяется в Остзейском крае, хотя формально в Эстляндии никогда не был отменен любекский вексельный устав 1662 г.Уже вскоре по издании своем Устав 1832 г. оказался неудовлетворительным, и в 1847 г. последовало высочайшее повеление, которым на бывшее II отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии возложено было составление нового вексельного устава. Вследствие этого составлен был целый ряд проектов (1860, 1866, 1869), которые препровождались на предварительное заключение в биржевые комитеты, коммерческие суды и др. подобные учреждения. Затем особо учрежденная при II отделении комиссия установила в 1880 г. новую редакцию проекта, поступившую на рассмотрение министерств юстиции и финансов. По обсуждении замечаний этих министерств в особом совещании выработан был в 1882 году новый проект, который был напечатан в “Правительственном вестнике” и, кроме того, издан в переводе на французском и немецком языках. Он сделался предметом многочисленных отзывов и замечаний как от представителей торгового сословия в России, так и от русских и иностранных юристов-практиков и ученых. Ввиду накопившегося таким образом материала оказалось необходимым подвергнуть проект пересмотру, и в результате получился новый проект 1884 г., который в настоящее время и находится на рассмотрении государственного совета. Проект 1884 г. теснейшим образом примыкает к общегерманскому уставу и к позднейшим его обработкам; при составлении проекта приняты были во внимание и Бременские правила, и памятная записка германского посла о международном соглашении по законодательству о векселях. Что же касается системы, то проект следует системе ныне действующего устава 1832 года и совместно излагает правила о векселях простых и переводных; из иностранных уставов этой системы придерживается один только итальянский кодекс 1832 г. Ввиду того, что выяснение судьбы этого проекта есть вопрос ближайшего будущего, представляется целесообразным отложить обзор русского положительного законодательства до статей о простом векселе и о переводном векселе; там же дано будет описание В. и указаны будут приемы обращения с векселем в различных периодах его движения. Полная характеристика значения векселя в современной жизни может быть дана только при изучении учетной операции (см. Дисконт и Курс вексельный).Литература о векселях чрезвычайно обширна и может быть подразделена на две группы: научную и практическую. Научная литература имеет своей задачей разработку истории векселя, выяснение функций его в современной жизни и догматическую обработку вексельного права. Здесь могут быть указаны лишь важнейшие труды в этой области. Pothier, “Trait? du contrat de change” (Париж, 1763); “Englisches und nordamerikanisches Wechselrecht; deutsch bearbeitet von Treitschke” (Лейпциг, 1845); Biener, “Historische Er?rterungen ueber den Ursprung des Wechsels” (в его “Abhandlungen aus dem Gebiet der Rechtsgeschichte”, 1846, I); Kletke, “Encyclop?die des gesammten europ. Wechselrechts in alphab. Ordnung” (Лейпциг, 1862); Bravard-Veyrier, “Trait? de la lettre de change et du billet ? ordre” (Париж, 1862); Neumann, “Geschichte des Wechsels im Hansagebiet” (Эрланген, 1863); Hartmann, “Das deutsche Wechselrecht” (1869); Borchardt, “Vollst?ndige Sammlung der geltenden Wechsel— und Handelsgesetze aller L?nder” (Лейпц., 1871 и сл.); Th?l, “Das Wechselrecht” (Лейпц., 1847; 4 изд. 1878 — 2-й т. его “Handelsrecht”); Cohn, “Beitr?ge zur Lehre vom einheitlichen Wechselrecht” (Гейдельб., 1880); Kuntze, “Das Wechselrecht” (в Ende· mann's “Handbuch des deutschen Handels-See— und Wechselrechts”, (т. 4, Лейпц., 1884); Theumann, “Das ?sterreichische Wechselrecht” (Вена, 1891); Sp?ing, “Franz?sisches, belgisches und englisches Wechselrecht, im Anschluss an die allgemeine deutsche Wechselordnung” (Берлин, 1890); Мейер, “Очерк русского вексельного права” (Казань, 1857 и в приложении к его курсу гражданского права, с 4-го издания); Миловидов, “Вексельное право. Сравнительно-критический очерк” (Яросл., 1876); П. Цитович, “Курс вексельного права” (Киев, 1887); Осипов, “Вексель в прошедшем и настоящем” (в “Извест. Каз. университета”, 1873 г., № 6); Табашников, “Прошлое векселя. Историко-юридическое исследование” (Одесса, 1891); Носенко, “Устав вексельный, с разъяснениями по решениям правительствующего сената” (СПб., 1888); “Сборник иностранных вексельных уставов” (СПб., 1883 — издан министерством юстиции в качестве материала к проекту 1884 г.; содержит в себе общегерманский устав и позднейшие его обработки, также английский устав 1882 г.); Цитович, “Вексель и задача его кодификации” (Киев, 1887; по поводу проекта 1884 г.). — Практическая литература о векселях имет своей задачей дать описание векселя и наставление, как с ним обращаться в различных периодах его движения. В сочинениях этого рода преобладает то юридический, то коммерческий элемент. Важнейшие труды: Schiebe-Brentano, “Die Lehre von den Wechselbriefen” (4 изд., 1877); Ortloff, “Der Wechselverkehr nach dem deutschen und ?sterreichischen Recht” (1885); на русском языке отделы IV — VI введения к “Курсу коммерческой корреспонденции” Бараца (СПб., 1885).А. Яновский.