? Когда говорят о М. вообще, под ним разумеют обыкновенно один головной, и хотя последний органически связан со спинным, все-таки его значение для душевной жизни и иннервации тела настолько своеобразно и существенно, что его можно рассматривать как орган, совершенно обособленный от спинного М., по крайней мере у высших животных и у человека. Анатомическое строение и физиологические функции головного М. уже были описаны в ст. Головной мозг (см.). В дополнение к этим данным здесь нужно заметить, что по своему значению для иннервации головной М. делится на две существенно различные области, так наз. мозговой ствол и мозговой плащ. Под первым разумеются образования, составляющие непосредственное продолжение спинного М. и представляющие большое сходство с ним по расположению нервных элементов и характеру функций. Сюда относятся продолговатый М., Варолиев мост, мозговые ножки, четверохолмие и зрительные бугры. Во всех этих частях содержатся, с одной стороны, компактные пучки нервных волокон, служащих проводниками нервных импульсов, которые посылаются от периферии тела к мозговым центрам, и наоборот. С другой стороны, все эти части головного М. содержат в обильном количестве серое вещество, то в виде больших скоплений, то в форме разбросанных небольших ядер. Эти группы нервных центров во всевозможных направлениях соединены друг с другом посредством нервных проводников, и, кроме того, они служат исходным или конечным пунктом для черепных нервов. Образования мозгового ствола связаны посредством обширной системы нервных волокон с мозговой корой. Последняя совместно с белым веществом мозговых полушарий, состоящим из нервных волокон, составляет так наз. мозговой плащ; в состав его, кроме того, входит полосатое тело. Мозжечок принадлежит также к мозговому стволу, с которым он имеет прямые связи посредством задних и средних мозжечковых ножек; но в то же время он стоит в прямой связи с мозговыми полушариями. Во всяком случае мозжечок занимает совершенно особенное, еще далеко не выясненное положение среди мозговых образований. Что же касается самого мозгового плаща, то его серое вещество, т. е. мозговая кора, представляет из себя обширнейшее собрание высших нервных центров, а его белое вещество ? собрание нервных проводников. Проводники эти двоякого рода. Часть их состоит из волокон, назначенных для взаимной связи (ассоциации) различных отделов мозговой коры, а также для связи обоих полушарий друг с другом. Они образуют обширнейшую систему так назыв. ассоциационных волокон. Остальная масса белого вещества полушарий составляется волокнами, служащими для соединения мозговой коры с образованиями мозгового ствола. Эти волокна называются проекционными ввиду того, что с их помощью на мозговую кору как бы проецируются нервные центры, заложенные в других образованиях М. Таким образом, в М. имеется повторное представительство для центрального управления одними и теми же иннервационными процессами. Напр. двигательные волокна, исходящие из двигательных центров мозговой коры, прерываются в двигательных центрах мозгового ствола и переходят в периферические нервы лишь после того, как они прошли еще через спинной М. Точно так же чувствительные волокна, идущие, напр., с кожных покровов, доходя по спинному М. до мозгового ствола, вступают здесь в различные серые образования, след., центры, а потом уже отсюда идет их соединение с мозговой корой. То же относится к высшим органам чувств, вступающим в связь с мозговой корой без посредства спинного М. Все эти центры имеют определенные функции по отношению к тем волокнам периферических нервов, с которыми они соединены; но эти волокна вместе с цепью своих стволовых центров вместе с тем как бы находятся в подчинении соответственному центру мозговой коры, который представляется по отношению к ним как бы высшей инстанцией. Помимо того, что, таким образом, корковые нервные центры являются высшими в том смысле, что они могут обусловливать, регулировать и задерживать иннервацию через низшие центры, они отличаются от последних еще одной весьма существенной особенностью. А именно, по-видимому, только участие корковых центров в иннервационных процессах придает последним психический характер. Дело в том, что один и тот же иннервационный акт, напр. восприятие звуков органом слуха, или отпечаток световых лучей на сетчатке глаза, или передвижение тела и т. п., может совершаться благодаря иннервации со стороны центров различных категорий. Но пока иннервация акта ограничивается только низшими центрами, он сохраняет характер более или менее органический, механический, автоматический, рефлекторный, приближаясь к категории тех сложных нервных явлений, которые удается получить при экспериментах над животными, лишенными мозговых полушарий. Психическое же содержание этих актов является лишь при том условии, когда в иннервации их участвует мозговая кора. Только тогда звуки, воспринятые органом слуха, получают значение слов, т. е. символов мысли; только тогда изображение, произведенное светом на сетчатке, сознается как определенный предмет, и только тогда возможно передвижение тела или движение отдельной его части в смысле преднамеренного, волевого акта. Как известно, корковые центры представляются локализированными, т. е. проекционные волокна белого вещества для каждого органа чувств идут от мозгового ствола к определенному, более или менее ограниченному участку мозговой коры, и точно так же участки коры, из которых исходит высшая иннервация движений и речи, более или менее обособлены. Между этими корковыми центрами, находящимися в прямом соединении с определенными иннервационными системами мозгового ствола, лежат участки коры, не имеющие такой связи. Эти участки, однако, связаны друг с другом, а также с корковыми нервными центрами посредством богатейшей системы ассоциационных волокон. Один из крупнейших современных исследователей строения мозга, проф. Флехсиг в Лейпциге, недавно выступил с теорией, согласно которой именно эти участки мозговой коры, лишенные проекционных волокон и снабженные одними лишь ассоциационными, суть наивысшие центры, носители психической деятельности; отдельные же корковые центры, заведующие, так сказать, определенными нервными функциями, сами по себе имеют характер только высших нервных центров. Действительно, при заболеваниях мозговой коры, ограниченных отдельными центрами ее, замечается выпадение соответственных функций без душевного расстройства; хотя нарушение иннервации, обусловленное таким ограниченным корковым заболеванием, и отличается от нарушения той же функции вследствие поражения соответственного субкортикального центра (напр. кортикальная слепота и потеря зрения вследствие поражения четверохолмия), но сознание при этом не помрачается, и умственные способности вообще остаются сохраненными. При всем том, однако, возможно, что психические функции мозговой коры обусловлены не локализацией их в отдельных участках, а совместной деятельностью всей коры, представляющей благодаря обильной связи всех ее участков путем ассоциационных волокон одно органическое целое. Из вышеизложенного вытекает, что М. в своем целом является носителем двоякого рода отправлений: с одной стороны, его центры, как расположенные в различных образованиях мозгового ствола, так и корковые, заведуют иннервацией разных видов чувствительности и движений, и при выпадении функции этих центров вследствие болезненного поражения их появляются параличи и расстройства чувствительности. В этом отношении значение головномозговых центров, включая и корковые, представляет большую аналогию с спинномозговыми. С другой стороны, головной М. и специально мозговая кора составляет субстрат душевной жизни. Последняя, конечно, немыслима без нервной деятельности и теснейшим образом связана именно с нервными функциями корковых центров, но все-таки специфически разнится от нервной функции их. Душевная жизнь может оставаться без всякого нарушения при обширнейших расстройствах нервных отправлений головного М., и наоборот, душевное расстройство может существовать при полнейшей сохранности последних. В соответствии с этим стоит то обстоятельство, что в М. и даже в мозговой коре могут иметься глубокие анатомические изменения без проявлений душевного расстройства, и наоборот, при различных формах помешательства анатомическое строение М. оказывается ненарушенным. Таким образом понятно, почему приходится строго различать мозговые и душевные болезни, хотя в то же время несомненно душевная деятельность совпадает с мозговой деятельностью. Это кажущееся противоречие будет разъяснено лишь тогда, когда удастся выяснить сущность тех физиологических и химических процессов, на которых зиждутся отправления мозговой ткани. Во всяком случае, однако, есть ряд мозговых заболеваний, в которых более или менее совпадают нарушения нервных и психических функций М. Сюда относятся так наз. разлитые поражения М ., при которых ставятся в ненормальные условия кровообращение и питание всего М. или большого отдела мозговой коры. Таковы результаты воспаления мозговых оболочек, при котором совместно с судорогами и параличами наблюдается бред и помрачение сознания (см. Менингит). Другого рода разлитая болезнь мозга, с постоянством проявляющаяся душевным расстройством и нервными симптомами, есть так назыв. прогрессивный паралич (см. ниже). Кроме того, новообразования, опухоли в М. по своим последствиям принадлежат к разлитым поражениям его, хотя бы они занимали ограниченное место. Увеличивая собою содержание внутричерепной полости, заключенной в неподатливые костяные стенки, мозговые новообразования создают условия повышенного давления на весь М. и потому сказываются симптомами общего нарушения его функций. Далее подобное же проявление психическими симптомами наравне с нервными свойственно обширным поражениям мозговых кровеносных сосудов, чаще всего развивающимся в зависимости от сифилиса или хронического алкоголизма. В противоположность этим различным страданиям мозга, в которых так или иначе нарушается психическая деятельность, громадное число так называемых фокусных, или очаговых, заболеваний мозга протекает исключительно с нервными симптомами. К этой категории мозговых болезней принадлежат такие, при которых болезненный процесс гнездится лишь в ограниченном участке мозговой массы, оставляя более или менее нетронутыми отправления всех остальных частей. Подобные местные болезненные процессы в большинстве случаев заключаются в размягчении или воспалении мозговой ткани или разрушении ее кровоизлиянием на ограниченном протяжении. При этом ввиду локализации мозговых центров и проводников в определенных участках существенное значение для картины болезни имеет локализация процесса. Смотря по ней, будет нарушена та или другая мозговая функция. Самый способ нарушения может заключаться или в болезненном возбуждении ее, или в затруднении, доходящем до полного выпадения, в зависимости от того, насколько болезненный процесс производит раздражение или разрушение мозговой ткани. Так, напр., если поражение мозга гнездится в области двигательных проводников или центров, результатом его могут быть или судороги, как проявление раздражения, или же ослабление двигательной способности, доходящее до паралича (при разрушении соответственных участков). Имея в виду данные, изложенные в очерке физиологии мозга (см. Головной мозг), легко понять что при других локализациях мозговые симптомы заключаются в расстройствах зрения, потере чувствительности, нарушении равновесия тела, расстройствах речи и письма и проч. Так как в мозговом стволе, а именно в продолговатом мозгу, заложены важные центры кровообращения и дыхания, то мозговые заболевания естественным образом могут отражаться, помимо высших, специально-нервных функций, также на этих существенных для жизни отправлениях организма. Способ развития фокусных заболеваний М. может быть очень разнообразен. Они могут наступать внезапно, острым образом, или же исподволь, в виде хронического процесса. Они могут оставаться строго ограниченными в известном участке М. или же распространяться на соседние и более отдаленные с большей или меньшей быстротой. Они могут по натуре своей допускать восстановление пораженной ткани или же разрушить ее раз и навсегда. От совокупности всех этих условий зависит течение болезни, ее продолжительность, ее значение для субъекта в смысле большей или меньшей инвалидности, а также опасности для жизни. В одних случаях субъект, несмотря на перенесение такого фокусного страдания мозга, которое не допускает восстановления разрушенной мозговой ткани, продолжает жить десятки лет с тем нарушением функции, которое соответствует пораженному участку мозга. В других страдание мозга влечет за собой расстройство кровообращения, сердечной деятельности, дыхания, глотания, отправлений мочевого пузыря и прямой кишки и приводит к тяжелому физическому состоянию или смерти. Кроме того, нередко мозговое страдание, начавшееся в виде фокусного, постепенно становится разлитым, распространяясь на обширные отделы мозговых полушарий, и благодаря этому влечет за собою ослабление умственных способностей и другие изменения психической деятельности.
Одно из наиболее распространенных фокусных страданий мозга есть так называемый мозговой, или апоплексический, удар. Название этой болезни объясняется тем, что при ней человек среди кажущегося полного здоровья вдруг падает без чувств в зависимости от внезапного разрыва кровеносного сосуда и излияния крови в мозговую ткань. Впрочем, во многих случаях удара имеет место не кровоизлияние, а закупорка более или менее крупного мозгового сосуда с внезапным обескровлением большего участка мозговой ткани. И в том, и в другом случае происходит мгновенное нарушение условий давления внутри черепной полости. При кровоизлиянии (так наз. апоплексии) кровь стремится к месту, где произошел разрыв сосуда и где поэтому она встречает наименьшее сопротивление. При закупорке (эмболии) местом наименьшего сопротивления является тот участок мозговой массы, который вдруг изъят из кровообращения вследствие непроходимости питающего его сосуда. В обоих случаях внезапное передвижение кровяной массы мозга ввиду мягкой консистенции его производит сильнейшее механическое сотрясение его ткани в целом полушарии или даже в обоих полушариях, и от этого зависит мгновенное выпадение мозговых функций, выражающееся бесчувственностью, падением, полной потерей сознания и двигательной способности во всем теле, а также изменениями дыхания, сердцебиения, рефлексов и проч. Если разрушение мозговой ткани было очень обширно, или если оно произошло в области, где заложены важные для жизни центры кровообращения и дыхания, или если деятельность этих центров становится невозможной вследствие давления излившейся крови, то мозговой удар непосредственно приводит к смертельному исходу. Но в большинстве случаев спустя некоторое время, через несколько минут, часов или суток, нарушенное равновесие кровообращения в мозгу восстановляется, способность потрясенных нервных элементов к функционированию возвращается, и субъект, пораженный ударом, приходит в себя. Однако в этом восстановлении мозговой деятельности естественным образом не может принять участие тот отдел мозговой ткани, который разрушен излиянием крови или который подвергся размягчению вследствие обескровления (при закупорке), и поэтому вслед за ударом обнаруживается выпадение мозговых функций в зависимости от того, какой участок мозга пострадал от апоплексии или закупорки. Ввиду особых условий мозгового кровообращения, о которых здесь нельзя распространяться, громадное большинство кровоизлияний и закупорок происходит в таком отделе мозговых полушарий, в пределах которого лежат проводники для произвольных движений противоположной половины тела, и потому весьма обычное последствие мозгового удара заключается в параличе одной половины тела (так называемый гемиплегии, полупараличе). Так как в левом полушарии вместе с двигательными проводниками проходят пути для речи, то в случае левостороннего поражения М., следовательно, правостороннего паралича, гемиплегия часто сопровождается расстройством речи (афазией). Иногда возможно восстановление функции вследствие незначительности пораженного участка или вследствие того, что другой участок М. берет на себя его отправление, и в таком случае гемиплегия и афазия со временем исчезают. В других случаях местное разрушение, произведенное ударом, подает повод к более обширному, постепенно распространяющемуся дальше размягчению мозговой ткани, и тогда последствием удара является рядом с гемиплегией поражение психической сферы, упадок умственных способностей. Кроме того, при другой локализации мозгового удара результатом его оказывается выпадение других функций, как то: чувствительность кожи, зрение, слух, равновесие тела и проч., причем все эти расстройства могут выступать совместно с параличом или независимо от него и также могут исчезать со временем или оставаться на всю жизнь. Из описания мозгового удара явствует, что в основе его лежит заболевание мозговых сосудов. Оно заключается в изменении их стенок, благодаря которому они становятся хрупкими, склонными к разрыву, или же они утолщаются, их внутренняя поверхность становится неровной, их просвет суживается. Причина этих сосудистых изменений, в свою очередь, заключается или в пороках сердца, или недостатках общего кровообращения, или же в неблагоприятных влияниях, производимых на мозговые сосуды сифилисом и хроническим алкоголизмом. Независимо от этих обстоятельств старческий возраст вообще отражается на кровеносных сосудах потерею эластичности их стенок и потому предрасполагает к мозговому удару. Подобные же картины болезни с явлениями гемиплегии, афазии, расстройствами чувствительности, зрения и проч. могут развиваться исподволь, без внезапного беспамятства, если фокусное страдание возникает постепенно, в зависимости от более хронического процесса. Причинами таких заболеваний бывают самостоятельные воспаления мозговой ткани, сифилис мозга, своеобразное страдание мозговой ткани, известное под названием склероза, в более редких случаях гнойники (абсцессы) М., паразиты, низшие организмы и др. Во всех этих случаях обыкновенно наряду с перечисленными уже явлениями играют большую роль субъективные мозговые симптомы в виде головных болей, головокружения, частичных дефектов зрения и др. Более подробный очерк всех этих мозговых болезней доступен только специальным медицинским трактатам. До сих пор мы рассматривали те заболевания М., которые заключаются в анатомических изменениях его ткани. Они соединяются в общую группу органических, и им противопоставляется другая категория так наз. функциональных мозговых болезней. Под последними разумеются такие страдания, которые по своим симптомам несомненно обусловлены нарушением мозговой деятельности, но при которых вскрытие и микроскопическое исследование М. констатирует отсутствие анатомических изменений М. Собственно, и целый ряд душевных болезней представляет такие отношения, но выше уже было указано, что основания для психических функций М. и для нарушения этих функций по существу нам неизвестны. Когда же мы говорим о функциональных болезнях М., мы имеем в виду лишь такие, при которых нарушаются нервные функции тех или других участков М. Сюда относятся преимущественно судорожные заболевания, как то: падучая болезнь, истерия, Виттова пляска, а также другие, как неврастения, головная боль, мигрень и т. п. Самое течение этих болезней существенно отличается от течения органических мозговых поражений. Последним свойственны более или менее стойкие симптомы в смысле выпадения определенных частичных или общих мозговых отправлений. Функциональные же заболевания характеризуются более периодическим, временным проявлением мозговых симптомов, а в промежутки между этими приступами мозговая болезнь или совсем не обнаруживается, или сказывается лишь некоторыми изменениями темперамента и самочувствия. Соответственно этому и значение функциональных болезней М. для жизни в смысле опасности или нарушения важных жизненных отправлений совсем иное. Они сами по себе не приводят к смерти и мало влияют на продолжительность жизни и общее состояние здоровья, хотя в то же время они бывают очень тяжкими и отравляют существование субъекта; в особенности это относится к падучей болезни и тяжелой истерии. При большой длительности эти страдания в конце концов бывают сочетаны также с более глубокими изменениями психической сферы и с настоящими душевными расстройствами. Наконец, и причины функциональных мозговых болезней М. иные, чем органических. Вместо сосудистых поражений, воспалительных процессов, сифилиса, новообразований и бактерий мы здесь встречаемся преимущественно с влияниями наследственного предрасположения, психических моментов, нравственных потрясений, умственного переутомления. Это деление имеет лишь относительный характер и в значительной степени обусловлено несовершенством наших теперешних методов исследования. Очень возможно, что в болезнях М. вообще играют большую роль аномалии химических процессов, еще совсем не разъясненных до сих пор, а кроме того, в будущем могут обнаружиться микроскопические изменения мозговой ткани как причины таких болезней, которые теперь приходится причислять к функциональным. Точно так же различие в причинах обеих категорий мозговых болезней не может быть проведено в каждом отдельном случае и справедливо только вообще; одна из важнейших причин нервных болезней, хронический алкоголизм, очень часто вызывает изменения мозговых сосудов и благодаря этому органические поражения М., а в то же время он обусловливает нередко развитие перечисленных функциональных страданий мозга и наследственное предрасположение к ним.
В заключение нужно еще упомянуть о тех отступлениях от нормы в строении М., которые не составляют болезненного процесса в точном смысле слова, а сводятся на неправильности развития и необычное расположение отдельных образований М. Они выделяются в группу аномалий и заключаются преимущественно в неправильном расположении мозговых извилин. В этих случаях, напр. в лобной доле, вместо обычных трех извилин наблюдаются четыре, или обе центральные извилины не вполне отделены друг от друга, а связаны мостиком, прерывающим так наз. Роландову борозду, или в затылочной доле имеется расположение, напоминающее отношения, которые свойственны М. обезьян, и т. п. При этом микроскопическое строение мозговой ткани бывает вполне правильным, и отправления М. сохранены. Благодаря этому субъекты с подобными аномалиями не обнаруживают при жизни никаких признаков мозгового страдания, и также в психической сфере их при указанных аномалиях отсутствуют всякие нарушения. Однако преобладающее число случаев, в которых обнаруживаются при вскрытии такие аномалии, относится к субъектам, страдавшим проявлениями помешательства или неправильного развития умственных способностей или ненормальностью нравственной сферы в смысле преступных склонностей. Отсюда, впрочем, ничуть не следует, что эти отступления от нормы в умственной ли, нравственной сфере составляют результат аномалии М. Против такого объяснения говорит, с одной стороны, отсутствие подобных аномалий в громадном числе случаев помешательства и преступности, и с другой ? случайная находка их у лиц, которые несомненно были свободны от проявлений помешательства и преступных склонностей. Поэтому преобладание мозговых аномалий у указанной категории лиц можно объяснить только тем, что зародышевое развитие их М. под влиянием каких-то неизвестных причин совершается не вполне правильно и что эти же причины сказываются на их душевном складе, предрасполагая их к помешательству или снабжая их преступными склонностями. Только не у всех осуществляется это предрасположение к помешательству или преступной жизни, и поэтому носители подобных аномалий М. во многих случаях ничем не отличаются от нормальных людей. Нередко, но далеко не постоянно у субъектов, вскрытие которых обнаруживает аномалии мозга, имеются также неправильности в образовании некоторых наружных частей тела ? черепа, ушей, зубов и проч., известные под названием антропологических признаков вырождения (см. Вырождение). Когда аномалии М. более обширны и существенны, напр. заключаются в недоразвитии мозговых полушарий, в отсутствии соединяющего их друг с другом мозолистого тела и т. п., то они уже несовместимы с развитием душевной жизни и сопровождаются идиотизмом (см.).
П. Розенбах.